Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Никаких особых причин для возобновления кредитных переговоров у Германии не было. Во-первых, идеологические противоречия между национал-социализмом и коммунизмом никуда не исчезли, и, во-вторых, немцам самим денег не хватало. В Москве не скрывали, что кредитные средства намерены потратить на закупку оборудования для производства вооружений, либо самих вооружений, которых у немцев было не густо – они же к войне готовились, и не просто к войне, а к войне с Советским Союзом. Однако в Берлине, почему-то сами предложили возобновить прерванные весной прошлого года переговоры. Вряд ли Гитлер был столь глуп, чтобы помогать своему будущему противнику. Возможно, предложение возобновить переговоры является, во-первых, свидетельством того, что в 1939 году Гитлер воевать с Советским Союзом не собирался, и, во-вторых, это было первым шагом к улучшению отношений.

10 января советский полпред в Англии Иван Михайлович Майский направил пространный доклад наркому иностранных дел СССР Максиму Максимовичу Литвинову:

1. 1939 год Уайтхолл²³ и его сторонники встречают в депрессии. Исчезли радужные надежды прошлого февраля, когда Чемберлен уверенно заявлял, что вскоре он «умиротворит» Европу и будет создана длительная эпоха всеобщего благополучия в рамках «пакта четырех»²⁴. Пропали и те, уже куда менее амбициозные ожидания, которые он связывал с мюнхенской капитуляцией. Никто больше не вспоминает о «мире в наше время», который Чемберлен привез из Мюнхена, и сам он говорит сейчас об англо-германской декларации, скорее, извиняясь, чем торжествуя. У консерваторов наступило отрезвление. Острого кризиса, грозящего падением кабинета в ближайшее время, нет, и Чемберлен может легко продержаться до очередных парламентских выборов, ожидаемых нынешней осенью, но есть процесс хронического истощения организма.

2. Больше всего для отрезвления правящих кругов Англии от Мюнхена сделали Гитлер и Муссолини. Предав Чехословакию, эти круги надеялись такой ценой купить спокойствие на ближайшие несколько лет, полагая, что, в крайнем случае, принеся в жертву еще и Испанию, они окончательно «утолят» аппетиты агрессоров в том, что касается непосредственно Франции и Англии. На деле получилось совсем иначе, именно так, как предупреждало Правительство СССР, как позднее говорила и писала английская оппозиция. Мюнхен не принес спокойствия, а лишь развязал аппетиты агрессоров.

Три события минувших трех месяцев сыграли особенно большую роль в деле отрезвления в Лондоне: колониальные требования Гитлера и Муссолини, еврейские погромы в Германии²⁵, резкая кампания немецкой прессы против Англии, начавшаяся сразу после подписания мюнхенской декларации и продолжающаяся по сегодняшний день. Сейчас к этим трем моментам, по-видимому, присоединится четвертый – морское строительство в Германии, в частности, ее желание удвоить свой подводный флот.

Эти многочисленные и разнообразные затруднения расстраивают даже самых преданных сторонников премьер-министра. Особенно их тревожит та легкость, с которой агрессоры каждый день выдумывают новые и часто совсем неожиданные «требования», «проблемы», «жалобы» и т. д., становящиеся затем предметом дипломатических конфликтов и эвентуально-военных столкновений²⁶. Под этим углом зрения сильнейшее впечатление в Англии произвела акция Муссолини по вопросу территорий²⁷.

Все усиливающиеся слухи об аннексии Мемеля и Данцига, несмотря на заверения Гитлера Чемберлену в Мюнхене, что Судеты – его последнее территориальное требование в Европе, действуют в том же направлении. Даже ярые консерваторы сейчас возмущены бесконечными аппетитами Гитлера и Муссолини. В результате Уайтхолл все больше убеждается в том, что нельзя идти бесконечно по пути «умиротворения» и что близок момент, когда надо будет решительно сказать: «До сих пор и не дальше!» Если Гитлер и Муссолини пойдут на какие-либо шаги, непосредственно и серьезно затрагивающие интересы западных демократических держав, не исключено, что те ощетинятся. Так, по крайней мере, чувствуется в Англии.

3. Именно для того, чтобы избежать этой необходимости и всех вытекающих отсюда последствий, соратники Чемберлена в последнее время прилагают лихорадочные усилия к тому, чтобы повернуть острие германской агрессии на восток. Повторяется нечто подобное тому, что происходило в Англии зимой 1932/33 годов, когда Саймон²⁸ и другие лидеры из кожи лезли вон для того, чтобы столкнуть СССР с Японией на Дальнем Востоке.

Пресловутая «украинская проблема» гораздо больше муссируется в Англии и Франции, чем в Германии. Круги, близкие к Чемберлену, сознательно раздувают «украинское направление» германской агрессии, стремясь подсказать Гитлеру именно такой ход. Не исключено, что Лондон и Берлин сейчас ведут по этому поводу какие-либо более обязывающие и конкретные разговоры. Но движение на воссоединение с Польшей на Советской Украине просто немыслимо, поскольку там полностью разрешены национальный и земельный вопросы. Кроме того, народ хорошо помнит германскую оккупацию 1918 года. В данный момент «украинская» агитация в Англии пошла на убыль. Гитлер вряд ли всерьез думает о Советской Украине как о задаче непосредственного будущего, ибо он не хочет рисковать большой войной.

4. Несмотря на явный спад мюнхенских настроений, вряд ли Чемберлен уйдет в отставку: с планом «умиротворения» тесно связана его политическая репутация. Поэтому он будет цепляться за власть любыми способами. Альтернативы его правительству по-прежнему нет, что сильно облегчает Чемберлену его маневры.

5. Чемберлен неисправим. Вынужденная переориентация кабинетом своей внешней политики приведет к уходу Чемберлена. Но при нынешнем партийно-политическом положении и взаимодействии различных факторов в стране весьма непросто найти ему преемника. Поэтому, с каждым днем политически все более хирея, правительство Чемберлена, тем не менее, имеет много шансов еще долго тянуть свое существование, если, конечно, Гитлер и Муссолини не выкинут в ближайшее время какого-либо исключительного коленца, которое круто изменит всю ситуацию²⁹.

Из телеграммы Майского Литвинову можно сделать осторожный вывод: в политике английского правительства намечаются робкие перемены, обусловленные пониманием того, что с Гитлером договориться невозможно, что он рано или поздно найдет предлог, чтобы обмануть, или обманет без предлога. Это тем более важно, что такое понимание стало приходить раньше, чем Германия, нарушив мюнхенские договоренности, полностью оккупирует Чехию – до этих событий оставалось еще более двух месяцев.

12 января на новогоднем приеме в своей резиденции Гитлер сам подошел к Мерекалову, и коротко и доброжелательно поговорил с ним³⁰. Предыдущих полпредов – Якова Захаровича Сурица и Константина Константиновича Юренёва фюрер не жаловал. Несмотря на то, что беседа фюрера с полпредом носила откровенно протокольный характер, она была еще и демонстративной – не исключено, что и сам прием, состоявшийся через 12 дней после Нового года, был устроен именно для этой беседы. На это обратили внимание все присутствующие, и назавтра об этой короткой беседе говорили во всех мировых столицах, обсуждая, что это – знак или послепраздничный каприз непьющего фюрера?

Это был знак. Гитлер, регулярно, словно по расписанию, выступал то в рейхстаге, то на съездах своей национал-социалистической партии. О том, когда фюрер соизволит выступить, знали заранее, и его речь во всех мировых столицах ждали с замиранием сердца: от того, что и с какой интонацией он изречет, зависело, что вы будете завтра делать – побежите с ружьем в окоп, или сможете ненадолго перевести дух. Гитлер, похоже, уже в начале января знал, что и как он скажет о Советском Союзе через месяц, и был уверен, что в Москве это оценят по достоинству.

Советские газеты о таком важном событии, как прием главой иностранного государства полномочного представителя Страны Советов, сообщить своим читателям постеснялись.

16 января американский поверенный в Москве У. Керк сообщал госсекретарю США Корделлу Хэллу, что согласно конфиденциальной информации, полученной от сотрудника германского посольства, в результате переговоров, происходящих в Берлине, в ближайшем будущем будет заключено торговое соглашение между СССР и Германией, предусматривающее расширение германо-советской торговли. Предлагаемое соглашение не имеет политического значения³¹. Керк ошибался: Кредитное соглашение между СССР и Германией будет заключено только через семь месяцев, 19 августа и оно будет иметь огромное политическое значение.