Чужой

Где славно шутят все, а я всегда готов!

Хор:

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Гренгуар:

Сегодня бал шутов, всеобщий пир горой,

Я только президент, а нужен нам король.

И будет королём назначен в тот же миг,

Кто скорчит рожу нам гнуснее всех других!

Хор:

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Кто скорчит рожу нам гнуснее всех других,

Тот наш король!

Ты – шут, я – шут

Ты – шут, я – шут, все тут пляшут!

Мы – я, он, ты – все тут шуты!

Кто – шут, все тут! Кто – шут, все тут!

Чужой слушал и слушал эту песню, чувствуя себя тем самым шутом, добровольно ставшим на этот путь. Он старался не придавать значения всему тому, что происходило с ним в эмиграции: слушать оскорбления и терпеть пренебрежительное отношение окружающих, заниматься тяжелым неквалифицированным трудом, следовать жесточайшей экономии и постоянно во всем себя ограничивать. Чтобы не впасть в депрессию, Эмигрант внушал себе, что всё это ненадолго, что скоро его жизнь наладится и станет такой же, как у коренных европейцев. Пока же оставалось относиться к своим жизненным реалиям, как к театру и чему-то временному, несущественному. Чужой и вправду чувствовал себя шутом, изображающим другого человека, в совершенно иной, чуждой ему действительности.

Конец ознакомительного фрагмента.