Чужой

Ох, непросто идут переговоры, приходится взвешивать каждое слово. У него, у Сайтиева, как у сапера, приступившего к разминированию взрывоопасного предмета, попросту нет права на ошибку.

Руслан выдержал приличествующую случаю паузу, затем ответил, глядя ему в глаза:

— Я давал такое обещание, уважаемый Хаджи.

Тот вдруг скупо улыбнулся.

— Мне нравится, что ты не пытаешься вилять… или перекладывать свою вину на других.

— Так я ведь не собака, чтобы вилять хвостом.

Мансур Джейкуев, которому пришлось отвечать на львиную долю вопросов, сидел весь потный, красный, распаренный — и не из за жары, а из за того давления, которое на него здесь оказывали.

— Уважаемый Хаджи, я еще не все сказал…

— Благодарю тебя, Мансур, — на этот раз в голосе Кадзокова послышалась легкая ирония. — Все, что мне нужно было, я узнал. Не думаю, что чьи то слова могут повлиять на дальнейшее.

Минуту или две в помещении молельного дома царила тишина. Кадзоков, казалось, весь ушел в себя… Мансур не отрывал взгляд от его пальцев, которые неспешно перебирали четки. Ему вдруг почудилось, что это вовсе не четки, а бухгалтерские счеты. И что «посредник» занят сейчас арифметическими подсчетами, он щелкает костяшкам туда сюда, как бы прикидывая сумму долга.

Сумму, которую прийдется — кровь из носу — выплатить не позднее назначенного срока…

Что касается Сайтиева старшего, то он, пересиливая боль в колене, просто ожидал вердикта этого наделенного незримой властью человека. Любые слова, любые доводы теперь не смогут изменить ровным счетом ничего.

Наконец Кадзоков отложил четки в сторону и произнес негромким глуховатым голосом.

— Весь товар, уважаемые, предназначался для распространения в Москве и области. Поэтому счет идет не по «европейской» цене, а по расценкам среднего опта в московском регионе…

Таджик громко сглотнул. В его родной республике грамм героина в среднеоптовых ценах колеблется в рамках от 60 до 80 рублей. В Москве — 500–600. А на черном рынке от 1000 до 1500 рублей! Джейкуеву стало дурно. Он вообще с трудом держался, но, понимая, что любые возражения лишь ухудшат его положение, счел разумным промолчать…

— В тех двух траках, что сгорели прямо во дворе твоего дома, Мансур, транспортировалась крупная… очень крупная партия… пятьсот двадцать четыре килограмма чистейшего вещества! Я обращался… по своим каналам с просьбой сделать «скидки». С учетом форс мажара, а также в целом наших дружественных партнерских отношений. Мне пошли навстречу, максимально скостив сумму убытков, которые следует покрыть в месячный срок!

Он посмотрел на Джейкуева.

— Решение будет таково. Вы, Мансур, ваша община в твоем лице, в месячный срок обязаны выплатить в качестве возмещения ущерба… четырнадцать миллионов долларов. Повторяю — четырнадцать миллионов! Наличными! И не позднее месяца начиная с завтрашнего дня!

Кадзоков перевел взгляд на Сайтиева.

— Ваша доля в компенсации ущерба — семь миллионов американских долларов! Срок тот же — ровно месяц.

Тахир ожидал дядю в салоне джипа.

«Что то долго они там «трут», — в который раз подумал он. — Видно, никак не могут прийти к мнению, кто же должен оплатить ущерб… Кто и сколько…»

Наконец из за дома в сопровождении одного из охранников вышел Мансур Джейкуев. Странно, но дяди с ним не было… видно, задержал посредник.

Джейкуев подошел к хозяину особняка. Тахир увидел, как таджик сначала покачал головой, потом коротко обнялся с адыгом и направился к поджидающему его здесь джипу.

Проходя мимо «лендкруизера», Мансур каким то безжизненным, вялым жестом вытер обшлагом пиджака струящийся из под тельпека по лицу пот.

Наверное, крепко ему досталось: он даже как будто усох, стал ниже ростом…

Тахиру, конечно, не терпелось узнать, каковы итоговые результаты.

Но пришлось — на глазах у чужих людей — проявлять выдержку и спокойствие.

Наконец, спустя почти час после того, как со двора уехали таджики, в сопровождении охранника и хозяина дома появился — прихрамывая даже больше обычного — Руслан Сайтиев.

Тахир, словно подброшенный пружиной, выбрался из машины и поспешил к дяде. Сайтиев старший обнял адыга, поговорил с ним минуту или две. Поблагодарил за возможность встретиться в его доме с посредником. Затем извинился, что не может остаться для более длинной задушевной беседы, что вынужден отказаться от угощения — по причине, которая хозяину хорошо известна.

Пара джипов уже проскочили райцентр, когда Сайтиев старший наконец разомкнул свои уста.

— На нас навесили серьезный долг. Очень крупная сумма! На таджиков повесили в два раза больше… но какое нам дело до Джейкуева?! Пусть сам выкручивается как хочет!

— Дядя… а может… того?! Послать этого «посредника»?! Да кто они такие?!

Сайтиев старший покосился на племянника.

— Горяч ты еще… и молод! А потому иногда глупости говоришь, хорошенько не подумав!! Да мы и месяца не проживем! Э т и нас везде найдут! А захотят — завтра же будем сидеть за решеткой!..

— Вот оно как, — пробормотал Тахир. — Извини, дядя. Я же не в курсе, что это за люди.

— Придет время, узнаешь! А сейчас у меня к тебе будет важное поручение!

— Внимательно слушаю.

— Есть вариант, что наш долг — спишут! Если и не весь, то его существенно обрежут! И сроки дадут щадящие, не то, что сейчас!

— А что надо делать то?

— Есть и другой вариант, — Сайтиев старший, кажется, был целиком погружен в собственные мысли. — Мы заставим таджиков заплатить не только за себя, но и выплатить нашу долю!!

— Вот это мне нравится, дядя! Организуем «наезд» на Джейкуева и кулябских?

— Нет… не совсем так. Ты, Тахир и еще несколько парней… отправитесь в Москву! Но только после того, как мы похороним Ильяса.

— Надо насчет транспорта договориться! До Махачкалы можно сначала… но трудно будет, ох трудно!

— Мы не повезем тело Ильяса в Хасавюрт.

Тахиру показалось, что он ослышался.

— Что? Как это? Почему не повезем, дядя?! А как же наши традиции?! Ты же сам постоянно твердишь, что мы сильны лишь пока едины в крови и родстве! пока слушаемся старших! пока верим в Аллаха и придерживаемся наших традиций адатов!

— Да, мы родились на Кавказе и там находятся могилы наших предков. — негромко, но веско произнес Руслан Сайтиев. — Ильяса похороним з д е с ь! И знаешь — почему?

— Нет, не понимаю…

— Хорошенько запомни то, что я тебе скажу, Тахир! Мы сюда пришли не как временщики! Закрепиться здесь будет непросто, прольется еще немало крови. И если здесь будут похоронены наши братья, наши друзья, родные нам люди, то мы с этой земли не уйдем. Н и к о г д а.

Глава 8