Цифровая пуля

В зале все недоуменно переглядывались, точно так же, как и на сцене; выглядел изумленным и Вольский, а Черников стал бледен как смерть.

— Что вы несете?!! — заорал он в микрофон. — Что за чушь?! Уважаемые избиратели, не позволяйте втаптывать в грязь своих избранников! — обратился он к залу. — Пригласили на сцену неизвестно кого, он оскорбляет нас, клевещет, а мы все слушаем!

— Уберите его со сцены! — потребовал и Ястребов.

— Ну, уж нет! — рявкнул Вольский. — Дайте человеку высказаться до конца!

— Отключите, пожалуйста, микрофоны! — донесся до меня голос находившегося в зале генерала, который обратился к сидевшему неподалеку от него за пультом звукооператору.

Микрофоны действительно были отключены, за исключением моего, и я продолжал ошарашивать публику своими заявлениями:

— Господин Черников, занимавший в предвыборной гонке третью позицию, рассчитывал, что господин Ястребов уберет главного претендента на пост мэра — Вольского, а потом он опубликует в Интернете снимки, изобличающие Ястребова как заказчика убийства в момент его встречи с исполнителем преступления — Гасаном. Я уверен, что кроме фотографий имеется еще и аудиозапись. Префект Черников рассчитывал опубликовать снимки в Интернете и аудиозапись позже, уже после совершения теракта. Он желал устранить двух претендентов и сам стать мэром. Доверенное лицо господина Черникова все сделало так, как просил Сергей Александрович, — организовало на даче встречу Ястребова и Гасана и незаметно подсадило туда своего знакомого фотографа Арсения. Снимки были получены, оставалось ждать, когда исполнитель выполнит заказ. Однако доверенному лицу Черникова мешал фотограф, ставший лишним свидетелем. Он знал, кто был организатором встречи, и мог в любой момент выдать его как полиции, так и вору в законе Гасану и его приближенным. И тогда доверенное лицо решило убрать Арсения. В тот день у Арсения в фотостудии была любовница, Виктория Леоневская. Дождавшись, когда она уйдет, а поблизости не будет охранника, убийца вошел в студию и вколол фотографу яд. Префект Черников — хозяин округа — попросил прикормленного полицейского, господина Стрельцова, прикрыть дело об убийстве фотографа, и тот уж не знаю, за деньги ли, шантажом, угрозами ли, но заставил патологоанатома Киселева дать заключение о смерти, что фотограф умер от сердечной недостаточности.

— Товарищ генерал! — теряя свой обычный невозмутимый вид, воскликнул Стрельцов, обращаясь к сидевшему рядом с ним Ермолаеву. — Он врет, поверьте мне! Это все ложь!

— Я верю вам, товарищ подполковник! — произнес генерал с иронией. — Помолчите, пожалуйста. Пусть человек выскажется, а потом мы будем разбираться, что правда, а что нет.

Я только сейчас осознал, в какое дело влез и что творю, изобличая сильных мира сего в преступлениях. Если мне не поверят, то сотрут в порошок. Однако отступать было некуда, и я продолжил свою обличительную речь.

— Патологоанатом мне признался в подлоге, думаю, он даст признательные показания в полиции под протокол, — сказал я, глядя на Стрельцова… — Я сумел восстановить удаленные фотографом из компьютера снимки, зафиксировавшие встречу Ястребова и Гасана. Правда, очень плохого качества. Кроме того, я узнал, что любовница Арсения, Виктория, в тот день, когда происходила съемка, возила своего друга в «Малые Дубравы» на своей машине и дожидалась, когда он выполнит свою последнюю работу в качестве фотографа. Арсений даже не подозревал, кого снимает скрытой камерой, для чего и какая участь ему уготовлена хладнокровным убийцей. А преступник тоже не подозревал, что еще кому-то, кроме фотографа, известно о задании Арсения. И когда он догадался о еще одном свидетеле своих черных дел — Виктории Леоневской, то решил избавиться и от нее. В общем, незадолго до того, как я приехал к Вике, он ее убил. И все же я нашел в компьютере Вики сброшенные на всякий случай туда Арсением отличного качества фотографии, изобличающие не только Ястребова и Асланова, но и самого убийцу. Меня же взяли в оборот. Очевидно, патологоанатом пожаловался подполковнику Стрельцову на то, что я приходил к нему и получил признание. Стрельцов, в свою очередь, рассказал префекту об этом случае, и тот потребовал посадить меня в изолятор временного содержания, что Стрельцов и сделал, обвинив меня в хулиганстве и нанесении побоев полицейским. А отправили меня в обезьянник потому, чтобы не дать ход найденным мною фотографиям. Они должны были появиться в Интернете, только после того как совершился бы террористический акт — был бы устранен Анатолий Вольский, а Ястребов свален убойными фотографиями, обличающими его как заказчика убийства Анатолия Аркадьевича. Однако мне удалось вырваться из полиции благодаря одному очень влиятельному лицу в Министерстве внутренних дел.

Я специально не стал называть имя и фамилию генерала Ермолаева, мало ли, вдруг ему не понравится, что я пытаюсь втравить его в скандальную историю с выборами мэра, а он предпочел бы остаться в стороне?

— Снова продолжил расследование, — все увереннее и увереннее говорил я, — в ходе которого выяснил, что за личности запечатлены на фотографиях. По простоте душевной притащился в штаб по выборам мэра Ястребова и показал ему фотографии. Увидев их, Вячеслав Дмитриевич был взбешен, он приказал схватить меня, однако мне удалось улизнуть, и Ястребов испугался. Он в срочном порядке приказал отменить террористический акт. Пытаясь добиться правды, я притащился в дом к самому Асланову. Вор в законе Гасан, которому уже было известно обо мне как о человеке опасном, поджидал мою персону, и его банда захватила меня, связала и бросила в подвал, рассчитывая в скором времени убить. Гасан поставил в известность Ястребова о том, что человек, способный изобличить их, пойман, и тот решил закончить задуманное дело. Он примчался в особняк к Гасану с кучей денег — оплатой за подготовку и совершение акта, и стал вести с ним переговоры. В это время мне удалось освободиться из подвала, и я сумел через окно подслушать, о чем идет разговор. Ястребов и Гасан договорились активировать заложенную давным-давно строителями во время ремонта дома Вольского взрывчатку в шесть часов утра. Вор в законе отдал своим подручным приказ, и механизм бомбы замедленного действия был запущен. Времени оставалось не очень много, чтобы помочь семье Анатолия Вольского спастись. Я сумел узнать, где живет Анатолий Аркадьевич, поехал к нему, разбудил, и его семья за несколько мгновений до взрыва сумела выйти из дома.

Зал, затаив дыхание, слушал мою обличительную речь, даже киношники слушали меня с открытыми ртами. И только Ястребов, Черников и потерявший самообладание Стрельцов были взвинчены и порывались все время что-то сказать.

— Вот и все, — заявил я, разведя руками, будто артист, заканчивающий свой номер, и сделал вид, будто собираюсь уйти со сцены.

И тут в зале какой-то мужчина громко крикнул:

— Так кто фотографа-то убил?!

Признаюсь, я ждал этого вопроса и вот дождался, сумел все же заинтриговать аудиторию, и мне очень хотелось сохранить интригу до конца, умалчивая имя преступника — уж очень люблю я эффектные финалы.

— А-а-а, хотите знать, кто то самое доверенное лицо префекта Черникова? — проговорил я, вновь становясь за трибуну.

Все напряженно ждали, чье имя я сейчас назову, но я все-таки решил еще немного потянуть время.

— На одной из фотографий, сделанных на даче, в кадр попала рука убийцы. Он всеми правдами и неправдами пытался уничтожить этот снимок, и все же фотография оказалась у меня, — произнес, внимательно следя за лицом преступника. Он напрягся и наверняка переживал самые неприятные в своей жизни мгновения. — Меня все время беспокоил этот факт. Где-то подспудно понимал, что нечто, какая-то деталь, указывает на преступника, но не мог понять, какая именно. И вот сегодня та же самая деталь, что была на фотографии, промелькнула перед моими глазами… Один из присутствующих в зале мужчин любит всевозможные украшения, я имею в виду заколки к галстуку и запонки, и потому даже летом ходит в рубашке с длинным рукавом… Так вот, на фотографии запечатлена рука, на которой на манжете рубашки запонка, и точно такую же, с бриллиантом, я увидел сегодня у директора Дома культуры Лоскутова Георгия Семеновича.

Зал ахнул, и все взоры обратились к похожему на плюшевого медведя директору «Прогресса».

— Этого не может быть! — вскричал кто-то.

— Такой уважаемый человек, и вдруг убийца! — вторил ему другой голос.

— Ерунда! — выкрикнул третий.

— А вы посмотрите на его запонки! — сказал я, наклоняясь ближе к микрофону, чтобы перекрыть шум, поднявшийся в зале. — И на снимок с дачи, где сфотографирован Ястребов и Гасан. Более того, господин префект Черников и директор Дома культуры — дальние родственники, так что у них продвижение в мэры одного из членов клана было семейным подрядом.

— Господа! — с побледневшим лицом вскочил Лоскутов. — Я ни в чем не виноват! И никого не убивал!

Тут из-за трибуны вышел Ястребов и громко крикнул:

— Черт знает, во что превратили дебаты кандидатов в мэры! Это какой-то хаос!!! Я покидаю это сборище ненормальных и обязуюсь впредь больше не участвовать в подобных клоунадах!

Размахивая руками, он двинулся по сцене к лестнице, попытался было уйти и Черников, но тут поднялся генерал Ермолаев и властным жестом попросил звукооператора дать ему микрофон и, когда тот выполнил его просьбу, повернувшись лицом к залу, а затем к сцене, четко, громко, произнес:

— Внимание, уважаемые господа! Прошу всех сохранять спокойствие. Кто прав, кто виноват, покажет следствие. Пока вас, господин Черников, — сказал он замершему на сцене префекту, — и вас, господин Ястребов, — тот остановился на лестнице сцены, — я ни в чем не обвиняю, но попрошу остаться для соблюдения кое-каких формальностей. Я хочу, чтобы вы дали на время ведения следствия подписку о невыезде и не покидали пределы не только страны, но и города. — Он обратился к директору Дома культуры: — А к вам придется применить меру пресечения. Я хочу, чтобы вас задержали до выяснения обстоятельств убийства фотографа и Виктории Леоневской и вашей причастности к этим преступлениям. В отношении вас, господин подполковник, — он взглянул на Стрельцова, — будет назначено служебное расследование. Вам же, господин Гладышев, — генерал не так сурово глянул на меня из-под седых бровей, — большое спасибо за оказание помощи полиции в раскрытии резонансных и крупномасштабных преступлений.

Зал зашумел, стал подниматься, люди начали двигаться к выходу. Ко мне подошел Вольский и крепко пожал руку.

— Еще раз спасибо, Игорь! Я не забуду о том, что вы сделали для меня и моей семьи.

— Да ладно, чего уж там, Анатолий Аркадьевич! — усмехнулся я.

— Обращайтесь, если буду нужен, — Вольский по-дружески хлопнул меня по плечу.

Я фамильярничать не стал, лишь склонил голову в знак того, что принимаю предложение нашего будущего мэра. Когда двинулся к ступенькам, ко мне подскочил знаменитый телеведущий: