Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"

Мне было больно это слушать. К Митараи вернулся его обычный несерьезный издевательский тон.

– Я изучил кое-что, и оказалось, что до начала строительства дома на этом месте лежала равнина. И вот как-то вечером, давным-давно, с отвесного берега, на котором сейчас стоит этот дом, бросился паренек-айну [92] .

Так начал свой рассказ Митараи, но мне было ясно, что он только что выдумал эту историю. Не зная его намерений, я думал, что мой друг просто хотел потянуть время.

92

Айну (айны) – древнейшая народность Японских островов.

– У этого паренька была девушка, которую звали Пирика. Они любили друг друга. Узнав о смерти любимого, девушка следом за ним прыгнула с обрыва. – Митараи явно пересказывал где-то услышанную сказку. – И вот с тех пор каждую весну на этом месте расцветают ирисы, алые как кровь.

Я вспомнил, что кафе, в котором мы с Митараи ужинали перед приездом в этот дом, называлось «Пирика». На стене кафе висела фотография ирисов, а под ней – какие-то стихи, посвященные этим цветам. Но те ирисы были самые обычные. Красных ирисов я ни разу в жизни не видел и не слышал о таких.

– Влюбленных разлучили бессердечие и расчет жителей их деревни. На Пирику положил глаз сын предводителя местного клана, который пообещал односельчанам одарить каждый двор тачкой, если Пирика ответит на ухаживания сына. Доведенные до отчания, парень и девушка покончили с собой. С того времени их горькая обида на жителей деревни, накопившаяся злость укоренились в этой местности. А со строительством этого дома эти чувства нашли здесь пристанище. Души погибших…

– Ах! – прервал Митараи чей-то возглас. Я увидел, как стоявшая рядом Эйко, прижав руку ко лбу, сползла на корточки. – Чашка… – проговорила она.

Я едва успел забрать чашку из ее рук, и в следующий момент Эйко тяжело опустилась на пол. Тогай и Кодзабуро подбежали к ней.

– Перенесите ее на кровать! – воскликнул Усикоси.

– Похоже на снотворное, – нагнувшись к Эйко, сказал Митараи. – Если дать ей поспать, завтра утром проснется, будто ничего и не было.

– Вы уверены, что это снотворное? – спросил Кодзабуро.

– Абсолютно. Послушайте, как она ровно дышит.

– Но кто это мог сделать?! – скорее простонал, чем проговорил Кодзабуро, оглядываясь на прислугу.

– Понятия не имеем! – ответили все трое.

– Преступник здесь! – громко и резко, совсем не по-стариковски, заявил Кодзабуро. – Эйко оставаться тут опасно. Отнесем ее в комнату!

Кодзабуро говорил тоном, не допускающим возражений. В этот момент каждый мог легко представить, каким он был в молодые годы.

– Но кровать в комнате Эйко обгорела, – напомнил Одзаки.

Хамамото будто током ударило – такое у него было выражение лица.

– Если это снотворное, наверное, лучше оставить вашу дочь здесь, – предложил Усикоси.

– Да-да! Но здесь же эта дырка. Надо ее заколотить!

– Но тогда придется встать на кровать…

– А снаружи это сделать нельзя?

– Поймите, если начать колотить молотками прямо над головой человека, выпившего снотворное, наутро она проснется с чудовищной головной болью, – предупредил Митараи.

– Но оставлять ее здесь просто так опасно!

«Почему? Не опаснее, чем, например, в десятом номере или тринадцатом», – подумал Митараи, хотя вслух не высказался. Ведь в случае с Кусакой, которого убили в тринадцатом номере, вентиляционное отверстие было забито наглухо. Какой смысл сейчас заколачивать вентиляцию? В душе, видимо, все думали так же, как Митараи.

Кодзабуро стоял, сжав кулаки и опустив голову.

– Раз вы так беспокоитесь за свою дочь, я могу на всю ночь поставить здесь охрану. Разумеется, наш человек не станет спать вместе с Эйко-сан в этой комнате. Он запрет дверь на ключ и будет сидеть на стуле в коридоре до самого утра. Как вам такой вариант? – предложил Усикоси. – Анан-кун! Хочу попросить подежурить вас. Если тяжело всю ночь, скажите – Одзаки вас сменит.

От этой комнаты только один ключ? Дубликата нет? – продолжал старший инспектор. – Тогда, думаю, лучше, если ключ будет у вас, Хамамото-сан… Анан-кун, мы не знаем, кто преступник. Возможно, это один из здесь присутствующих. Поэтому кто бы ни появился у двери, не пускайте никого. Даже меня, даже Окуму-сан. До тех пор, пока завтра утром мы снова не соберемся здесь. Вас это устраивает, Хамамото-сан?.. Давайте так и поступим, господа. А теперь прошу меня извинить. После сказки, которую рассказал нам уважаемый господин предсказатель, меня клонит в сон. Конечно, очень хочется услышать продолжение, но боюсь, как бы не заснуть прямо здесь. И потом, не годится шуметь, когда наша хозяйка отдыхает. Давайте спать. Время позднее. Продолжение истории послушаем завтра.

Все согласились с инспектором. Все, кроме Кодзабуро, пробормотавшего себе под нос: «Как можно сохранять спокойствие, когда непонятно как, в закрытых комнатах, убили столько людей?».

Сцена 3. В Зале тэнгу

Дом дрейфующего льда погрузился в сон; лишь только ветер хозяйничал в покинутых людьми темных и тихих коридорах и пространствах, распевая свои безумные песни.

Замок в двери третьего номера еле слышно щелкнул, дверь медленно отворилась. Бледно-мутный луч из коридора проник в комнату, смутно высветив лица кукол – обитателей Зала тэнгу. И среди них – ухмыляющееся лицо Голема.

Кто-то на цыпочках вошел в комнату. Ступая осторожно, будто по тонкому льду, приблизился к Голему. Когда этот человек подошел к окну, падавший из коридора свет упал на его лицо, обращенное в профиль.

Это оказался Кодзабуро Хамамото. Ключ от Зала тэнгу был только у него.

Кодзабуро даже не взглянул на Голема, который, как всегда, сидел на полу с вытянутыми ногами. Все его внимание было сосредоточено на стене, увешанной масками. Подойдя к ней, Кодзабуро занялся странным делом – одну за другой начал снимать маски!

Он складывал их на пол по десять штук, пока в центре южной стены не образовалось округлое пустое пространство. Оказалось, что стена выкрашена белой краской, которую за масками было практически не видно.

И в это время произошло нечто поразительное. Вытянутые ноги Голема конвульсивно дернулись!

Скрипя деревянными суставами, кукла стала постепенно подтягивать ноги к туловищу. На ее лице по-прежнему играла кривая усмешка.

Медленно встав на ноги, Голем сделал шаг в сторону Кодзабуро. Его движения были неуклюжи, как у заводной куклы.

Неспешно, словно секундная стрелка часов, Голем поднял вверх обе руки и сложил ладони так, будто хотел обхватить ими шею Кодзабуро.

Тот уже освободил половину стены, и, не выпуская пару масок, которые держал в руке, нагнулся, чтобы подобрать кирпич, лежавший в углу комнаты. Взяв его в правую руку, медленно обернулся. И увидел стоявшего перед ним Голема.

Дрожь пробежала по телу Кодзабуро. Он был сражен, на лице застыла гримаса страха. Под завывания ветра Хамамото едва сдержал рвущийся из груди крик. Маски выпали из его рук, следом с тупым звуком на пол приземлился и кирпич.