Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"

У меня на глазах один пассажир медленно сполз на пол вагона. Тоже бесшумно. И так же, не издавая звуков, исторг из себя содержимое желудка. Рвота растеклась по полу прямо мне под ноги. Я не сводил глаз с этой немой сцены.

Огляделся по сторонам и понял, что стою на платформе в Мотосумиёси. Чудеса, да и только! Почему я здесь? Должен же я что-то помнить, хотя бы на уровне физических ощущений… Или что-то зовет меня сюда? А может быть, кто-то? Почему я должен сюда возвращаться?

Это место для меня чужое. Сомнений быть не может. Но я возвращаюсь сюда снова и снова.

Я миновал турникет. Точно так же я много раз приезжал сюда с работы. Как странно! Из горла вдруг с клекотом вырвался смешок. Неужели то, что произошло со мной, – действительно моя жизнь? Почему? Как так получилось? Как я мог жить в чужом, совершенно не знакомом мне месте и ни в чем не сомневаться?

Все дело в Рёко. В этой необыкновенной, невероятной девушке. Сколько раз, стоя на этом самом месте, я видел ее фигуру в тени колонны… Зачем она приходила сюда каждый вечер? Когда все было хорошо, с какой радостью она прижималась ко мне. Говорила: «А теперь пойдем в «Лэмп хаус». У этой самой колонны прождала меня на корточках два с лишним часа в тот дождливый вечер, когда я вернулся после работы пьяный.

Я поднялся по лестнице, и вдруг мой взгляд уперся прямо в это наше кафе. Помню, Рёко сидела там у окна. Я жестом позвал ее: «Выходи», она встала с чеком и пошла к кассе на выход. Так было.

Трудно поверить. Неужели это правда было?

29

Кто-то грубо схватил меня за руки, поднимая. Вроде поставили на ноги, но колени подогнулись, и я снова повалился на прохладные каменные плиты. Так удобно. Однако меня опять подняли и, поддерживая, вывели в переулок.

Я оглянулся по сторонам. На меня смотрели лица. Лица проходивших мимо людей. Карман что-то оттопыривало. Бумажник, наверное. Покопавшись в нем, я понял, что несколько тысячных не хватает. Плата за выпивку.

С трудом держась на ногах, я выпрямился. Обернулся и понял, откуда меня выставили. Это была та самая пивная в Мотосумиёси, куда я несколько раз заглядывал, разыскивая Рёко. Вспомнил! Я зашел в это заведение и здорово набрался.

Я побрел по переулку. Перед глазами все плыло. Несколько раз пришлось хвататься за стены трясущимися руками, чтобы не свалиться. Но чувствовал я себя неплохо. Бог знает, что будет дальше, но в тот момент выпивка в самом деле казалась мне спасением.

Мимо, не издавая звуков, несся поток машин. Яркий свет фар слепил глаза. И вдруг по ушам ударил сигнал клаксона. Я хотел отскочить в сторону, но тело не подчинялось, шевелилось еле-еле.

Я пошел дальше. Шел и шел, не останавливаясь. Хотелось идти так до самого края земли. Ведь здесь все равно чужая мне территория, так что какая разница, куда идти…

Спасибо алкоголю – ноги теперь не ощущали ни усталости, ни боли. Наверное, со стороны люди думали: вот идет пьяный, качается, – но меня это совершенно не беспокоило. Кому какое дело, шатаюсь я или нет.

Неожиданно оживленная улица кончилась, и я очутился на задворках. По краю узкой улочки сквозь щели в бетоне пробивались до смешного ровные полоски сорной травы. Она была неестественного фиолетового цвета. Или мне так показалось. Я двинулся вдоль этой полоски.

Завернув за угол, я обнаружил, что по обе стороны переулка тянутся выложенные из блоков стены, которые, подобно ширмам, скрывают от чужого взгляда то, что находилось за ними. Я шел будто по каменному коридору, залитому лунным светом. Он, как сахарная пудра, покрывал все вокруг. Я сложил ладони ковшиком, и они наполнились белым лунным серебром.

Я покрутил головой, и тут же перед глазами возник сотканный из лучей света пояс. Колышась словно кусок ткани на ветру, он обмотался вокруг моего тела.

Голова закружилась, и, пошатнувшись, я крепко приложился к каменной стенке. Веки сомкнулись, опустив на глаза черный занавес, на котором, образуя петлю Мёбиуса, плясали белые и фиолетовые ленты. Тяжело дыша, я наблюдал эту картину.

Приоткрыл глаза и уставился прямо перед собой. Веки затрепетали, захотелось открыть глаза пошире. Зачем только я это сделал?..

Меня вдруг посетила иллюзия, что стенка, к которой я привалился, не стенка вовсе, а каменный пол. Поле зрения сместилось вбок на девяносто градусов. Лунный свет теперь лился справа, как луч прожектора.

И вдруг… Побродив по этой чужой для меня территории, я увидел картину совершенно невероятную. Не укладывающуюся в рамки происходивших вокруг меня странных и неожиданных событий.

В тени, лежавшей на каменном полу, неожиданно нарисовалась тощая фигура. Фигура парня с сухими растрепанными волосами. Длинными, как у поэта, вернувшегося из дальних странствий.

Я не верил своим глазам. И не должен был им верить, ибо то, что я увидел, было невозможно. Однако я смотрел на это и не мог оторваться. С необъяснимой безучастностью пьяницы тупо глазел на застывшую передо мной фигуру, сверкавшую белой макушкой под лунным светом.

Это был «я». Прямо передо мной стоял я сам и тоже смотрел на меня.

Сколько продолжались эти гляделки? Минуту? Десять секунд? Час?

Я будто видел себя в зеркале, а отражение смотрело на меня. Однако позы у нас были разные. Я стоял, привалившись к стене, а мое второе «я» не нуждалось в опоре и просто застыло на месте.

Тишина. Ни человеческих шагов, ни жужжания или стрекотания насекомых. Единственный тонкий отупляющий металлический звук, исходящий из неведомого источника. Из лунного света?

Вдруг я открыл рот и тихо сказал:

– Я к себе.

И добавил:

– Ну что, домой?

Слова прозвучали еле слышно, почти шепотом. Поэтому, кроме меня, их вряд ли кто услышал. Впрочем, мне было все равно. Потому что он – тоже я.

– Да, – ответил он. – Там письмо.

– Письмо?

Он энергично кивнул и растворился в тени каменной ограды так же быстро, как возник.

Я долго не мог пошевелиться. Наконец медленно выпрямился и неверной походкой побрел дальше.

Блуждал как в тумане, как в зыбком сне, пока незаметно для самого себя не вышел к обнесенной проволочными заграждениями железнодорожной линии, которая словно погрузилась в сон. Пройдя вдоль нее, я оказался у нашего дома. И железную дорогу без признаков движения, и дом окружала мертвая тишина. Такая бывает на кладбище летней ночью.

Открыв стеклянную входную дверь, я подошел к висевшим на правой стене почтовым ящикам с номерами квартир. В нашем ящике лежал конверт с красной линией экспресс-почты. На нем были видны иероглифы: «Господину Кэйсукэ Исикаве». Хороший почерк, принадлежит взрослому человеку. Состояние непонятного транса, в который я был погружен, кончилось. Отправительницей значилась Такако Исикава. Я взял письмо и, нетвердо ступая, поднялся по лестнице.