Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"

– Вранье! Сколько раз давали!

– Много раз? Обе?

– Точно тебе говорю.

– Муцуо, ты просто негодяй.

Однажды ночью, через несколько дней после этого разговора, Муцуо, который накануне весь день то засыпал, то снова вставал, проснулся, не чувствуя усталости, и, не в состоянии избавиться от низменного сексуального желания, сел на постели.

Все последние ночи его охватывало такое чувство отчаяние и гнева, что он совершенно не мог уснуть. Оказывается, все деревенские женщины день и ночь говорят о нем гадости. Они взяли у него так много денег и подарков, все ему позволили, а теперь ходят и рассказывают, что не дали Муцуо и пальцем их тронуть. Все женщины так резко изменили свое отношение потому, что он заболел? Невероятно!

Особенно возмутили его Кимиэ Сэра и Томи Инубо. Чтобы наладить отношения, ему пришлось отдать этим двоим много денег и подарков. И вот теперь они во всеуслышание заявляют, что никогда ничего не брали у Муцуо и никогда с ним не спали. Ладно, это можно простить. А вот чего им простить нельзя, так это то, что они продолжают поддерживать отношения с Китидзо Инубо, даже несмотря на то, что терпеть его не могут. А сам он делает вид, будто он единственный и неотразимый сексуальный гигант.

«Почему я один должен от всего этого страдать? Меня со всех сторон обругали, а я ничего не могу с этим поделать и должен просто умереть, харкая кровью. Для чего я родился? Куда делась слава школьных лет, когда меня называли вундеркиндом? Бабушка ходила по деревне и говорила всем, что когда-нибудь ее внук станет великим человеком. Я никогда никем не стану, я просто провожу день за днем, лежа в деревенской хижине, мучаясь от кашля. Что же произошло? Куда делся этот гениальный вундеркинд?»

Внезапно он вспомнил, что сказал на днях Тацуо Оикава. Болезнь легких! Какая болезнь легких? С чего он это сказал? У нас с ним разные мозги. Полуидиот какой-то.

А тут еще Инэ. Это вообще непереносимо. Как можно спокойно реагировать, когда какой-то идиот говорит, что у твоего внука болезнь легких? И сказать внуку только «ах-ах, как обидно»!

– Черт возьми! – закричал он и бросился на подушку весь в слезах. Неужели он так вот умрет? Если да, то до этого он должен ночью забраться в соседний дом Канаи и переспать хотя бы один раз с Аяко, которой всегда восхищался.

Подумав об этом, он больше не мог оставаться на месте. В последнее время Аяко стала избегать его даже при случайных встречах на улице. Раньше она хотя бы здоровалась. «Она сильно меня не любит. Чтобы ей овладеть, остается только забраться ночью».

Он медленно откинул одеяло, с трудом встал на ноги и оделся, стараясь не шуметь. Было очень холодно. Он накинул плащ. Муцуо иногда дремал в своей комнате на чердаке, но никогда не ночевал. Он всегда спал, расстелив футон в одной комнате с Инэ. Поэтому всякий раз, выходя на ночные визиты, он старался двигаться очень осторожно, чтобы не разбудить бабушку.

Он тихо поднялся по лестнице на чердак, взял охотничье ружье, прислоненное к балке, перекинул его через плечо и снова спустился вниз. Осторожно, чтобы не разбудить Инэ, вышел через черный ход. Медленно обошел фасад родного дома.

В семье Канаи отца не было. В Каисигэ не считали нужным запирать входные двери, поэтому забраться туда ночью и совершить преступление было нетрудно. Таким образом Муцуо взял Кику, 22-летнюю четвертую дочь Масао Инубо, соседку Митиё Танно, 21 года, и ее мать Токи Танно, 47 лет. Но везение его продолжалось недолго. Теперь все изнасилованные женщины категорически отрицали свои отношения с Муцуо и называли его ни на что не годным туберкулезным больным.

Здесь можно немного добавить о членах семьи Танно. У Токи Танно кроме дочери Митиё был еще сын 28 лет по имени Юити. В январе 1938 года он женился на Кику Инубо. Однако Юити стало известно, что у Кику были отношения с Муцуо, ему это не понравилось, и он развелся с ней в марте, через два месяца после свадьбы. Поэтому и Кику, и Юити ненавидели Муцуо, но и Муцуо затаил обиду на этих двоих, особенно на Кику, поскольку она постоянно говорила в его адрес малоприятные вещи.

Но сейчас его целью была семья Канаи. Воздух был настолько холодным, что даже от небольшого ветра у него болели щеки. Дорога была засыпана снегом и обледенела. Дыхание было белым, как дым. На небе висела полная луна. Освещенный ею снег ярко блестел. Муцуо спустился по каменной лестнице, прилегавшей к подпорной стенке.

Дом Канаи стоял к северу от дома Тои. Муцуо прошел по тропе под каменной стеной и осторожно двинулся к северной стороне дома. В окне рядом с черным ходом дома Канаи все еще горел свет. Наручные часы показывали девять. Он вошел через переднюю дверь. В деревне Каисигэ не было обычая запирать двери, если только не происходило что-то чрезвычайное. На входной двери не было ни замка, ни даже засова. До тех пор в деревне ничего не происходило, да и во всех частных домах в Японии в период Эдо было так заведено. В Каисигэ этот старый обычай сохранился даже в 1930-е годы. Это было одной из причин, способствовавших укоренению в этих местах традиции ночных визитов.

Свет шел из кухни, а это означало, что ее мать, Садако, вероятно, еще не ложилась и мыла посуду. Аяко, наверное, уже спала в своей комнате. Муцуо однажды изнасиловал Садако в этом доме, поэтому знал его планировку. С ружьем на плече он открыл входную дверь и на цыпочках прокрался через прихожую к другой комнате, не той, где, как говорила ему Садако, спала она сама.

Во мраке комнаты он увидел постель. Стройное женское тело лежало под одеялом. Муцуо осторожно положил ружье на татами рядом с собой, чтобы в любой момент можно было пригрозить женщине, подкрался к постели и медленно отодвинул одеяло.

– Эй, эй, – прошептал Муцуо.

Затем он медленно коснулся шеи женщины, которая спала спиной к нему. Ледяные руки внезапно разбудили женщину. Она быстро повернулась к Муцуо. Муцуо ожидал этого, поэтому тут же прикрыл ей рот правой ладонью.

– Ой! – вскрикнул от неожиданности Муцуо. – Тетушка!

Это была не Аяко, а Садако.

– Муцуо, ты что здесь? – сказала Садако хриплым, полусонным голосом и медленно села.

Муцуо почувствовал специфический запах пятидесятилетней женщины.

– Тетя, я с ночным визитом, – Муцуо выпалил в замешательстве.

– Ночной визит? – спросила Садако хриплым голосом.

– Ну, тетушка, я пришел в гости, чтобы развлечься с тобой, – тут же поправился Муцуо, как будто шел к Садако.

– Ты идиот, – сказала Садако тихо, – куда ты лезешь, тебя же все избегают. Разве ты не знаешь, что о тебе говорят? Тебя же в солдаты не взяли из-за болезни, а ты туда же со своим сексом. Это занятие для полноценных мужчин, а не для туберкулезников.

– Тетя, не сердитесь так, – сказал Муцуо, теряя желание сопротивляться.

– Молодой парень болтается целый день без дела, а ночью становится таким озабоченным и забирается в чужие дома! Кто с таким больным будет иметь дело? Если у тебя времени много, займись работой, бабушку пожалей.

– А бабушка меня жалеет? – Муцуо тоже рассердился и повысил голос.

– Ты хочешь, чтобы я тебя сдала полиции? Хорошо! Аяко! Аяко! – крикнула Садако в сторону кухни.

Муцуо в панике схватил ружье и убежал, как заяц. Хоть ночные визиты и вошли здесь в привычку, вызов полиции грозил арестом за вторжение в дом. К тому же он не хотел, чтобы Аяко застала его в таком виде.