Цикл "И смерть лишь начало", Книга 2 - "Иллюзия правды"

Вероятней всего, он хочет как-то заработать себе очков на всей этой ситуации - так я решил, в конце концов.

Через две недели произошло новое происшествие. В похожей ситуации оказалась еще одна ученица Когтеврана - Мариэтта Эджком, с третьего курса.

С ней произошло тоже, что и с Грейнджер. Поздно вечером кто-то подловил ее в коридоре. Девочка частично окаменела, ее доставили в больничное крыло. Свидетелей вновь не оказалось.

Учителя и Дамблдор делали вид, что все нормально, и они контролируют ситуацию. Но теперь "волна" поднялась конкретная.

Когтевранцы возмущались и не понимали, почему нападениям подвергся именно их курс. Старшекурсники организовали что-то вроде кружка и принялись, несмотря на запрет, прочесывать школу и искать хоть что-то подозрительное, и способное помочь ответить на вопрос, что происходит.

Дамблдору не удалось спустить ситуацию на тормозах. И если с Герми, обычной маглорожденной, никто особо не возникал, то у Эджком мать работала в Министерстве Магии. Вой поднялся сильный. Из Министерства прибыла комиссия и всякие разные важные дяди и тети.

И хотя, также как и Грейнджер, Мариэтту Эджком удалось достаточно быстро вылечить и с ней все было в порядке, ситуация на этом не закончилась.

Вечером мы все собрались в Большом Зале на ужин. Герми уже дней десять, как выписали, и она находилась среди нас.

А вот за преподавательским столом сегодня на два человека больше, чем обычно. И хотя я догадывался, кто один из новичков, но все же ждал официального объяснения Дамблдора. И оно последовало.

– Прошу минутку внимания, - Директор Хогвартса поднялся с грустной улыбкой.
– В связи с последними событиями, с целью обеспечения безопасности учеников, руководством школы, совместно с Министерством Магии принято решение усилить безопасность и провести расследование.

Все затихли и с интересом ждали продолжения.

– С этой целью, с нынешнего дня в Хогвартсе будут постоянно находиться два представителя Аврората. - Дамблдор обернулся назад и сделал красивый, плавный жест рукой.
– Прошу знакомиться, руководитель расследования, Кингсли Бруствер.

За столом поднялся высокий, чернокожий маг в мантии синего цвета и шапочке, похожей на тюбетейку. Взгляд его черных глаз был внимательным и оценивающим - так смотрит стрелок, перед тем, как выпустить стрелу.

Под жидкие хлопки Бруствер изобразил полупоклон, но ничего не сказал и сел на место.

– Его помощник Роберт Уильямсон - продолжил Дамблдор.

За столом поднялся второй мракоборец - худощавый, с широкими плечами, одетый в бордовую мантию, и с длинными светлыми волосами, собранными в пучок. Взгляд его серых глаз был таким же холодным и оценивающим, как и Бруствера. Уильмсон постоял несколько секунд, криво ухмыльнулся (ему вообще не хлопали), и сел на место.

– Эти два достойных господина будут оберегать Хогвартс и параллельно проводить свое расследование, - закончил Дамблдор. Вид у него не веселый - он словно показывал, что не рад мракоборцам, но ради блага учеников вынужден идти на такой шаг. Впрочем, с его лица не сходило уже знакомое выражение всеведенья, словно то, что когда-то ему придется представлять в Хоге мракоборцев, он предвидел еще лет десять назад.
– А теперь настало время насладиться ужином!

– Ничего себе!
– Драко толкнул меня в бок.
– Ты слышал? Я вообще про такое только читал, чтобы Хог охраняли мракоборцы.

– Они нам помогут, - уверенно заметила Грейнджер, делая бутерброд из ветчины и шпината.

– Угу, - я задумчиво кивнул.

То, что события пошли по новому руслу, я уже понял две недели назад - при происшествие с Герми. Но что мне известно про этих мракоборцев?

Кингсли Бруствер из старинной семьи, упоминающийся в знаменитом списке "Двадцать восемь чистокровных семей Британии", изданном в тридцатые годы двадцатого века. Но он сам чернокожий, значит кто-то из родителей "подгулял" на стороне. Сомневаюсь, что шестьдесят лет назад в консервативной Англии признали бы Брустверов чистокровными, будь они с негритянской кровью.

Сейчас 1992г., а не 2016, и толерантность еще не захватила Англию. Значит и у Кингсли не все идеально и хорошо по жизни. Бруствер фамилия старая. Но из-за "погулявших" на стороне родителей, Древние Рода не очень хорошо к нему относятся. Для них, он, скорее всего, Предатель Крови. Как и семья Уизли. Рискну предположить, именно на этой теме добрый Дамблдор подтянул его к себе, как и остальных "обиженных и угнетенных".

Бруствер, по канону, "с потрохами" человек директора Хога. Слушается его во всем, и "ест" с его рук. И вообще, складывается ощущение, что до самой смерти Дамблдор будет двигать его вперед. Впоследствии Кингсли станет главой Аврората, а затем и Министром - без влиятельных покровителей добиться подобного нереально.

Впрочем, мне плевать на все эти детали в отношении Кингсли. Людей надо оценивать и воспринимать по иным признакам и качествам. Главное другое - он человек Дамблдора. И это решает всё.

Что я знаю про второго, Роберта Уильямсона? Вообще ничего не знаю, даже имени такого не слышал. Но если следовать логике, и главой расследования сделали человека Дамблдора, то и Уильмсон должен быть если и не из числа почитателей Директора, то, как минимум "сочувствующий" и ему и его взглядам.

Что это для меня меняет? Пока, наверное, ничего. Они ищут преступника, вот пусть и ищут. Меня их деятельность интересует лишь в разрезе отмщения за нападение на Герми. Вот и все. Значит, для меня в глобальном плане ничего не поменялось.

– А они разные, - мои размышления прервали слова Луны Лавгуд. Девочка со своим обычным, безмятежным видом смотрела на мракоборцев.

Часть когтевранцев засмеялась. Все уже привыкли, что Луна постоянно выдает такие и похожие "сенсации".

– Конечно, разные, - хрюкнул в тарелку Энтони Голдштейн.
– Один черный, другой белый. У одного синяя мантия, у второго бордовая. Тут и дураку все ясно. Лавгуд, ты долго думала, прежде чем это сообразить?
– и засмеялся громко, в голос, предлагая остальным присоединиться к смеху.

– Замолчи-ка лучше, Голдштейн, - я задержал взгляд на парне и он не сразу, но прекратил веселье, что-то буркнул под нос о том, что я много на себя беру, но вроде замолчал и принялся за еду.

В общем, я медленно, но верно начинал прививать Когтеврану (пока лишь младшим курсам) мысль, что насмехаться над Луной не самая лучшая идея, и вообще, лично я - против.

Первый, второй и частично третий курс уже начинали проникаться этой идеей. На старшекурсников я, естественно, воздействовать пока не мог. Но они и сами не сильно вникали в дела "мелюзги".

Тем более, я, в силу возраста, видел то, что не замечали другие ученики. Под вроде бы странными замечаниями и рассуждениями Луны, практически всегда оказывался очень глубокий и необычный смысл. Девочка видела суть, вот только объясняла это плохо, а точнее ей было не так уж и важно, понимают ее или нет. Поэтому на нее так и смотрели, и воспринимали как чудную и странную.