Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Я кривовато усмехнулся. Аура… Она здорово пригасла. Не хватает папиного бурчанья и шелеста многочисленных газет. Мама не вступает с отцом в шутливую перебранку… Не с кем больше.
Хорошо, хоть не замкнулась. Просто стала молчаливей. Сосредоточенней на учебе. Даже у Насти взгляд задумчив и рассеян.
По вечерам я частенько то старшую притисну, то младшую. Они охотно жмутся ко мне, получая долю живого тепла. Надеюсь, что хоть когда-нибудь, через год или два, аура родительского дома вернет все свое многоцветье. А пока…
А пока мой удел – наводить порядок в гостиной. Протерев пол,
Меня кольнуло беспокойство. Отставив швабру, шагнул за женой. Рита скрылась в нашей комнате, я вошел следом и прикрыл дверь.
Не оборачиваясь, девушка прошла к окну. Замерла, опираясь кончиками пальцев о подоконник.
– Ты меня больше не любишь? – голос был бесцветен и лишен всякого настроения.
– Люблю, - вытолкнул я.
– Почему тогда тебе помогает Света? Мне ты уже не доверяешь?
Мои руки бережно обняли Ритины плечи.
– Тебе я доверяю полностью. Рит… Прости, если я тебя обидел. Не хотел, честное слово. Светланка – самая сдержанная из вас. У нее сильная воля и твердый характер. Не дай бог, конечно, пройти ту закалку, что она выдержала… Рит, я чертовски не хочу ничего затевать, но иначе нельзя! Понимаешь? Но еще больше мне не хочется впутывать тебя во все это… В эту грязь.
Девушка повернулась ко мне лицом, прижалась легонько. Я ласково погладил ее по голове, радуясь, что прощен.
– Миш, когда ты что-то скрываешь от меня, не обращаешься ко мне за помощью, то… - тихо и очень серьезно заговорила Рита.
– Это все равно, что отдалиться, уйти! Не уходи, пожалуйста… Ладно?
– Ладно… - выдавило пережатое горло.
– Не впутывать, не трогать – так нельзя. Ведь я – твоя! И не стесняйся ты просить меня, или посвящать во что-то опасное, грозное, чудовищное! Я хочу быть с тобою рядом. Даже если ты далеко, я все равно буду вместе с тобой! Покажи свой паспорт.
Я молча вынул синюю книжицу с орлом.
– Майкл Борн… - медленно выговорила Рита, глядя на фото с усатеньким молодчиком. На снимке я улыбался. – Борн… Это от «бёрнт» [220] ?
– Угу…
Девушка вздохнула. Аккуратно сунула документ обратно – и крепко обняла меня за шею. Я вмял ладонь в упругую попу, а Рита зашептала срывающимся голосом:
– Подожди… Пусть твои лягут…
Моего терпения хватило.
– Спокойной ночи! – разнесся звонкий мамин голос.
– Спокойной ночи! – ответили мы дуэтом, быстро раздевая друг друга…
220
Burnt (англ.) – гарь.
…Я не зря весь вечер возился с кроватью – ложе не издало ни единого скрипа. Правда, Ритины стоны утишить не удалось, да и не надо. Прекраснейшие звуки, ласкают слух…
– Ты скоро… уедешь? – зашептала девушка, унимая дыхание. – Улетишь?
– Ага…
– Страшно?
– Ты знаешь… - пошарив руками, я огладил горячее и шелковистое, подтянул к себе, облапил. – Страх есть, конечно, но нетерпение сильнее.
– Хочешь поскорее глянуть в глаза… врагу?
– Да… Я понимаю месть как прямую
справедливость. А справедливость – это равновесие. Сила действия нарушает баланс, противодействие восстанавливает его…Я почувствовал на лице влажные касания губ.
– Скажу твоей маме, что ты уехал в командировку, дней на десять… Только ты возвращайся, ладно? Я без тебя умру…
Вторник, 18 апреля. Утро
Москва, Шереметьево
Вылетал я в одиночестве – провожать Майкла Борна было некому. Усы и очки с затемненными стеклами здорово исказили мой облик. Сам, глядя в зеркало, чуял нечто чужое в отражении.
Разумеется, я перекатывал во рту жвачку и часто улыбался, играя недалекого гражданина США. Пограничный заслон я одолел с легкостью – строгий взгляд, дежурная улыбка, штамп в паспорте.
Куда больше меня напрягали прикрепленные. Тут уж пришлось поработать всему моему милому эгрегору – девчонки отвели глаза бдительным телохранам. Спохватятся, конечно, забегают, но самолет вылетает без десяти девять…
– Объявляется посадка на рейс номер три по маршруту Москва – Монреаль – Нью-Йорк…
Я коротко вздохнул, и встал с мягкого диванчика. Пора! Подхватив атташе-кейс, куда набросал смену белья, чистые носки и матрешку, неторопливо зашагал на посадку.
«Только бы не сорвалось… Второго шанса мне точно не дадут…»
Трап подали к белому, изящному «Ил-62» - наш авиалайнер обходил по всем статьям конкурента. «Боинг-707» проигрывал «Ильюшину» в комфорте, в шумности, да и где штатовцы найдут таких стюардесс? А их на борту целая бригада – семь выпускниц инъяза с приятной внешностью.
Я летел эконом-классом, заплатив за билет до Нью-Йорка двести девяносто пять рублей пятьдесят копеек. Место мне нравилось – рядом с проходом, а соседнее, у окна, пустовало. Еще лучше…
Чувствуя, что разнервничался, я прикрыл глаза, и мерно задышал, кислородом гася тревоги.
– Ladies and gentlemen, - заговорила темненькая бортпроводница, - please be sure to fasten your seatbelts tightly around the waist…
Ее приятный грудной голос поневоле обволакивал и волновал. Мой «земляк», сидевший напротив, через проход, возбужденно заерзал. Послушно заклацали ремни.
«Летайте самолетами «Аэрофлота»!» - мелькнуло в голове.
Турбореактивные засвистели, поднимая гул, и лайнер тронулся, выруливая на взлет. Прокатился, разгоняясь, и легко, без надрыва на форсаже, взлетел, будто вспорхнул. Набрал высоту, паря над безбрежными облаками, осиянными солнцем.
Я усмехнулся, глядя в окно.
«И от бабушки ушел, и от дедушки ушел…»
Угомонившись, усилием воли приглушил эмоции и задремал.
«…А от тебя, Риточка, никогда не уйду!»
Темненькая развозила скромный обед: цыпленок-табака с зеленым горошком, лосось, красная икра, а на десерт – чай с песочным колечком.
Встрепанный, кудлатый «земеля» решил поиграть в Казанову. Масляно улыбаясь, он зажурчал:
– Какая у вас красивая форма… А уж разрезы на юбках! А куда же ведет этот разрез?