Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
И снова я оседлал своего педального коня – близилось рандеву с Алоном. Как я ни стращал себя, особого перепугу не испытывал. «Беседа» с Калугиным оставила по себе тошное ощущение замаранности – всякий раз думая о том, что случилось третьего дня, меня охватывало раздражение. На кой черт мне это гадостное воспоминание? Еще и думай теперь, а не заведут ли на меня дело об убийстве! На фоне этих мыслей давешняя опаска насчет моссадовцев блекла, как колер калугинского «ВАЗа» на фоне осеннего неба. Да, Хаим высматривает, вынюхивает, и что? «Сыночек» ищет темненького и горбоносого, а я светленький, и нос у меня прямой! Замучатся искать!
Правда, скверное настроение чуть-чуть разбавлялось позитивом. Вчера я получил
Какой такой холестерин? О чем вы?
Проехав поворот к карьеру «Гранит», я направил своего железного савраску в чащу ив. Узкие листочки пожелтели, но упорно не хотели покидать насиженные ветки. Тем лучше для меня.
Прислонив велик к дереву, я натянул нитяные перчатки и замаскировался – надел парик, нацепил нашлепку, наклеил дурацкие усики. Критически осмотрел себя в маленькое зеркальце. Ну и чучело… Показываться в таком виде на улицах было бы полнейшей глупостью – то самое нутро, где что-то иногда ёкает, подсказывает, что меня очень быстренько взяли бы и упаковали – не наши, так израильтяне.
«Но Алон знает меня только в этом обличье, – вздохнул я. – Не будем его разочаровывать».
Часы показывали полдень, до назначенной встречи оставался целый час, но я не стал стремиться к вежливости королей – хотелось убедиться, что подступы к мельнице чисты и сюрпризы меня не ожидают.
Как ни странно, но Алону я доверял. Даже несмотря на то, что по городу колесил Хаим. А что такого? Простая мера предосторожности – Рехаваму, как и мне, нужна была информация. Откуда ему знать, кто я такой? Тем более что в Бугаёвке я вполне мог засветиться перед моссадовцами. Что Хаим и Леви? Они так – охранники, посыльные, скорохваты. Даже наружное наблюдение вести не могут. Если уж я, далекий от контрразведывательных тонкостей, влёт вычислил «наружку», то это очень и очень непрофессиональная работа. Просто у Алона других исполнителей под рукой нет, а как, интересно, будет выглядеть штангист, если выступит на турнире по художественной гимнастике? Как клоун.
Пробравшись ближе к реке, я внимательно оглядел противоположный берег. Ни души. Да и кому придет в голову шататься в этих местах?
Я осторожно спустился по ступенькам в затхлый проход и включил фонарик. Холодно, черт…
Передернув плечами под курткой, двинулся вперед, переступая лужи. Промозглость забиралась под одежду, лапала холодными склизкими пальцами, но плотина, к счастью, длиной не поражала. Я вылез к останкам винтовой лестницы, прислушался – и полез вверх.
Отодвинув дощатый щит, оставил достаточную щель, чтобы юркнуть обратно, и выбрался на второй этаж мельницы. Тишина и пустота.
Проверив все закутки, спустился на темный первый этаж, обошел здание, поднялся по склону, оглядываясь среди редких вязов да кленов, и добрался почти до шоссе. Сощурившись, огляделся. Вдалеке куда-то в поля сворачивал «газик». Ближе к реке полосой росли липы. Вода отблескивала зеленовато-бурой мутью, на том берегу розовели скалы, где-нигде тронутые травой и редкой порослью.
Вздохнув, я вернулся на мельницу и сел в позу Ждуна.
Ожидание мое не затянулось – в узком окне, обращенном к дороге, мелькнула фигура в плаще и шляпе. Я встрепенулся.
Подкравшись, выглянул над подоконником. Алон!
Судя по всему, один. Ну что ж, добро пожаловать.
А посторонним вход запрещен.
Без двадцати час Рехавам поднялся на второй этаж. Обшарил взглядом стены, увидел меня – и обрадовался.
– Здравствуйте, Миха! – поклонился он.
– Добрый день, – поднялся я. – Признаться, не совсем понял, зачем нужна была вам наша новая встреча.
Алон закивал понимающе.
– Я удостоен почетного звания раввина, – начал он, глядя под ноги, чтобы не оступиться, – поскольку хорошо знаю и толкую священные книги. Правда, ревнители веры меня бранят за слишком вольные допущения… К примеру, я выступаю за то, что Бог, в неизреченной мудрости своей, иначе относится к современному человечеству, нежели к праотцам нашим. Он требует не простого послушания, а обдуманных деяний во славу Его – и в нашу пользу. Люди недалеко ушли от предков в смысле духовного благоденствия, но пределы наших знаний о Вселенной расширились неимоверно. Поэтому и к молитвам, и к почитанию Господа следует относиться по-другому. Не выпрашивать, а искать совета и поддержки. – Помолчав, Рехавам неожиданно спросил: – Миха, скажите мне, вы действительно посланы
Богом?Сказать, что я удивился, значит, ничего не сказать. Алон не шутил, он следил за мной очень внимательно, с некоей нервической торжественностью во взгляде.
– Вы принимаете меня за мессию? – осторожно уточнил я.
– Я ошибаюсь? – голос старого еврея дрогнул. – Вы излечиваете хвори там, где медицина бессильна. Вам ведомы такие тайны, кои недоступны даже директору Моссада. Разве это не признаки помазанника божьего?
Я задумался. Хорошо ощущая Алона, я убедился, что он искренне верит в мою сверхъестественную сущность. И поколебать его веру, подвергнуть старого человека жесточайшему разочарованию мне не хотелось. С другой стороны, почему бы и не заиметь в лице Алона преданного союзника? Да, я стану его использовать, но он-то будет от этого совершенно счастлив!
– Скажите, рабби, – медленно проговорил я, не забывая поглядывать за окна, – осознаёт ли сам мессия, для чего рожден и для чего призван? Известно ли ему, что он призван богом?
– Занятный вопрос… – Алон зябко потер ладони. – Думаю, что его предназначение открывается ему во благовремении, в срок, избранный Господом.
Моя мысль завиляла, как лыжник на горном слаломе.
– Я приподниму для вас лишь уголок завесы над тайной, которую и сам не знаю до конца, – проговорил я нарочито пафосно, подыскивая слова для выражения чего-то среднего между божественным и безбожным. – Я действительно послан, но не знаю, кем именно. Пришел я не отсюда, а прийти мне помогли две девушки-посредницы. Они – люди очень необычные и похожи на ангелов… – Наташа с Леной вспомнились очень ярко и выпукло. – Но поймите меня правильно – я атеист и свои ощущения интерпретирую на основе науки, на устоях материализма. Да, я лечу людей. Уж таким уродился – мой мозг сильнее, чем у ближних, генерирует энергию, природа которой мне неизвестна. Да, я могу что-то знать, даже если это знание считается совершенно секретным. Есть такое понятие – рассеянная информация. Это обрывки слов, отражение в воде, почти неуловимый запах, чья-то мысль – микроскопические пазлы, из которых пока что я один способен составить некое сведение. Не спрашивайте, как мне это удается – не знаю и объяснить не могу. Это что-то вроде переразвитой интуиции или сверханализа. Понятия не имею, как я узнаю то, что дается мне. Анализирует подсознание, а я получаю уже готовый ответ. Кстати, если вас будут допрашивать, можете открыть следователю то, что я вам рассказал о природе моей осведомленности. Я и диагнозы ставлю примерно так же – не как врач, на основе показаний приборов и наблюдений. Мне просто открывается сведение о болезни. Что же до мессианства… Скажу честно: я не чувствую себя Помазанником, но знаю свое предназначение. О нем я умолчу.
Алон глубоко вздохнул и улыбнулся с просветленностью.
– Я услышал то, что хотел, – сказал он. – Чем я могу помочь вам, Миха? Располагайте мной, как вам будет угодно!
– Думаете, мне легко и просто пользоваться услугами старого человека?
Рехавам тихонько захихикал.
– Меня так и тянет умилиться! – признался он. – Может, вам еще что-нибудь нужно достать, купить? Пожалуйста!
Вздохнув, я вытащил из кармана заготовленный список.
– Здесь список радиодеталей и микросхем. Достать их трудно. Если вы поможете их приобрести, то сэкономите мне массу времени и сил. Кстати, деньги у меня есть, я заплачу…
– Нет, – твердо сказал Алон, – рассчитываться я буду сам. Уж сколько мне там осталось, не знаю, но пусть уж мое дожитие будет скрашено радостью от исполненного долга. Священного долга! Теперь что касается контактов. Использовать эту старую мельницу опасно. Я дам вам телефон одного верного человека, через него вы и получите посылку. Договоритесь с ним сами, как это лучше сделать. Он живет здесь, в Первомайске. Вот его адрес, телефон, имя…
Я внимательно прочел четкую запись, затем вытащил спички, сжег бумажку, а пепел растер.
– Да будет так!
И тут я каким-то шестым или седьмым чувством ощутил – что-то пошло «не по сценарию». Не рядом – вокруг. Мои глаза зашарили по проемам окон, но даже тени не углядели. Алон тоже насторожился. Выругавшись на иврите, он проскрипел:
– Кажется, я привел кого-то на «хвосте». Простите, Миха, – и уходите скорей!
Времени на ответ мне не дали – на входе мелькнула фигура в балахонистом комбезе. Добрый молодец, истинный сын Израиля, нарисовался в проеме дверей. Обеими руками он держал пистолет с навинченным глушителем, задирая дуло кверху.