Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

— Спасибо, что предупредила, — сказал я как бы в пространство.

— Да ладно! — тихонько засмеялась Инна. — Родной муж, как-никак! Развод, там, или брак — всего лишь формальность… Иди за мной, только не близко. У меня машина на Петровке…

Я послушно умерил поступь, не теряя из виду «бывшую». Понимал прекрасно, что молодая женщина, дразняще покачивавшая бедрами шагах в двадцати от меня, всего лишь двойник той Инны, которую знаю, да и ею самой изучен не я, а Мишка Браилов. И все равно…

В чужом мире поневоле уцепишься за нечто сродное. Да и куда мне деваться? В гостиницу? Ага, с моими-то бумажками… Квартиру снять? Еще лучше… Заляжешь спать, и ждешь, когда ж тебя хозяйка сдаст — сейчас или с утра, чтобы тепленьким взять?

Как та коза в красном…

На Петровке народ схлынул, и было хорошо видно, как Инна садится за руль светло-серого «Жука». Дождавшись, пока «Фольксваген» мигнет подфарниками, я расторопно просунулся в машину, и впервые разглядел лицо водительницы.

Да такое же, как и в «Альфе» — красивое, нежное, исполненное мелких черт. Глазищи сияют, пухлые губы вздрагивают, как будто готовясь улыбнуться. Прав был Юнебель — «русская Милен Демонжо».

— Что смотришь? — неожиданно смутилась Инна.

— Любуюсь, — серьезно ответил я.

Моя нечаянная спутница опустила ресницы, и быстро нашла занятие рукам — завела «жучка». Плавно тронулась, направляя машину по замысловатому маршруту.

— Ты скрываешься? — прямо спросила девушка.

— Да, — честно ответил я.

— Давай, я тебя спрячу? — оживилась Инна. — У себя?

— Это может быть опасно, — судя по всему, у меня между бровей залегла складочка. — Я даже не в курсе, кому вдруг занадобился.

Девушка смешливо фыркнула.

— Чекистам, кому же еще? — она покосилась на меня. — А чего ты вернулся? Ой, молчу, молчу! А то еще выведаю стр-рашные тайны!

Я благоразумно промолчал, сохраняя на лице загадочное выражение.

Мы долго колесили по Москве, пока не заехали в район высоток, где-то на Вернадского — я узнал экспериментальные шестнадцатиэтажники напротив церкви.

«Жука» приткнули во дворе, а мы с Инной поднялись на четвертый этаж, никого не встретив. Защелкал ключ, проворачивая замок, и я первым переступил порог скромненькой двушки.

— Вот мы и дома! — девушка сделала широкий жест. — Располагайся. А мне надо кое-куда съездить…

Что-то дрогнуло в ее лице. Инна приблизилась ко мне, и ласково, едва касаясь губами, поцеловала.

— Ничего не бойся, — молвила она вполголоса. — Уж какая я… Такая-сякая, а своих не выдам.

— Спасибо, — вытолкнул я, устыдившись. Мыслишки разные мелькали.

— Холодильник и телевизор в твоем полном распоряжении! — сценически громко произнесла Гарина, справляясь с неловкостью. — Пока!

— Пока… Инна!

— А? — девушка замерла в дверях.

— Мне бы куртку какую-нибудь достать… Эта больно уж приметная.

— Поняла, — закивала девушка. — Твой размер я помню. Запирайся!

И скрылась за дверью.

А на меня обрушились тишина и покой. Даже эхо из гулкого подъезда не проникали в мое убежище площадью тридцать четыре квадрата. Не тикали часы, а холодильник «Север» урчал шепотом.

— Всё будет хорошо, — повторил я свое излюбленное заклинание, — и даже лучше!

Тот же день, позже

«Бета»

Москва, площадь Дзержинского

— Товарищ председатель Комитета… — начал генерал-майор Банников с порога, но Семичастный оборвал его.

— Отставить, Григорич. О своих регалиях я и так помню, — мелькнувшая улыбка смягчила лицо хозяина кабинета. — Выкладывай, что у тебя интересного.

— Значит, так… — сосредоточился Сергей Григорьевич. — Насчет операции «Шквал».

— Ага! — крякнул Владимир Ефимович. — Слушаю.

— Агент «Физик» связался с нами в назначенное время. В тексте радиограммы присутствует слово «исследования» с одной «с» — маркер того, что передача велась без внешнего контроля. И… Сообщение от наших в Стамбуле — дизель-электроход «Бриз» компании «Юниверсал экспортс» проследовал в Одессу с грузом койры для нашего Минавтопрома. Мне объяснили, что эта койра идет на сиденья в «Волгах» и «Рено».

— Та-ак… — хищно заулыбался Семичастный. — Очень, очень хорошо! Ну, ты помнишь, Григорич? Никаких силовых акций! Чтобы погранцы были сама вежливость, а в сторону «Бриза» даже не глядели! Если верить «Физику», инфильтрация произойдет во время отплытия?

— Так точно, — кивнул начальник ВГУ. — Разгрузят эту самую койру, затарятся баллонами с чистым неоном… И начнется!

— Напомни еще раз своим, — с силой сказал председатель КГБ. — Высадке не мешать! Не предпринимать вообще ничего! Только наблюдать!

— Так точно, Владимир Ефимович, напомню, — вытянулся Банников. — Разрешите идти?

— Ступай, Григорич, ступай…

Семичастный проводил глазами начальника ВГУ, и выбрался из-за стола.

За окном зеленел май. Скоро по московским дворикам поплывет дурманящий запах сирени… А Железный Феликс по-прежнему глядит поверх крыш, высматривает звезды Кремля. Всё такой же — стойкий и твердый. Несгибаемый.

Тот же день, позже

«Альфа»

Москва, Ленинский проспект

Институт всеобщей истории АН СССР не работал по случаю «майских», но закрыт не был — трудоголиков хватало.

Улыбнувшись мыслям и теплому дню, Елена фон Ливен вошла под своды храма науки. Пропуск ей никто не выдавал, но красные «корочки» сотрудницы КГБ вполне удовлетворили строгого вахтера — он кивнул с почтением, и в деталях, шевеля седыми усами, описал дорогу к кабинету «товарища Динавицера».

Товарищ Динавицер занимал узкое помещение, больше всего похожее на подсобку, заставленную стеллажами. Их дощатые полки гнулись под грудами черепков и бронзулеток.