Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

Вот за что еще люблю диван в гостиной — крепкий он. Когда я сел с краю, и вмял босые ступни в пушистый ковер, наш «сексодром» даже не скрипнул.

Мельком глянув на галерею, чьи перила скалились в лунном свете, я встал. Юлька вчера легла поздно, мешая родителям в их амурных трудах, и будет дрыхнуть до десяти. Завтра не вставать — «ноябрьские» длятся целых два дня…

Мои губы повело в кривую. Рассказать бы нонешнему люду, как я в будущем отдыхал на «новогодних каникулах» — восемь выходных без перерыва!

Не поверят. Затянут: «Ну-у, ты как скажешь… А работать когда?» С девятого, когда ж еще… А там, глядишь, и старый Новый год!

Хотя… Стоит ли хвалиться узаконенным тунеядством, смущать весь наш советский трудовой народ? «Каникулы», дурацкое наследие «перестройки», остались в малодоступной «Гамме»… Мой рот скривился в брезгливой гримасе.

На «родину» меня точно не тянуло.

Сейчас там Чубайс с Кохом «чисто конкретно» разворовывают народное хозяйство СССР. Чиновные рыла братаются с криминалом, жабообразная Новодворская поносит «коммуняк», а бывший персек Свердловского обкома думу думает — как бы ему смухлевать на «демократических» выборах…

Да и черт с ними, со всеми! У нашей «Альфы» иное «прекрасное далёко». Знать бы еще, какое…

Неуверенно шагнув к камину, я замер. В выложенном камнем зеве очага дотлевали уголья, подернутые серым пеплом. Разжечь огонь? Голому телу зябко…

«Перебьешься, — решил я, направляясь к кухне. — Ритке под одеялом тепло, вот и пусть спит. Предрассветный сон сладок…»

Поднеся ладони к лицу, нюхнул. Слабые нотки зелья едва угадывались, навевая пленительные тени Слияния. Я с усилием отер щеки, словно удаляя истомные грёзы, и налил себе полстакана холодной, вкрадчиво шипящей минералки.

Игристая вода защипала горло, шибая в нос, даже слезы выступили.

«Крепка, зараза…»

Покачав стакан в руке, я бесшумно поставил его на салфетку, и глянул в окно. За стеклами стыла ночь.

В вязкой черноте тонули сосны, заборы, соседние коттеджи. Лишь издалека, путаясь в голых ветвях, протискивался свет фонарей и редких фар. Я потер плечи, прислушиваясь к тихому щелканью батарей.

«Мерзляка…»

Докуда опустился красный капилляр градусника за форточкой, не видать, но холода особые не донимали. Не задували ветра, кружа редкие снежинки. Жить можно. На парад в честь 78-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции москвичи вышли в куртках и пальто, готовясь к скорому предзимью.

Мурлыкнув, о босые ноги потерся Коша.

— Спи, кот, — шепнул я. — Рано еще…

Зверек, по-моему, завис. Как это — рано? Нормальные коты едят в любое время дня и ночи! Лишь бы хозяин совесть имел…

…Присутствие Риты я уловил, почувствовав близкое, живое тепло. «Спутница осени серой» прижалась к спине, и обняла меня.

— Ты чего не спишь? — спросила она невнятно, уложив подбородок на мое плечо.

— Да так… Сон дурацкий устроил подъем…

Градус настроения явственно пополз в минус.

Это еще на прошлой неделе началось. Раза два по ночам меня посещали тревожные видения — рушившиеся небоскребы Нью-Йорка, бестолково метавшиеся толпы…

— Кошмар? — сочувствующе молвила Рита.

— Вещий кошмар… — вздохнул я.

Молоденькая женщина мигом насторожилась, и велела:

— Рассказывай!

Исповедаться — это даже приятно. Поделившись с «половинкой» беспокойствами, что мучали меня, я облегчил душу.

— Вон оно что… — затянула Рита. — А я-то думала… Нет, Мишечка, небоскребы Международного торгового центра здесь ни при чем…

— Рассказывай, — скупо улыбнулся я.

— Понимаешь… — донна Фальер задумчиво гладила мне живот. Животу было щекотно, и он вздрагивал. — Мой рабочий день начинается с просмотра финансовых новостей. И вот, где-то неделю назад, я обратила внимание, что известная компания, «Гиндельстерн Пропертиз», владеющая недвигой в Нью-Йорке, оформила очень уж странную страховку. Некий Терри Гиндельстерн брал в аренду Джей-Эф-Кей… э-э… международный аэропорт имени Кеннеди за три с половиной миллиарда долларов! Нет, сама по себе покупка удивления не вызывает, если не знать подробностей. Понимаешь, Джей-Эф-Кей — очень и очень проблемный объект, он приносит колоссальные убытки, и щедрая выплата Гиндельстерна просто сказочная удача для Портового управления штата Нью-Йорк — именно ему принадлежит аэропорт. Вот только хитроумный Терри не выложил все денежки разом, а разбил сумму на ежемесячные платежи. За ноябрь он внес в кассу «Порт-Аторити» всего несколько миллионов долларов. Но! Гиндельстерн тут же застраховал свою покупку почти на четыре миллиарда. Отдельный пункт — страховка на случай теракта!

— Вот сволочь… — вытолкнул я. — И все же Терри прокололся — инфа о сделке попала в верхнюю строчку новостей финансов и бизнеса.

— Верно, но ничего же не докажешь!

— Не докажешь… — медленно покивал я. — И, скорее всего, не предотвратишь… Но надо попробовать!

Подтянув радиофон, я твердой рукой набрал номер Елены фон Ливен, даруя ее супругу шанс досмотреть сновидение.

— Алло! — рассерженно прошипел радик. — Миша! Ты в курсе, сколько сейчас времени?!

— Извините, Елена, — хладнокровно сказал я. — Чрезвычайно важное дело. Мне необходимо срочно поговорить с Борисом Семеновичем. Вы в Баковке?

— Да, — буркнул радиофон. Посопел, и добавил: — Подъезжайте к десяти… Нет, лучше к одиннадцати. Мы ждем важного гостя, и… В общем, в одиннадцать!

— Буду, как штык, — заверил я недовольную хозяйку госдачи.

Из холла донесся легкий шорох.

— Вы чего не спите? — сонно выговорила Юля, бредя в ночнушке, как симпатичное привидение.

— Мы… это… водички попить… — залепетала мама, прикрывая папу своим телом. — Ложимся уже!

Холл ответил тишиной, а затем с лестницы донеслось ворчание:

— Прячутся, как маленькие… Думают, я не понимаю ничего…

Среда, 8 ноября. Утро

Московская область, Баковка

Елена фон Ливен налила стакан густого клюквенного морса дорогому гостю, и Андропов благодарно кивнул. Отпил, почмокал, словно ловя послевкусие.

— Следовательно… э-э… мегатеракт, как вы его называете, событие безальтернативное? — в некогда твердом голосе Ю Вэ угадывалось старческое дребезжание.

Я с тревогой глянул на президента — он был здоров, насколько это вообще возможно на девятом десятке, а возраст… Возраст не лечится.

— Да, Юрий Владимирович, — моя голова утвердительно склонилась. — Только, это вовсе не варварский способ отъема денег. Проныра Гиндельстерн всего лишь воспользовался ситуацией, а вот те, кто задумал мегатеракт, ситуацию создают! Сгинут тысячи — и падальщики-медийщики заголосят хором о сплочении нации, будут звать на борьбу с международным терроризмом, на защиту свободы и демократии. А под этим соусом…