Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
— Она умерла? — тихонько спросила Рита.
— Мамулька — паранорм, — грустно улыбнулась Наталья Мстиславовна, — она и в сорок два выглядела, как студентка третьего курса. Мама погибла. В аварии…
Наташа замолчала, а Инна, погладив ее по рукаву куртки, прошептала жалостливо:
— Бедненькая…
Внимательно глянув на Дворскую, я подпустил к губам скупую улыбку.
— А ведь ты меня обхитрила, Наташка, когда уверяла, будто программа «АмРис» — творение целой группы из Новосибирска. Каюсь, поздно я исходники «АмРис» просмотрел, и не сразу понял, что писал один человек, а не несколько! У каждого разработчика свой стиль, своя манера написания программного
Я нарочно взял путанный, прокурорско-адвокатский тон, чтобы смягчить скорбь и тщету воспоминаний.
— Ну… да, — созналась Талия. — Мне было очень стыдно, только… А как еще? Хвастаться, что ли?
— Не хвастаться, а гордиться! — с чувством парировала Рита.
Вместе с Инной они подсели поближе, обнимая Наташу.
А я, как человек черствый и лишенный «романтизьму», решил, что к этой «сцене из семейной жизни» очень подошел бы сентиментальный, умилительный смайлик…
Легли мы поздно, и угомонились не сразу. Последний костер полуночников догорал, засвечивая полог палатки.
— Хорошо, хоть не шумят, — зашептала Рита, тискаясь.
— Не говори…
— А тут точно нет всяких… этих… букашек-таракашек?
— Да какие тут букашки… Так, скорпионы, разве…
— Ми-иша!
Тут за входом замаячили тени, «змейка» зашуршала вниз, и к нам забрались Наташа с Инной, держа в руках одеяла.
— Пусти-ите переночева-ать!
— Хотите, чтобы помощника режиссера обвинили в аморалке? — кротко вопросил я.
— Нам хо-олодно! — заныла Инна. — И Наташка с меня постоянно одеяло стаскивает!
— Вот на-аглая… Миш, ну пусти-и! Мы только на одну ночку, правда-правда!
— Да ложитесь уж, — проворчала Рита, улыбаясь.
Подруги захихикали, завозились… Наташа живо залезла ко мне под одеяло, крепко прижимаясь «нижними девяноста», и стихла.
Покой длился недолго.
— Ната-аш! — громким шепотом позвала Инна. — Спишь?
— Не-а… — глухо отозвалось у меня под боком.
— Получается, что история твоей мамы — главная в «Лезвии бритвы»?
— Ну-у… Я бы так не сказала. Там же еще, вроде, о том индийском скульпторе, о докторе Гирине… Хм… Только сейчас до меня дошло, что нашего моремана зовут точно так же — Иван Родионович Гирин!
— Совпадение, наверно… — неуверенно молвила Хорошистка.
— Образ Гирина в романе — сборный, — подала сонный голос Рита. — Прототипом, насколько я помню, был ленинградский профессор Алексей Петрович Быстров, а внешность его Ефремов списал с итальянского актера Амедео Наццари, только мафиозные усики «сбрил»…
— А правда, что те итальянцы не нашли черную корону? — заинтересовалась Инна.
— Да они ее и не искали! — фыркнула Наташа. — Алмазы были их целью, а корона… Мне кажется, что Ефремов просто воспользовался случаем, чтобы ответить на вопрос, куда пропал громадный флот Александра Македонского. Там… Ну, когда диадохи делили империю, все корабли достались флотоводцу Неарху, а уж куда он отбыл… Иван Антонович рассудил, что была плохая погода, и кормчие промахнулись — увели флот не севернее Африканского Рога — к Красному морю и дальше, к Каналу Четырех Царей и к Нилу, — а южнее. А стоило Неарху просечь, что с курсом ошибочка вышла, то он не расстроился, а решил обогнуть всю Ливию, как финикийцы при фараоне Нехо.
Но, если флот угодил в бурю у Берега Скелетов, его ждала неминуемая гибель — мели… рифы… беспорядочные течения… И чудовищный прибой! А что до черной короны… Хм… Нет, конечно же, Неарх вполне мог заполучить ее при дележке трофеев… если она вообще существовала!— Надо будет Изю спросить, — заворочалась Дворская. — Он должен знать!
— Еще одно слово, — с угрозой прошипела Рита, — и выгоню обеих!
— Всё!
— Мы спим!
Четверг, 27 марта. Утро
Израиль, окрестности Беэр-Шебы
Встал я позже всех, зато хоть выспался. Еще и повалялся вдоволь. Девчонки ускакали, а Гайдаю его помреж не сильно-то и нужен был, иначе живо бы призвал в ряды верных слуг.
Я встал, потянулся, поотжимался… Влез в модные шорты-«пифагоры», и задумчиво скосил глаза. Спина, главное, шоколадная, а спереди не загорело. Ну, так… Трудно копать, вывернувшись к солнцу пузом!
«Ничего, — подумал я, — весь апрель впереди! Надейся и жди…»
Бледный живот просительно заурчал.
— Цыц, утроба ненасытная…
Надеяться на то, что в десятом часу мне накроют стол к завтраку, я не стал. Уж не настолько наивен — Альбина «блатных» не выносит…
Мои губы изогнулись в улыбку. Поразила меня одноклассница! Такая тихая, такая робкая… Ага! Осмотрелась, освоилась маленько… Постучалась к Гайдаю — и предложила себя на роль «стряпухи». Мэтр тут же кликнул Нину Павловну — и Алю мигом оформили!
Я смешливо фыркнул, припоминая, как возликовали звезды, узнав, что их будут кормить вкусной и здоровой пищей. Даже подлизываться стали к Альке, развивая у той «комплекс полноценности». А «завстоловой» сразу заявила, уверенно и энергично, как истинная фрекен Бок: «Завтрак с восьми утра до полдевятого. Вопросы есть? Вопросов нет!»
Ничего, я запасливый… Порывшись в багаже, выудил банку тушенки и пакет с парой «Кунцевских». Ну, и навернул.
А еще у меня заначена баночка кофе со сгущенкой… И маленький кипятильничек.
Наши техники с шести часов заводили дизель-генератор, его сытое урчание едва доносилось, не пугая рассветные сны. Затащив в палатку удлинитель, я повторил утренний ритуал «главной жены». Дождался, пока над кипятильником, опущенным в кружку, завьются токи нагретой воды, успокоено кивнул — и с отложенным трепетом вскрыл пакет Дерагази.
Там я нашел пожелтевшие страницы, испещренные санскритскими закорючками, и скрепленные ржавой скрепкой с распечатанным переводом. Скорее, даже пересказом, излагавшим суть без индийской витиеватости. Глаза будто сами ловили полузнакомые строки:
«Александр Великий, перейдя Инд и решив дойти до сердца Индии — Деккана, наткнулся на развалины очень древнего города. Среди развалин уцелел незапамятной древности храм. Несколько жрецов жили в нем среди населенной львами пустыни, охраняя священную реликвию прошлого — черную корону царей исчезнувшего народа. Тех времен, когда людьми правили боги или герои, произошедшие от союза смертных женщин с небожителями. Существовало предание, что, если человек божественного происхождения наденет эту корону и выйдет в ней на свет полуденного солнца, его ум обострится волшебным образом, и он, познав сущее и вспомнив прошедшее, обретет равную богам силу. Но если корону наденет простой смертный — горе ему! — он лишится памяти и станет, как младенец, игрушкой в руках судьбы и людей…»