Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Ретранслятор опоясался зелеными огнями, пронесся негромкий гудок.
— Пора! — выдохнул Браилов.
Зябкое чувство неуверенности овладело им, холодный страх облепил душу.
— Пора! — яростно зарычал Михаил, и просеменил к дверям, запирая тяжелые створки наглухо.
Пытаясь успокоиться, он переоделся в походное, и начал следить за рабочими экранами пульта, где переполнялись голубым столбики индикаторов — энергоприемники копили мегаватты.
Браилов откинул голову на валик, релаксируя через «не могу»…
…Никто толком не знает, почему вообще сопредельные пространства схожи, как близнецы. Однако,
Притягивать сюда бредятину о Гомеостазисе Мироздания недопустимо, как и фантазии Эверетта — не может поведение каких-то, там, людишек влиять на судьбы Вселенной! Капризы народных масс — это настолько мелко и незначительно, что… Хм…
Михаил задумался. С другой стороны, нельзя отвергать эффект наблюдателя. Идет эксперимент, всё нормально, и тут любопытный ученый решает измерить какой-нибудь, там, импульс или степень поляризации. И всё! Микромир реагирует настолько резко, что все расчеты кувырком!
«К черту микро! — отмахнулся Браилов. — Мне макро подавай!»
Да, одна идея, засевшая в нем еще в первые месяцы бытия в «Альфе», нынче доминировала в сознании. Повторить фокус с «попадосом», как Гарин в шутку называл свое перемещение из будущего в прошлое!
Конечно, машины времени под рукой нет, да и не надо. Зато есть «Гамма», девственный мир, о будущем которого столько понарассказал его занудный «двойник», «альфа-версия» Гарина!
СССР в «гамма-пространстве» уже нет, распался, но есть Российская Федерация…
Михаил медленно покачал головой. Пожалуй, нет… Ельцин развалил и Советский Союз, и Россию. И что ему теперь, двадцать лет подряд бодаться с либералами? На фиг, на фиг…
Лучше остаться здесь. В «Гамме» Америкой рулит Клинтон, и почему бы не стать полезным старине Билли?
Браилов замер, следя, как вытягивается голубая полоска крайнего накопителя. Семьдесят процентов… Семьдесят пять…
«Ничего у него не выйдет!»
Между ним и Гариным фундаментальная разность — тот Михаил привлекает к себе людей, влюбляя женщин, дружа с мужчинами, спасая ближних и дальних от смерти, страданий или несправедливости.
А он? А он закоренелый индивидуй, люди ему только мешают…
«Одиночка в пустыне, — криво усмехнулся Браилов. — Скольких я бросил в последнюю пятилетку? Инку… Ленку… Юльку… Дениску… Да и фиг с ними, со всеми… Пассажиру, не отягощенному чемоданами, веселей шагается!»
Вспыхнули три большие зеленые лампы, по блоку пронесся мелодичный звон.
«Готовность раз…»
Сдерживая дыхание, Михаил набрал программу перехода из «Альфы» в «Гамму».
Переброску лучше всего затевать с пространственной компонентой, так, чтобы энергосфера раскрылась не на том же самом месте, а подальности — за городом, где безлюдно, а дорога рядом. Темно, конечно, но скоро взойдет луна…
«Всё у меня продумано!» — самому себе похвастался «попаданец».
География сопредельных пространств идентична, старое шоссе проложено и в «Альфе», и в «Бете», и в «Гамме». Правда, с переносом энергосферы — затык, но нашелся обходной путь.
Время в Сопределье синхронизировано до секунды — все три Земли согласно вращаются вокруг оси, занимают одно и то же место на орбите, неспешно оборачиваясь вокруг Солнца…
Стоит только чуть-чуть сбить настройку, и планета «уйдет из-под ног», а точка выхода
окажется за десятки километров от точки входа. Перестав дышать, Браилов сместил временную компоненту ровно на одну секунду.Отмерев, он подхватил рюкзак, и бросился к гамма-ретранслятору. Минутная готовность!
Забраться в «клетку», присесть на корточки, ухватиться за поручни, крепко зажмурить глаза…
В сознании всплыл кадр из «Терминатора» — отмерцала энергосфера, и голый Шварценеггер медленно разгибается…
«Ну, как-нибудь обойдемся без стриптиза…»
Вспышка пробилась сквозь сомкнутые веки. Михаила будто закружило в горячем вихре — и бысть тьма.
Энергетическая сфера лопнула бесшумно, как мыльный пузырь. Браилов мягко приземлился на песок, и распрямился, вставая.
— С прибытием, попаданец! — хрипло поздравил он себя.
Порывами дул ветер, уж больно свежий для пустынных мест.
«Темно как… Наверное, месяц за тучкой…»
Михаил поднял голову. Ясную ночную черноту усыпали звезды, а вот луны не было. Зато через весь небосвод, от края до края, тянулась ровная белесая полоса.
Это не могло быть облаком, уж больно идеален обрез, а вдоль всей колоссальной, слабо опалесцирующей небесной ленты, зоркий глаз замечал массу равнобежных черт, похожих на канавки у грампластинки.
«Как кольца Сатурна…» — мелькнуло в голове.
Дохнуло холодом, ветер донес колючую влагу, и на пустыню обрушился дождь. Засверкали молнии, их вздрагивающий синий накал высветил в отдалении гигантские купола, то крутые, то пологие, простроченные вдоль и поперек тускло желтеющими окнами.
— Это не «Гамма»! — сипло выдавил Браилов.
Ревущий ветер ударил, бросая человека на колени. В лицо вколачивались крупные капли, словно пули на излете, острые камешки царапали щеки.
Михаил, задыхаясь, отплевываясь, развернулся на четвереньках, становясь спиною к бешеному, ураганному напору, и стихия тут же завернула и куртку, и футболку, жаля песчинками согбенную спину.
— Где я? — заскулил «попаданец», но буря разметала слабый голос.
С шипеньем ударила молния, сотрясая землю громовыми раскатами. В ослепительном бледно-фиолетовом сиянии Браилов заметил странную шестиногую ящерицу, величиной с собаку, отсвечивавшую влажной блестящей шкурой, однако сил пугаться или поражаться не было.
Дрожа и всхлипывая, он приник к мокрому песку, вжимая горящее лицо в сложенные руки.
«Доколе… — тяжко ворочалось в мыслях. — Доколе…»
Хляби иссякли, и ветер стих. На щеку упала морозящая снежинка. Михаил беспокойно заворочался, встал на карачки, поднялся с колен. Стряхивая с себя приставший песок и снежные хлопья, заковылял, шатаясь, к куполам.
— Хотите, чтобы я сдох? — выталкивал он, колотясь от холода. — А фиг вам! Сами сдохните! А я буду, буду жить!
Глава 12
Понедельник, 14 апреля. Утро
Израиль, Офира
— Красота-то какая! — очарованно вздохнула Рита. — Лепота!
Ласковый ветер играл с ее волосами, шаловливо заплетая пряди, и девушка щурилась.
— В Гоа пляжи поширше, — выразился разморенный солнцем Виторган, — но здесь они куда чище!