Циклопы
Шрифт:
Но если бомж замолодел... Тогда - порядок. Ошиблись доктора, свалили в морг полуживого дедушку.
– А кстати, Борис Михайлович, - не унимался болтун-путешественник, - почему вы, скажите на милость, не пошли к палате уважаемого Косого, а застряли в больнице между этажами? Когда вас «выкинуло», я, прямо скажем, растерялся! Не знал, куда стопы направить.
– У меня ухо оглохло, - выключая свет в прихожей и делая Кеше жест «на выход», проговорил Завьялов.
– Решил к врачу наведаться.
– ЧТО?!!
Иннокентий, только что спешивший на романтическую встречу с Зоей и Жюли, попятился в темноту гостиной.
– Эй, Кеш, ты чего?
– негромко позвал Завьялов.
– Иди сюда.
– Чуть было не добавил «кис-кис-кис».
– Борис... Борис... Борис...
– невнятно лепетал стилист.
Допятился до кресла, едва не рухнул, но устоял, слепо нашаривая подлокотник. Кое-как, задом, обогнул препятствие.
Завьялов захлопнул входную дверь. Быстро прошагал до гостиной и включил верхний свет.
Занервничавший Кеша испуганно присел и прикрыл лицо руками, как будто из люстры ударили не лучи, а копья.
– Ну, ты чего это, дружище...
– Борис Михайлович, - сипло прокаркало родимое горло, - не подходите. Это может быть опасно.
– Кому? Тебе или мне?
– Наверное... Наверное...
– Завьялову показалось, что Иннокентий прислушивается к себе, то есть к полученному телу.
– Уф! Я слышу. Борис Михайлович, я одинаково слышу обоими ушами!
– Раз за тебя. За нас.
– Завянь хмуро вглядывался в перепуганное лицо напротив.
– Что случилось-то?
– Беда, - коротко информировал стилист и утер вспотевшее лицо.
– Борис Михайлович, вы не ощущаете внутри себя какого-то... постороннего присутствия? В новом теле вы - один?
– Ну... как бы да, - прислушавшись к ощущениям, кивнул Завьялов и вернул вопрос: - А ты?
– И я вроде бы... пока.
– Кеш, ты толком ответить можешь? Что происходит?!
– Ой, Борис Михайлович, ой-ей-ей!
– по-бабьи заголосило тело.
– Ой, мы попали-и-и... Ой, Жюли мне голову оторве-е-ет...
– Да это ты ей, Кеша, оторвешь, - напомнил Боря.
– Ты хотел к гениальному Сереже Звереву.
Успокоительное упоминание кумира скончалось втуне. Кеша хватался завьяловскими лапами за его же голову и раскачивался, подвывая:
– Ну я попа-а-ал... ну зале-е-етел...
– Куда ты Кеша залетел?
– В вас!!
– яростно и обличительно завопил парикмахер.
– В вас, Борис Михайлович!!
– А я-то тут при чем?
– развел руками принаряженный бомж.
– Я типа не просил.
Успокоить Иннокентия удалось минут через десять. Тиская ручищами стакан с водой, Кеша быстро говорил:
– У нас есть путешественники-нелегалы. Они отрицают упорядоченные проникновения, путешествуют, куда изволят, лишь бы был свободный носитель. Делятся они на несколько течений. Первые, любители... так скажем, игры в рулетку: повезло, не повезло. Клика сумасбродов самоубийц, проще выражаясь. Еще есть ренегаты-умники, которые выискивают в архивах занимательных носителей. Эти отправляются в прошлое, как на разведку, в опаснейшее приключение.
– Кеша глотнул воды. Маленько подавился. Прокашлявшись, продолжил: - Самое опасное течение нелегалов - циклопы. Террористы. Они плевали на законы, для них
– Ого, - Борис проникся ситуацией в полнейшей мере.
– Вот-вот, - судорожно кивнул стилист.
– Но-о-о... Как циклопы могут вмешиваться, если совсем недавно ты утверждал, будто путешественник не может в полной мере управлять носителем?
– А они и не управляют интеллектом, - печально усмехнулось родное лицо Бориса Завьялова.
– Они исподволь берут в плен тело, действуя на уровне центральной нервной системы. Любимый прием - отключить изнутри какой-то из парных органов. В вашем случае, Борис Михайлович, это было ухо.
Завянь сглотнул.
– А могла быть и почка, например? Или легкое?
– Бывало и такое, - мрачно подтвердил Иннокентий.
– Больной носитель становится легкой добычей. Он, Борис Михайлович, управляем, поскольку ослаблен и сосредоточен на здоровье. Его практически дезориентируют.
– Твою ма-а-ать...
– Вот именно. Вам еще повезло, что начали с уха. Циклопы предпочитают бить наверняка и в первую очередь поражают орган зрения. Отсюда и их прозвище.
– То есть... ты хочешь сказать... сейчас в моем теле затаился еще один путешественник-диверсант?!
– А пес его знает.
– Что значит «пес его знает»?!!
– взревел Завьялов во всю мощь бомжеской глотки.
– Кто там во мне сидит и что он может отключить в любой момент?! Легкое?! Почку?! Руку или ногу?!
– Борис Михайлович!
– чуть не расплакалось тело.
– Не кричите! Вы мешаете мне думать!
«Было бы чем думать, интеллект ты хренов!!»
Перенервничавший Иннокентий большей частью думал вслух. Бродил из угла в угол и бормотал:
– Вначале я подумал... ничего страшного. Поедем всей компанией на Кипр... Там я и Жюли переместимся в свое время, дедушка рядом посидит, родственничка поизображает... Мы с Жюли попадем домой и исправим неполадки. Теперь... теперь... теперь...
Парикмахера заело. Дальше чем «теперь» идея не продвигалась, застопорилась в мертворожденной фазе.
– Кеша, - привлек внимание Завьялов.
– А как ты собирался бомжа на Кипр переправлять?
– Воздушным транспортом, - продолжая бродить, беспечно поделилось тело.
– Бомжа? Воздушным транспортом через границу?
– А что...
– А то! У меня паспорта нет! Не знаю, как у вас, а у нас через границы с паспортами ездят!
– Ну ни фига себе-е-е...
– тело оседлало подлокотник дивана и хлопнуло по лбу ладонью: - Позабыл!
Борис набычился:
– А что ты еще п о з а б ы л, экскурсант недоделанный?
Иннокентий обиделся:
– Простите, милостивый сударь, я как-то упускаю вашу гиблую действительность из виду.
– Проехали. Слушай сюда. Думаю, ты уже понял, что без меня ты ни фига не справишься, так что давай колись: какого черта мы всей капеллой должны на Кипр двинуть? Зачем вам там дедушка-бомж в качестве родственника?
Родное тело призадумалось, закусивши верхнюю губу. Завьялов сделал свое новое лицо дико злобным, и мыслительный процесс пошел живее: