Циничные игры

Трус.

Он все знал, но так и не решился сказать мне правду.

Не знаю, что больше всего кипело во мне: злость или обида? Но я точно не могла просто так оставить Зимина — душа требовала мести.

— Мамочка, ты почему не ешь? — спросила Дана, уминая рисовую кашу. — Что-нибудь болит?

— Нет, — я постаралась отвлечься, улыбнувшись. — Все хорошо. Мама просто всю ночь работала, поэтому сильно устала и хочет спать.

— Может, мне к бабушке поехать на выходные? — она подняла задумчивый взгляд. — Там Оля приезжает.

— Та маленькая соседка?

— Да-а-а, — протянула дочь. — И она привезет с собой огромного кота. Я не хочу пропустить это зрелище.

— Но ты не обидишься, что не проведешь этот день со мной? — меня грызла совесть, хоть я и хотела поставить сегодня окончательную точку в отношениях с отвратительной семейкой.

— Конечно же, нет, — Дана подошла ближе, крепко обняв. — Ты и так в последнее время очень часто проводишь время со мной. А друг от друга нужно отдыхать.

— Мой маленький психолог, — улыбнувшись, поцеловала в щеку. — Знай, что я тебя очень сильно люблю.

— И я тебя люблю, — прошептала дочь.

Маму долго уговаривать не пришлось — она очень соскучилась по внучке за прошедшее время. Поэтому, закончив завтрак, мы направились к родителям.

Оставив Дану у них, я хотела отправиться домой, чтобы немного поспать, но нервное напряжение не отпускало, поэтому заехала в магазин.

/Элизар/

Поспав ещё несколько часов, я привел себя в порядок и, быстро собравшись, отправился к Нине.

Я прекрасно понимал, что, скорее всего, она развернет меня сразу же на пороге и даже слушать не станет. Но мне хотелось просто так сдаваться.

— Нина, открой, — упорно жал на звонок. — Я все равно не уйду, пока мы не поговорим.

— О чем? — сзади послышался тихий, ледяной голос.

Я повернулся, увидев девушку, держащую в руках небольшой пакет. Её опухшее лицо говорило о том, что она всю ночь проревела, ни на секунду не уснув.

Сердце противно заныло, вызвав жгучий спазм в груди. Ком, образовавшийся в горле, мешал дышать, но я старался не выдавать возникшее волнение.

— Ты обижаешься на меня? — спросил я, подойдя ближе. — Да, я виноват, что не рассказал о Марке. Но, по правде говоря, я сам узнал неделю назад…

— Неделю? — она раздраженно напрягла губы. — Не кажется, что семь дней слишком много для одного разговора?

— Я струсил, испугался, что ты больше не захочешь со мной видеться, — опустил виноватый взгляд в пол.

— Слишком много трусов стало вокруг в последнее время, — зло процедила Нина. — А ещё больше подлецов. Интересно, насколько было интересно играть со мной?

— О чем ты? — удивленно спросил я.

— Признаюсь, вчера у меня случайно получилось зайти в ваш с Даней диалог, — девушка тяжело вздохнула. — И твое голосовое сообщение до сих пор не выходит у меня из головы… Насколько нужно быть ничтожным, чтобы заказать нападение на моё кафе. Ты же видел, как я была напугана… Неужели твоя совесть настолько ничтожна, что ничего не стоит?

— Нина… — растеряно прошептал я, боясь смотреть в её глаза.

— Знаешь, а я благодарна… — она через силу улыбнулась. — Ты преподал отличный урок не впускать так просто в свою жизнь посторонних людей, — Нина протянула пакет. — Это мой прощальный подарок.

Под ребрами сильно заныло, а по спине прошлась колючая дрожь. Решившись, я все-таки осмелился посмотреть в дорогие глаза.

— Зачем ты так жестоко? — тихо спросил.

— Жестоко? — девушка сдала губы. — Что за идиотская семейная черта делать меня виноватой. Это ты, Элизар, решил, что человек — марионетка, чувствами которой можно безнаказанно играть. Но, к сожалению, ты не добился того, чего хотел, — я видел, как ей тяжело дается каждое слово. — Я не люблю тебя.

— Врешь, — прошептал, пытаясь сдержать подступающие слёзы. — Хочешь сказать, что только я почувствовал связь между нами?

— Нет, — Нина покачала головой. — Это больше был интерес, чем влюблённость. Я впервые за долгое время почувствовала, что нравлюсь кому-то.

— И что, хочешь сказать, что так просто можешь от меня отказаться? — меня разрывала боль.

— Да, — она кивнула. — Между нами слишком большая пропасть, которую у меня нет никакого желания постигать. Время, проведённое с тобой, останется приятным воспоминанием. Но вместе мы больше никогда не будем.

Буквально всучив мне пакет, Нина устало улыбнулась и добавила:

— Спасибо за все, Элизар. Надеюсь, задуманное тобой обязательно осуществится, и в недалеком будущем ты сможешь перестать зависеть от родителей и станешь самым лучшим графическим художником страны. Я верю в тебя.

/Нина/

Закрыв за собой дверь, тихо спустилась по стене на пуфик, стоящий рядом.

Одновременно мне стало так легко и так тяжело, что хотелось выть. Я понимала, что эти отношения в любом случае не принесут никому счастья — слишком разные были наши жизни.

Но сердце предательски ныло, не желая прощаться с Зиминым.

Поднявшись, посмотрела в глазок — парень так и стоял около нашей двери, опустошенно смотря на лифт. Внутри все горело, но я не могла к нему выйти, дав ложную надежду — мы не подходили друг другу.

Соврала ли ему, сказав, что не люблю?

Скорее всего нет… Сейчас я не чувствовала, что с уходом Элизара может разрушиться моя жизнь. Но, не смотря на это, за эти недели у меня получилось к нему привязаться. С ним мне было комфортно, интересно — словно получилось обратно вернуться в свои восемнадцать.

Но это не любовь…

Тяжело вздохнув, я последний раз посмотрела на разбитого парня и пошла в комнату.

/Слава/

День сегодня был слишком суматошным. Нашу команду выбрали для всероссийских соревнований, поэтому я с раннего утра носился с бумагами, собирая необходимые для поездки разрешения.

Первый раз присев в кафе, я решил заказать обед, но меня отвлек звонок Марка.

— Мне кажется, одна проблема решена, — радостно произнёс он. — Думаю, Нина и Элизар сегодня расстанутся.

— С чего ты это взял? — равнодушно спросил я.

— Она вчера притащила его полупьяного. Нужно было видеть выражение лица, когда Нина увидела меня, — Марк усмехнулся. — Думаю, это победа.

— И чему ты радуешься? — меня все больше раздражал этот разговор.

— Тому, что смогу сблизиться с дочерью, — он явно улыбался. — Это же прекрасная новость.

— Я рад за тебя, — ответил я, отключившись.

Господи, как же мне было противно слушать его. Трус, лицемер и предатель — Марка никогда не заботили чувства Нины, лишь свои собственные.