Циолковский. Жизнь и технические идеи
Шрифт:
Надо заметить, что со стороны безвестного учителя уездного училища было большою смелостью выступить с проектом управляемого воздушного корабля в ту эпоху, когда возможность управления аэростатами отрицалась многими авторитетными специалистами.
Поездка Циолковского в Москву для первого публичного доклада о его технических идеях состоялась при следующих обстоятельствах. В 1887 г. он познакомился с изобретателем-электротехником П. М. Голубицким, у которого в это время гостила София Ковалевская [4] . «Он приехал в Боровск, — сообщает Циолковский, — чтобы везти меня к Ковалевской, которая желала со мною познакомиться. Мое убожество и происходящая оттого дикость помешали мне в этом».
4
С.
Вот что рассказывает Голубицкий в статье, напечатанной десятью годами позже (1897 г.) в газете «Калужский Вестник»:
«Я познакомился с Циолковским в гор. Б(оровске) в 1887 г., куда попал случайно несколько лет тому назад, и крайне заинтересовался рассказами туземцев о сумасшедшем изобретателе Циолковском, который утверждает, что наступит время, когда корабли понесутся по воздушному океану со страшною скоростью, куда захотят. Я решил навестить изобретателя.
Беседы с Циолковским глубоко заинтересовали меня: с одной стороны, меня поражала крайняя простота приемов, простое дешевое устройство моделей, и, с другой — важность выводов. Невольно припомнилось, что великие ученые: Ньютон, Майер и многие другие часто из ничего не стоящего опыта приходили к научным выводам неоценимой важности. Да, впрочем, кто не знает, что дело не в цене скрипки, а в таланте музыканта?
Через несколько времени мне удалось видеть профессора Московского университета А. Г. Столетова. Я рассказал Столетову, что Циолковский — учитель, знает высшую математику, относится научно и серьезно к своим работам и желал бы познакомить с ними других.
Благодаря Столетову, для Циолковского создались такие условия, которые дали ему возможность прочесть несколько сообщений в Москве в научных и технических собраниях и напечатать свои работы. Столетов признавал серьезность работ Циолковского и научный их характер».
Работа над проектом дирижабля вскоре привела Циолковского к необходимости заняться проблемой чисто научной — исследовать силы, возникающие при движении твердого тела в воздухе. Впоследствии, в конце истекшего века и в начале нынешнего, учение об этом разрослось в самостоятельную науку, аэродинамику. Но в то время, когда Циолковский ощутил надобность в соответствующих данных, науки этой еще не существовало. И вот уездный учитель начальной школы самостоятельно приступает к аэродинамическим исследованиям, приступает, не имея ни необходимой лабораторной обстановки, ни денежных средств, ни соответствующей академической подготовки. Научная поступь его так уверенна, что он имеет даже смелость в одном пункте опровергнуть утверждение великого Ньютона: обнаруживает ошибочность ньютоновой формулы для силы косого удара воздуха о движущуюся плоскость. Впоследствии знаменитый Эйфель, строитель башни в Париже, своими опытами подтвердил неправильность формулы, оспоренной Циолковским. Часть этой работы Циолковского была напечатана в одесском журнале «Вестник опытной физики».
Живя в Боровске, Циолковский дважды, в довершение прочих лишений, пострадал от стихийных бедствий: разлив реки Протвы затопил его квартиру, а пожар уничтожил его имущество, лишил его книг и рукописей.
Первые годы в Калуге
«Жизнь и силы поглощались трудом ради куска хлеба, а на высшие стремления оставалось мало времени и еще меньше энергии».
После 11-летнего пребывания в уездном городке, Циолковскому удалось перевестись на службу в губернскую Калугу. В этом городе протекла вторая половина его долгой жизни; здесь суждено ему было умереть, и здесь, в склепе Загородного сада, покоится его прах.
В Калуге он был первые годы учителем начальной школы, затем получил уроки математики также и в средней школе, в местном реальном училище, где
оплата была значительно выше. Длилось это благополучие, впрочем, недолго; уже спустя год Циолковскому пришлось уйти из реального училища, так как начальству не понравилось, что по предмету нового преподавателя «не вышло ни одной годовой двойки». Циолковский перешел на гораздо хуже оплачиваемую должность в женскую среднюю школу — епархиальное училище; здесь вплоть до Октябрьской социалистической революции преподавал он физику, а позднее и математику.О том, как протекала у Циолковского, при его тугоухости, педагогическая работа, сам он рассказывает следующее:
«По глухоте я не любил спрашивать и потому придерживался лекционного метода, хотя и навлекал на себя этим нарекания. Я прочел не менее 40 тысяч лекций. Бывало, вызовешь ученика или ученицу 17–18 лет, поставишь рядом с собой у левого уха и так слушаешь ответ. А класс добродушно подсмеивается.
Учащиеся очень любили меня за справедливость, хорошие отметки и неутомимость в объяснениях. Ну, и занимательные опыты я не скупился показывать, так что выходили настоящие „представления“: на эти опыты шла часть моего жалованья. Преподавал я математику или физику (редко то и другое), но случалось давать уроки и космографии и химии».
Жалованье Циолковского, которое частью расходовалось на школьные опыты по физике, было более чем скромное. «Чтобы не вводить Вас в заблуждение, — писал он мне в 1913 г., — скажу, что мое материальное положение много (слово дважды подчеркнуто) отличается от положения учителя гимназии».
Однообразная жизнь в Калуге скрашивалась для Циолковского тем, что в первые годы пребывания там ему удалось установить кое-какие научные связи и печататься в столичных журналах. В 1893 г. он прислал Нижегородскому кружку любителей физики и астрономии свою рукопись «Всемирное тяготение, как главный источник мировой энергии». Работу доложили на одном из собраний Кружка и автора выбрали членом общества. Вскоре затем статья была напечатана в московском журнале «Наука и жизнь». Спустя три года в тот же Кружок поступило второе научное сообщение Циолковского «О давлении внутри Солнца», напечатанное позднее в петербургском ежемесячнике «Научное обозрение»; с журналом этим К. Э. не порывал связи и состоял его сотрудником до прекращения издания (в 1904 г.). В рядах радушно принявшего его Нижегородского кружка, старейшего у нас провинциального научного объединения (теперь переименованного в «Горьковское астрономо-геодезическое общество»), Циолковский продолжал числиться до самой смерти.
К первым же годам пребывания Циолковского в Калуге относится его важная работа, посвященная теории аэроплана: «Аэроплан, или птицеподобная летательная машина». Сочинение это, напечатанное в журнале «Наука и жизнь» в 1895 г., замечательно тем, что в нем описан проектируемый Циолковским летательный аппарат, по конструкции весьма близкий к типу реальных монопланов «Антуанет» или «Блерио», появившихся гораздо позднее. Техническое чутье Циолковского, уменье предвидеть еще не осуществленные конструкции, сказались в этом случае особенно ярко.
Такой же оригинальной для своего времени явилась и работа «Самостоятельное горизонтальное движение управляемого аэростата» с математическим учетом сопротивления воздуха, напечатанная в журнале «Вестник опытной физики» (1897). Спустя год на страницах этого журнала появляется первое печатное свидетельство о работе Циолковского с так называемой аэродинамической трубой (о которой подробнее сказано будет позднее): «Давление воздуха на поверхности, введенные в искусственный поток».
< image l:href="#"/>Борьба за дирижабль
Две идеи более всех других владели изобретательным умом Циолковского: мысль об управляемом металлическом аэростате и мечта о полетах за пределы атмосферы, в мировое пространство. Об этих технических замыслах, составляющих самое главное в идейном наследии Циолковского, мы побеседуем подробно во второй половине книги. В настоящей же части книги, посвященной жизнеописанию изобретателя, расскажем лишь о том, какими средствами пытался Циолковский обратить внимание других на дорогие ему идеи. Начнем с пропаганды проекта дирижабля.