Цирк приехал!

— Кто это? — спросил у лилипута Борька, когда телега проехала мимо.

— Это дядя Донат. Клоун. Самый главный наш чёрт и шапитмейстер.

— Чёрт? — изумились друзья.

— Его воздушный полет называется «четыре черта». Дядя Донат выступает вместе с сыновьями и братом.

— Такой старый?

— А он не старый вовсе.

— А лысый совсем…

— А он вовсе и не лысый. Он специально бреет голову. А на макушке оставляет клок волос. Не заметили? Бантик завязывает для смеха. Выходит в шляпе, а как повиснет на трапеции, роняет шляпу в сетку. Тут все и видят у него на голой голове пышный бантик. А клоунаду работает в рыжем парике. Как Коко.

— А он и чёрт, и клоун, и ещё кто? — спросил Борька.

— Шапитмейстер. Человек, который устанавливает цирк, ставит столбы, натягивает крышу из брезента. Такая крыша называется «шапито». Как и сам цирк.

Мимо прошел великан.

— Ну, как Шурка? — спросил его лилипут.

— Умаялся, бедняга. Спит.

— Кто это? — шепотом вслед спросил Борька.

— Силач, атлет-богатырь Вонави. Знаменитый артист.

— А Шурка кто?

— Такой же мальчишка, как и ты. Воспитанник Вонави. Человек-феномен.

— Феномен? Что значит «феномен»?

— Феномен, пичуги, это значит…

— Тебе что, Васька, делать нечего? Чего язык чешешь? — сердито крикнул сухонький старичок с козел подъехавшего экипажа.

Заднее сиденье пролетки занимала женщина невероятной толщины.

На коленях её сидели две малюсенькие белые лохматые собачушки с синими бантами на шеях, смотревшие на всех злыми розовыми глазами.

— Вонави где? — спросил старичок у лилипута.

— У фургона. Недоволен очень, что Шурка грузил. — Ничего страшного. Все устали. И я устал.

— Сравнили себя с Шуркой!

— Ну ладно! Будет болтать!

— Это хозяева наши, Ануфриевы, — тихо пояснил ребятам Василий Тихонович, когда экипаж отъехал. — Ну, прощайте, пичуги!

— Давайте и я грузить подсоблю! — вызвался Борька.

— А школа как же?

— Поспею. Время есть.

— Что ж, хорошее дело…

Борька остался с Василием Тихоновичем, а Нина с Риммой пробрались через толпу и побежали в школу.

В коридоре около класса толпились девочки. На полу лежали портфели, книжки, стояли горшки с цветами, валялись бумага, ножницы. Напуганные школьницы ожесточенно стучались в запертую дверь.

— Что за шум, а драки нету? — издалека ещё крикнула Нина.

— Ой, Нина! В классе что-то случилось! Кто-то заперся и скрипит.

Нина подошла к двери и приложила ухо к замочной скважине. До неё донесся скрип, переходящий в писк.

— Кто там? — грозно спросила Нина. — Отзовись! Плохо будет!

Скрип прекратился.

— Ну я, я это! — ответили из-за двери. — Свои!

— Да кто свои-то?

— Это же Ромка Смыкунов! — сказала Нина. — Ромка!

— Я!

— Ну-ка открывай!

— Сейчас!

Было слышно, как Ромка спрыгнул на пол, отодвинул стол от доски и поставил его на место. Дверь распахнулась. В классе все было в полном порядке.

Нина строго спросила:

— Что ты здесь делал? Чем скрипел? Зачем на стол залезал?

— Стенгазету поправлял. Криво висела.

Девочки выпроводили Ромку в коридор и принялись за уборку.

Мальчики входили в класс и замирали. Нравилось все: и цветы, и портреты, и аккуратно вырезанные бумажные занавески на окнах.

Остался недоволен один Ромка. Его детище — стенгазету — перевесили с самого видного места в угол.

— Ребята, цирк приехал! — радостно завопил Борька с порога.

— Знаем, не ори! — ответил Влас. — Иди скорей сюда!

Он шептался в углу с Валькой, Павликом, Лешкой и Ромкой. Борьку посвятили в план «темной», которую решили провести сразу же после уроков в комнате для мальчиков. Первая часть её — умывальня — всегда служила клубом, курилкой, местом «дуэлей» и «темных».

— Чтобы не спугнуть Петьку, соберемся поодиночке, — объяснял Влас. — Кто возьмется завести его туда?

— Я попробую! — предложил Ромка Смыкунов.

— Один не справишься. Может, его придется силой туда заталкивать!

— Я помогу! — сказал Борька.

— Ладно. За это отвечаете оба!

В дверях появился самодовольный Петька:

— Здорово, ребята! О чем шепчетесь?

— Так, ни о чем, — пожал плечами Борька.

Глава седьмая ЧЕЛОВЕК-ЗАГАДКА

Когда Сандро вышел из кабинета директора, ему попалась навстречу нянечка Ариша. Она изо всех сил трясла большим медным колокольчиком. Начинался второй урок. Одна за другой захлопывались двери в классы. Свернув по пустеющему коридору направо, Сандро уперся в единственную раскрытую дверь с надписью «5 „Б“». Рядом у стены стоял мешок с мелом. Сандро заглянул в класс, и ребята его увидели.

Он был худенький, но широкоплечий. Руки глубоко засунуты в карманы брюк. Старенькие туфли одеты на босу ногу. Из-за пояса торчали учебники и тетрадки, некрасиво оттопыривая застегнутый на верхние пуговицы поношенный пиджачок. На бледном смуглом лице мальчика горели огромные черные глаза. Ни на кого не глядя, он спросил с сильным кавказским акцентом:

— Место есть, да?

Ребята засмеялись.

— Есть, кацо лубэзный, на заднэй партэ, прахады, пажалыста! — под общий хохот ребят ответил Ромка.

Новичок яростно сверкнул глазами в его сторону и, пройдя через всю комнату сквозь строй любопытных взглядов, занял место на свободной парте в дальнем углу.

В класс вошла Маргарита Александровна:

— Здравствуйте, ребята!

Застучали крышки парт. Обратив внимание на празднично убранный класс, учительница спросила:

— Кто сегодня дежурный?

К доске с рапортом вышла Нина Шкапа:

— В группе всего тридцать восемь человек. Сегодня на уроках присутствует тридцать девять. К нам пришел новенький.

— Спасибо, Нина.

Ребята сели. Учительница раскрыла журнал:

— А ну-ка, новенький, поднимись!

Не вынимая рук из карманов, новенький встал.

— Твоя фамилия, имя?

— Татешкелиани Сандро.

Учительница записала в журнал.

— Ты грузин?

— Сван.

— Сван?

— Это в Грузии место такой — есть. В горах. Знаешь?

— Знаю! — улыбнулась учительница. — К нам в Сибирь ты попал из Сванетии?

— Зачем из Сванетии? В Омске работали.

— Так ты теперь в Омске живешь?