Цирк уродов

– Знаете, кто так поступал? Нацисты во время Второй мировой войны!

Спорщики скрестили враждебные взгляды, словно клинки шпаг, собираясь до последнего отстаивать свою точку зрения. Головы с упрямо выдвинутыми подбородками наклонились вперед, словно у боксеров, показывающих бесстрашие перед боем.

Алекс переглянулся с Аманадисом. Тот отвернулся, явно не собираясь вмешиваться в разговор своего начальника. Тогда Алекс решил вмешаться сам. Хотя он считал, что истина, как всегда, лежит где-то посередине, ему стало стыдно за Анджея. Чего он к доктору докопался? У врачей жизнь тоже не сахар, особенно если они работают в местах, подобных этому.

Он встал между спорщиками и примиряюще поднял руки:

– Брейк! Мы не спорить приехали. Давайте вернемся к тому, ради чего мы здесь.

Моро еще некоторое время с неприязнью смотрел на полицейского, потом сухо проговорил: – Следуйте за мной. Хотя не думаю, что пациент сможет ответить на ваши вопросы.

– Скажите, как к вам попал Марчевски? – нагнав стремительно шагающего директора, спросил Алекс. – Мне сказали, что приемное отделение психиатрической больницы осуществляет госпитализацию при наличии направления врача-психиатра, идентификационного номера и страховки. Насколько я знаю, у Марчевски ничего из вышеперечисленного не было.

– Мы провели госпитализацию в экстренном порядке по направлению «Скорой помощи», – не оборачиваясь, ответил Моро. – Полицейские обнаружили интересующего вас человека на улице в довольно плачевном состоянии. Он был весь в крови и синяках. Почти сразу подъехала «Скорая». При попытке оказать ему помощь старик набросился на медиков с кулаками. Одному выбил зуб, другому вывихнул кисть. Полицейские скрутили его.

– И Марчевски привезли к вам?

– Тут недалеко было – его нашли на соседней улице. Да и не в обычную же больницу было его везти.

– Это стандартная практика?

– Конечно. В случае опасности для других людей пациент подвергается неотложной госпитализации на семьдесят два часа. При подтверждении наличия психического заболевания человек подвергается четырнадцатидневному «интенсивному лечению», а по окончании его, при сохраняющейся опасности для других, недобровольной госпитализации на полгода.

Интересно, подумал Алекс, что произошло между побегом престарелого иллюзиониста из больницы святого Марка и его обнаружением полицейским патрулем?

Они остановились перед дверью палаты, которая оказалась последней в длинном коридоре.

– Доктор Янус осмотрел поступившего больного, определил тяжесть его психического состояния и уточнил показания к госпитализации.

Психиатр кивнул, подтверждая слова директора.

– Что у Марчевски? – спросил Алекс.

– Ярко выраженная паранойя, – ответил Янус.

– В чем она выражается?

– Ему чудятся таинственные преследователи из потустороннего мира.

– Демоны?

– А как без них, родимых?

– А про детей Бога он ничего не говорил?

– Нет. А кто это?

– Неважно. Что вы с ним сделали после обследования?

– Была оформлена медицинская документация. Марчевски помыли и закрыли в специальной палате, в которой имеется круглосуточный медицинский пост. Приехавшая полиция сняла отпечатки пальцев. Так мы узнали, кто к нам попал.

– А больной не может покинуть палату, как ваш «доктор»?

– Не переживайте. Думаю, в его положении сделать это будет довольно трудно. Он же не Копперфильд.

Алекс при последних словах невольно улыбнулся, что не укрылось от психиатра.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил он.

– Марчевски – иллюзионист, – ответил Алекс.

– Что вы говорите? Надо же… Думаете, стоит усилить режим наблюдения?

– Думаю, он не в том возрасте и не в том состоянии, чтобы устраивать побеги.

Они зашли в палату.

На стуле сидела медсестра, мгновенно вскочившая при появлении директора. Дэвид Марчевски лежал на кровати, прикованный к ней за руки и за ноги широкими матерчатыми ремнями.

– Пациент находился в крайне возбужденном состоянии, поэтому нам пришлось принять меры, – пояснил Аманадис.

Алекс подошел к кровати, на которой лежало иссушенное годами и нервами тело. Худые руки старого иллюзиониста были перетянуты вздутыми венами. Голову с редкими седыми волосами украшали коричневые старческие пятна. Глаза были закрыты. Марчевски спал.

– Мистер Марчевски, – негромко позвал его Алекс.

Глаза под закрытыми веками беспокойно задвигались.

– Бесполезно, – сказал Моро.

Анджей подошел к кровати и бесцеремонно потряс привязанного пациента. Это подействовало – Марчевски открыл глаза.

– Мистер Марчевски, – повторил Алекс, – мне нужно задать вам несколько…

– Убийцы! – неожиданно заорал старик. Истощенное тело задергалось в тщетной попытке высвободиться от ремней. – Я уже сказал вам все! Я не знаю, где ОН! Дайте мне умереть!

Алекс собрал в кулак всю свою волю.

– Мы из ФБР…

– Убийцы! – брызгал слюной старик. – Исчадия Ада! Будьте вы все прокляты!!

Он оскалил желтые зубы и зарычал в бессильной ярости. Изо рта пошла пена.

– Медсестра, укол! – приказал Аманадис и положил руку на плечо агента. – Прошу вас покинуть палату. Вы же видите, он не в состоянии отвечать на ваши вопросы.

– Я не знаю… – прохрипел старик, прижимаемый к кровати санитаром. – Не знаю… где дневник…

Алекс быстро переглянулся с Анджеем. ДНЕВНИК! – и бросился обратно к кровати.

– Какой дневник? Дневник Гудини?

Психиатр недоумевающе посмотрел на Алекса.

– Мистер Марчевски, ответьте, что в этом дневнике такого важного?!

Глаза старика закатились в припадке. Тут вмешался директор и с решительным видом указал на дверь. Им не оставалось ничего иного, как выйти в коридор. Алекс был разочарован. Быть так близко к разгадке, и уйти ни с чем.

– Как вы думаете, – спросил он, – возможно улучшение состояния?