Цирк

— Возможно, тут дело в другом. — Мария указала на надпись «Великий менталист». — Говорят, у Бруно фотографическая память и он умеет читать мысли.

— Надеюсь, что ваши мысли он сегодня прочел.

— Перестаньте. И еще он может прочитать текст в запечатанном конверте. Но если он видит через бумагу, то что мешает ему видеть сквозь повязку?

Генри посмотрел на Марию с искренним удивлением и сказал:

— Знаете, мне это и в голову не приходило. Мисс Хопкинс, вы не только красивы, вы еше и умны! — Он ненадолго задумался, потом предложил: — Давайте пройдем в зал, на наши места. Ну как, вам здесь нравится?

— Очень.

— А что в особенности?

— То, что все необыкновенно вежливы и любезны.

Генри улыбнулся.

— Да, о нас нельзя сказать, что мы только что с дерева!

Он взял Марию под руку и повел ее в зал. Мысли о невесте ни на миг не омрачили его радужное настроение.

И все же в цирке находился в этот момент один человек, который не был необыкновенно вежливым и любезным. Но, во-первых, адмирал не принадлежал к коллективу цирка, и, во-вторых, он не привык, чтобы ему перечили. Кроме того, это был длинный и трудный день, адмирал порядком устал, и обычное дружелюбие покинуло его.

— Мне кажется, вы меня неотчетливо слышите, — сказал адмирал с зловещей сдержанностью.

— Зато вы меня хорошо слышали, — ответил Джонни. Из-за того, что черный ход в цирк был плохо освещен да и на улице уже совсем стемнело, а старческие глаза видели не так хорошо, как прежде, ночной сторож не узнал адмирала. — Вход для публики дальше. Пройдите туда.

— Вы арестованы! — без всяких объяснений заявил адмирал. Он обернулся к темной фигуре позади себя. — Отведите этого человека в участок: Он обвиняется в том, что препятствовал расследованию.

— Ну-ну, полегче! — Тон сторожа заметно изменился. — Вовсе не нужно… — Он наклонился вперед и вгляделся в лицо адмирала. — Вы, часом, не тот джентльмен, что появился здесь утром, когда у нас был большой переполох?

— Если под переполохом вы понимаете убийство, то да. Отведите меня к мистеру Ринфилду!

— Прошу прошения, сэр, я на посту.

— Вы ведь Джонни, не так ли? Вы хотите и завтра быть на этом посту?

Сторожу ничего не оставалось, как отвести адмирала к директору.

Беседа адмирала с мистером Ринфилдом была короткой.

— Можете отправляться в Европу, проблем с визами у вас не будет.

— Для двадцати пяти различных национальностей? За один день?

— У меня в штате четыре сотни людей. При некотором усилии у них можно заметить отдельные признаки интеллекта. Доктор Харпер приедет сюда в десять утра. Пожалуйста, будьте на месте. Он немедленно приступит к исполнению своих обязанностей. Наше расследование убийств Пилгрима и Фосетта, как и расследование полиции, ни к чему не привело. Этого следовало ожидать. Возможно, что-то прояснят будущие события.

— Какие еще события?

— Не знаю. Некие драматические события, которые все перевернут. Кстати, я тут немного припугнул вашего сторожа. Только чтобы заставить старика мне помочь. Он грубоват и не слишком умен, но на него можно положиться.

— Я доверил бы ему свою жизнь.

— Мы с вами по-разному ценим наши жизни. На ночь я оставлю вам шесть человек для охраны спальных вагонов. Не волнуйтесь, ребята не из ЦРУ. Они станут охранять вас каждую ночь вплоть до отъезда, до которого осталось пять дней.

— Зачем нам охрана? Мне это не по душе.

— Откровенно говоря, это сейчас совершенно не важно. — Адмирал заставил себя улыбнуться, чтобы его слова не обидели директора. — С того момента, как вы согласились с нами работать, вы подчиняетесь приказам правительства. Охранять вас станут ради вашей безопасности. Джонни будет выступать в качестве собаки-поводыря.

— О чьей безопасности вы говорите?

— О безопасности Бруно, Марии, Харпера и вашей.

— Моей? Мне что, угрожает опасность?

— Сказать по чести, я не знаю. Однако если с вами что-нибудь случится, турне придется отменить,-а это вряд ли устроит наших друзей. Я не могу отдать все на волю судьбы.

— И вы полагаете, что охрана нас спасет?

— Да. В таком замкнутом сообществе, как ваш цирк, о присутствии охраны станет известно уже через час. Скажем сотрудникам цирка, что полиция получила анонимные угрозы в адрес ваших людей. Если среди членов вашей команды есть злые призраки, они на время притихнут.

— Вы сказали, что не хотите рисковать?

Адмирал сухо произнес:

— Думаю, тени Пилгрима и Фосетта одобрили бы мое решение. Бруно и Мария уже встретились?

Ринфилд кивнул.

— Ну и какова реакция?

— У Бруно — никакой. По нему никогда не скажешь, что он думает. Что до Марии, то, по словам Генри, Бруно не произвел на нее особого впечатления.

— Иными словами, она не потрясена?

— Можно и так сказать.

— Она сейчас смотрит представление?

— Да. Вместе с Генри.

— Интересно, неужели она все еще не потрясена?

— И вы все еще не потрясены? — спросил Генри. Сам он был в восторге, но теперь его взгляд устремился к девушке.

Мария ответила не сразу. Словно загипнотизированная, она — а вместе с нею и остальные десять тысяч зрителей — наблюдала за тем, как «Слепые орлы» выполняют свои самоубийственные трюки в воздухе. По окончании номера девушка тихо вздохнула.

— Я словно во сне, — сказала она полушепотом. — Мне не верится, что такое может происходить наяву.

— Я сам с трудом в это верю, хотя видел их номер сотни раз. Первое впечатление обманчиво, не так ли?

— Еще как обманчиво!

Полчаса спустя Мария и Генри проходили мимо артистических уборных, когда оттуда вышел Бруно. В обычном костюме он снова стал прежним, ничем не примечательным человеком. Артист остановился и улыбнулся девушке:

— Я видел вас во время представления.

— Но у вас были завязаны глаза!

— Во время номера с велосипедом, когда работал на небольшой высоте.

Мария изумленно уставилась на Бруно:

— Выполняя этот невероятный трюк? У вас еще было время разглядывать публику?