Civilization

Глава 22

Ход 22

Прошло 420 лет.

Мое воскрешение в этот раз было более традиционным. Меня встречала разношерстая компания встречающих, некоторые из них более-менее сносно объяснялись на эсперанто.

Итак, после 17-ти летней войны оруталлы были разбиты. Все население Арталии по моим заветам было обращено в рабство, но не распродано, а осталось на местах — это были «рабы племени» завоевателей. Примерно как илоты в Спарте. Республиканцы оказались безжалостнее адептов деспотии. Убара была разрушена полностью, ее жителей сделали рабами. Только «рестантов» — то есть не оруталлов, а потомков наших прежних жителей, не ставших когда-то переселяться на юг и попавших потом под власть оруталлов — оставили в немногочисленных поселениях по Нуове.

Отныне все изменилось. Жрецы теперь получали должности не по наследству, а избирались общим народным собранием жителей города. Я в основном утвердил те законы, которые восставшие постановили себе сами.

Свои земельные владения я конечно потерял. Храмовые земли — те, что еще оставались после исчезновения Станубиса — были поделены между победившими горожанами. Станубис не исчез полностью — его полноводный приток, Скиллон, продолжал течь в тех же берегах. Но воды было намного меньше, чем раньше, и, конечно же, теперь не было таких разливов. Земледелие на Силлоне сократилось до узенькой полоски вдоль берега. Разрушена и ирригационная система — она пришла в упадок еще после исчезновения Станубиса, а теперь еще и строить каналы стало некому — отдельные города не могли об этом договориться друг с другом. Более того, сама идея постройки больших водоводов вызывала резкую критику в народных собраниях — считалось, что это неминуемо приведет к восстановлению жреческого господства.

Новая ситуация потребовала нового протокола встречи. Появившийся стихийно государственный строй можно было бы с натяжкой назвать республикой. Теперь в разных городах власть теперь была устроена по-своему, и главы городов поэтому назывались по — разному — но в основном главными в городе были суффекты, ведавшие городскими стенами и иными постройками. Обычно они избирались или Народным собранием города или Советом, члены которого тоже избирались народным собранием. Много должностей замещалось по жребию — считалось, что это выбор богов.

С главами городов — по два от города — я встречался в первый день появления.

Главы городов (собирательно — магистраты) — сообщали о произошедших в их городе событиях. Также они обращались за оракулом по текучим вопросам — стоит ли принять или отменить тот или иной закон, заключить союз, начать новую постройку, и так далее. Они не всегда следовали моим указаниям, поскольку подчинялись они городу, а не мне, но вера в Небесных богов, как правило, заставляла их подчиняться оракулу. Суффекты очень ревностно следили, чтобы каждому из городов мною было уделено одинаковое внимание, так что для разговора со мной суффектам выделяли регламентное время — примитивные песочные часы отсчитывали время разговора с каждым из них.

Надо признать, что мое влияние сильно уменьшилось. Выбранные голосованием или по жребию жрецы совсем не спешили упасть мне в ноги — все они были потомками уважаемых людей из богатых, аристократических родов, и, что еще важнее — никто не связывал свое благополучие именно со жреческим статусом. Государственная служба была для республиканцев не источником доходов — часто, наоборот, они вынуждены были нести расходы из своих средств на различные общегородские нужды — а скорее вопросом престижа.

На второй день я выезжал в город и принимал участие в церемонии зажжения священного огня в храме Митты. Потом этот огонь развозили по остальным храмам страны. Также я мог осмотреть столицу и ее окрестности.

Третий и четвертый день я проводил в совещаниях со стратегами — магистратами, ведавшими военным делом и иностранными делами.

Четвертый день я встречался с будущими переселенцами — теми, кто собрался покинуть свою местность и переселиться в новые земли. Они всегда просили благословения и указания, куда им последовать и где поселиться. Очень мало кто решался покинуть свой город, не спросив у меня оракул.

Пятый день проходили судебные слушания по самым важным спорам. В основном это число политические споры о лидерстве в том или ином городе.

Шестой день — тоже судебные споры, но теперь гражданские. Это утомительное, но полезное действие позволяло наблюдать за реальной жизнью

Появилась новая прослойка населения — философы — ученые-универсалы, с радостью искавшие знаний и обучавшие за плату учеников. С ними я встречался на 7-й день пребывания.

Восьмой день — общение с ремесленниками, мне показывали новые товары и изделия.

Девятый день — купцы, торговля, внешний мир. Все торговцы в городах объединялись в компании — их называли «эстрато». Они избирали своих представителей и коллективно могли собирать немаленькие караваны, защищаемые наемниками, чаще всего из кочевников — тессагитов.

На следующий день мы занимались картой страны. Страна росла, и мы делали макет мира, который заменял мне карту. Макет выполнили в просторных залах Совета. Варваров туда не пускали ни под каким предлогом, так как план нашей земли был строго секретным.

Десятый — послы варваров и иноземцев, стекавшиеся при известии о моем появлении.

Остальные десять дней я мог посвятить наиболее важным вопросам по своему выбору. Обычно это было путешествие в какой-то город и его осмотр, смотр армии, осмотр рудников или арсеналов, мастерских и общественных строек.

Облик городов изменился. Появилось много общественных зданий — храмы, крытые рынки, караван-сараи, арсеналы, суды, здания для магистратов — они назывались Курраты.

С интересом наблюдал я за развитием этого нового мира. Республика пошла людям на пользу. Люди носили новые одежды — рубашки — «пастроны» — и верхние плащи — «ст’олы» из окрашенных тканей. Красную краску добывали из каких-то червяков, добываемых на юге, голубую — из растений с южных гор. С помощью соли и золы ткань сначала отбеливали, а потом красили. Зеленого цвета не было, но, думаю, пытливые умы местных ремесленников уже работали над этим.

Плащи украшали заколками и цепями из меди или бронзы. По краю часто пускали бахрому или кайму.

Женщины носили нечто вроде платьев — то’стин, и украшались заколками и лентами. Странная мода поразила их в ранней республике — они сплетали много кос, в которые вставляли медную или алюминиевую проволоку, и затем изгибали ее произвольно. В итоге у многих прическа напоминала голову Медузы Горгоны — косы изгибались на головах подобно змеям. Некоторые мужчины делали то же со своими бородами.

Обувь у всех была из кожи, благо ее было немало. В основном носили открытые сандалии, хотя жители гор Кермиры предпочитали закрытые мягкие сапоги из полос толстой кожи — в горах это было удобнее, камешки не залетали внутрь обуви.

И мужчины и женщины носили украшения. К традиционным изделиям из медной проволочки добавились более массивные чеканные и литые украшения из меди и латуни. По своей форме они часто имитировали проволочные изделия — на них наносились ряды параллельных бороздок, как будто они сделаны из проволоки, хотя на самом деле это единый кусок меди. Видимо под влиянием проволочных изделий сложился уже стандарт красоты и ремесленники работали по канону.