Цивилизаtion

– Цага.

Это был первый осмысленный диалог с туземцем. Вождь, услышав от меня знакомое слово, просиял, подошел к камню и схватил дымящийся кусок. Стоит признать, что в этот момент меня немало удивили железная выдержка этого мужчины и пиетет перед пришельцем. Вместо того, чтобы бросить пышущее жаром мясо и закричать, он спокойно, насколько позволяла ситуация, положил его обратно на камень и сжал руку в кулак. Я понял, что туземцы никогда не ели горячую пищу. Пришлось демонстративно показать, что эту еду берут за палку, затем несколько раз дуют, и только после этого можно откусывать.

Вождь, смешно брызгая слюнями, дул на мясо с такой силой, что кусок едва не слетел с шампура. Затем он немного откусил и старательно прожевал.

Как минимум, не выплюнул, – довольно покачал головой я, увидев, что дикарь проглотил мою стряпню. Дальнейшее меня весьма удивило. Вождь стал отщипывать кусочки жареного мяса, а воины по очереди подходили пробовать. Мясо получили все, кто был сегодня в поле, включая десятилетних мальчиков, но ни одна женщина не сделала даже попытки подойти к еде. Оставшийся кусок размером с кулак вождь съел сам. К окончанию этой дележки я тоже доел свою порцию и бросил палочку в угли. Обед завершился, и нужно было что-то делать дальше. Я не оставлял надежды найти цивилизацию, поэтому единственное, что пришло мне в голову, — пойти по течению реки в надежде выйти к большой воде или к другим, более развитым поселениям.

Несмотря на то, что температура воздуха была градусов пятнадцать и в костюме мне было не холодно, я накинул пуховик и двинулся вдоль ручья. За мной тут же увязались десяток крепких воинов, включая главаря. Молодняк остался на стоянке. Пробираясь по ходу русла сквозь кустарники, я вдруг понял, что до сих пор не знаю, как зовут вождя, и остановился.

Замерло и мое сопровождение. Я подошел к вождю и, ударив себя в грудь кулаком, сказал:

– Юра.

Туземец с интересом смотрел на меня.

– Юра, – повторил я, и вождь сделал робкую попытку скопировать звук. Получилось не очень. Дикари не выговаривали букву «р». К тому же, гласные у них были грубые, поэтому «ю» превратилось во что-то вроде «у», и «Юра» получилось как «Угха».

Я решил зайти с другой стороны.

– Гном, – ударил я себя снова в грудь.

– Гным, – неожиданно четко скопировал вождь.

Ну вот. И здесь, похоже, не отделаться от прозвища.

– Гном, – хлопнул я себя еще раз и показал на вождя. – Ты кто?

Вождь помедлил несколько секунд и внятно повторил:

– Тыкто.

Затем он повернулся к воинам и, стукнув себя в грудь, громко прокричал:

– Тыкто!

Судя по всему, я произвел крещение, оказавшись в роли Бога. Ну, хорошо, пусть будет Тыкто. Я еще раз запустил процедуру идентификации, указав на себя, на вождя и произнося наши имена. Тыкто послушно повторил. Ну, вот и познакомились.

Мы продолжали идти вдоль реки. В какой-то момент деревьев стало меньше, и отряд вышел на открытое пространство. Вдали я увидел бескрайнее море, крутые берега и ни одного признака цивилизации. Я вглядывался в береговую линию и неожиданно остановился, словно сраженный молнией. От увиденного колени мои подкосились, и я сел на землю. Сомнений быть не могло. Передо мной были Медведь-гора и «Шаляпинская» скала. Я находился в Крыму. И, судя по окружавшим меня людям во главе с Тыкто, задолго до появления там русских, татар и украинцев.

Глава 3

Вот уже полчаса я сидел и смотрел на Черное море, погрузившись в размышления. В том, что это не сон, сомнений уже не было. Не ясно почему, но я оказался в прошлом, в котором люди хотя и имели представление о языке и примитивных орудиях, но еще не видели огня. По крайней мере, такими были мои новые друзья. Я оглянулся назад — туземцы сидели на коленях и смотрели на меня с кристально чистым любопытством, словно непуганые сурикаты.

Надо было возвращаться. Путь сюда занял около трех часов – значит, мы прошли километров десять. До моря осталось, наверное, еще час-полтора ходьбы. А обратно идти часа четыре или пять, все-таки в гору. Хорошо бы поторопиться, чтобы успеть до темноты. Я поднялся и пошел в сторону лагеря.

На обратном пути было время подумать. Нужно понять, как жить дальше, и я напрягал свой аналитический мозг для выработки стратегии. Независимо от того, как я сюда попал, надолго ли и смогу ли перенестись обратно, надо было решать насущные вопросы и строить дальнейшие планы.

– Итак, – бормотал я сам себе под нос, – что мне известно:

Я нахожусь в Крыму. Вероятно, зимой, так как трава была уже пожухлая. Для удобства я стал считать, что сейчас 28 ноября 2014 года, как и в Москве. Температура днем – градусов пятнадцать, при этом на солнышке совсем тепло. Ночью будет прохладнее, возможно, ниже нуля, но это не страшно. Одежда у меня зимняя, огонь есть, так что эта проблема не являлась неразрешимой. Хорошо, что все-таки Крым, а не Лапландия.

Теперь пища. Судя по всему, племя не страдает от голода. Никого особо тощего возле пещеры я не заметил. Значит, умеют добывать и охотиться. Вряд ли я сходу найду что-то съедобное, чего они не нашли за несколько тысяч лет, так что на эту тему можно не заморачиваться. Поначалу буду жарить то, что принесут в клюве дикари. А в статусе Бога я вправе рассчитывать на приоритетную кормежку. Так что не пропаду.

Что дальше? Общение. Они умеют говорить, голова у туземцев соображает. Значит, их можно обучить как минимум базовым вещам. И это необходимо делать в первую очередь, иначе не получится ничего остального. Меня считают чем-то священным. Вождь выполняет мои просьбы, а племя беспрекословно его слушается. Стало быть, можно выстроить систему делегирования полномочий. Пока сплошные плюсы. Теперь подумаем о минусах.

Даже не считая того, что спать мне придется не в своей постели, и зубную щетку я не захватил, минусов было предостаточно. Если сейчас примерно декабрь месяц, то на растительную пищу рассчитывать особо не стоит. Ни грибов, ни ягод, ни фруктов. Все будет зависеть только от удачной охоты. Рискованно…

Я не знаю, какие дикие животные и другие племена обитают поблизости. Какие с ними отношения? Есть ли враги? Это еще один повод для беспокойства.

Подведем итог. Получается, что основной сценарий — это жевать полгода сплошное мясо, мыться в холодной воде и усовершенствовать быт дикарей. Если между делом не быть съеденным каким-нибудь саблезубым тигром, то, в принципе, терпимо. Почему-то вспомнился почти документальный фильм «Живые» про потерпевших авиакатастрофу в горах и проживших там кучу времени, пережевывая пилотов. Я поежился. Что ни говори, моя ситуация далеко не самая ужасная.

«Живы будем – не помрем», – улыбнулся я себе. План вырисовывался следующий: во-первых, подготовить себе ночлег. Во-вторых, начать обучение языку Тыкто, а, еще лучше, и остальное племя. В-третьих, понять, что можно улучшить из быта, благо кое-какие идеи у меня уже были. И искать, искать, искать, как попасть обратно.

С такими мыслями я подошел к стоянке дикарей.

Наше возвращение встретили бурно. Мужчины, оставшиеся в лагере, тут же принялись показывать вождю детей с красными ладонями, возбужденно тыча на остатки костра. Все понятно. Мерцающие угольки – отличная пища для детского любопытства. Я попытался взять ближайшего обожженного ребенка за запястье, но тот резко отшатнулся. Тыкто коротко прикрикнул, и пацан остался стоять на месте, хотя остальные отошли от меня на пару шагов.