Constanta

– Ну что, как Ваши дела? Больше нет никаких проблем с учебой?

Я спешно обернулась и встретилась с ним глаза в глаза. Сразу вспотела, как при ознобе.

– С учебой – нет. Спасибо, что интересуетесь.

– Ну а как же, такая способная студентка и как-то заработала недопуск! Для меня это до сих пор загадка.

– Для меня, в общем-то, тоже, – кисло улыбнулась я. – Хотя подозрения есть.

– Поделитесь?

– А Вы не спешите на пару?

– Подождут, – решительно заявил он, пряча журнал за спину. – Вы сказали, с учебой проблем нет. А с чем тогда есть?

Какой внимательный сукин сын! И настырный. И мне это нравится.

– А это тоже весьма долгая история. Студенты Вас точно не дождутся.

– Надеюсь, это никак не связано с тем заявлением об избиении, которое я только что краем глаза увидел? – усмехнулся он, не понимая, что в своей шутке близок к истине.

Я стиснула зубы, отвела глаза и сглотнула набежавшую слюну, да так громко, что он услышал и все понял.

– Как? Это Вас… избили? Кто это сделал? – он стиснул мою руку, действуя слишком неосторожно, слишком открыто.

– Не меня, – я решила говорить ему правду. – Я. И в деканате я сейчас была только потому, чтобы не допустить распространения этой информации. Потому что она косвенно касается Вас.

Он посмотрел мне в глаза, внимательно, стараясь что-то прочесть.

– Так. Ясно. Ждите меня здесь, никуда не уходите.

Едва он зашел в шумную аудиторию, как та стихла до такой степени, что я снаружи разбирала звук его шагов.

– У меня появились срочные дела. Эту пару от начала до конца вы сидите здесь, никуда не уходите, – говорил он умолкшим студентам. – Старосты отметят присутствующих. Просто тихо занимайтесь своими делами. Вам ясно?

После хорового «да» Константин Сергеевич пулей вылетел из аудитории, которая потихоньку начинала снова разговаривать. Я ждала его на прежнем месте, и неведомо, какие силы удержали меня – с самого начала хотелось сбежать и больше никогда с ним не встречаться.

– Итак, – начал он, приблизившись, – раз история долгая, а я очень хочу есть, то как на счет того, чтобы поведать мне обо всем в пиццерии?

– Константин Сергеевич, это не лучшая идея… Что скажут, если увидят? Могут не так понять, а мне этого как раз и не нужно: ни для себя, ни Вас подставлять.

– А. Так вот в чем дело. Сейчас пара идет— никто не увидит. А еще мы можем сказать, что я Ваш научный руководитель, поэтому мы вместе сидим и обедаем, обсуждая важные научные вопросы. Кто Ваш научрук, кстати?

– Вера Алексеевна.

– Неправильно. Я – Ваш научрук. Так что идемте, не то я сейчас умру от голода.

Потупив глаза от невозможности происходящего, я согласилась. И мы пошли. Когда я рассказала Довлатову обо всем, после того, как мы поели, он впал в странную задумчивость.

– Вы зря мне сразу обо всем не рассказали. Потому что я вижу здесь только один способ решения проблемы: я должен сам с ней поговорить, потому что своими сплетнями она наносит оскорбление не только Вам, она затрагивает лично меня. Да, так и сделаю – выловлю ее и заставлю забрать заявление под угрозой, что сам могу устроить для нее совет профилактики. Это еще хорошо, что подобные слухи дошли до меня от Вас, а не от кого-то со стороны.

– Не волнуйтесь, больше никто не знает. И не узнает, если она заберет заявление до возвращения декана.

– Сколько нас всего человек – знающих?

– Шестеро теперь. Мой одногруппник, который меня на ту запись и навел, одногруппница, с которой я делюсь всем происходящим в жизни, я, сама Галя, Вера Алексеевна, ну и Вы.

– Одногруппники не растрезвонят?

– Нет, что Вы. Я на них полагаюсь, как на себя.

– А Вера Алексеевна – это кто? – с прищуром спросил он.

– Кафедра языкознания. Она мне как вторая мать.

– Так. Понятно. Декан возвращается послезавтра, попробуем решить эту проблему. Диктуйте мне свой номер, чтобы быть на связи.

Я удивленно посмотрела на него.

– Давайте-давайте, – покивал он. – Все-таки это нас двоих касается. Записывайте, и я пойду.

Я взяла в руки его большой плоский мобильник, набрала номер. Он сохранил его, коротко кивнул мне и ушел из пиццерии. А я так и осталась допивать свой морс, до глубины души ошеломленная тем, с каким напором этот человек врывается в мою жизнь, оборачивая на себя все зеркала моей сложной души. Теперь он отражается в каждом из них, и есть ли от этого какое-то средство? Есть ли способ остановить это?

8. Изотопы

Изотопы – разновидности атомов какого-либо химического элемента, которые имеют одинаковый атомный номер, но при этом разные массовые числа.

А вечером того же дня он позвонил мне.

Едва я увидела незнакомый номер, подсвеченный синим на допотопном экране мобильного, сердце екнуло, будто звонил кто-то, кто объявит мне дату моей смерти. Спешно накинув куртку, я выскочила на улицу под навес и удивилась терпению (или настойчивости) звонившего. Он явно прождал не один гудок, и даже не пять, пока я соизволю принять вызов.

– Да? – в трубке послышались детские крики, затем – спокойный и размеренный голос Довлатова.

– Здравствуйте, Яна. Вы можете говорить сейчас?

«Па-а-а-апа-а!» – верещали еще громче, затем заливисто хохотали.

– Я – да. А вот Вы, кажется, не очень, – по голосу было слышно, что я улыбаюсь.

– Нет-нет, я сейчас выйду, секунду.

Пока из трубки слышались шаги и звуки открывающихся дверей, я стояла с лицом Тони Старка, благодаря бога, что Довлатов не может видеть меня сейчас.

– Вы еще здесь?

– Да.

– Так вот. Я с ней связался. И, должен сказать, она была удивлена, что я обо всем знаю. Долго отпиралась, что не в курсе, о чем я ей толкую.

– И что в итоге?

– Ну, разумеется, она испугалась меня и забрала заявление.

– Господи, спасибо огромное! – воскликнула я, ощущая мурашки по всему телу. – И за что только мне посланы такие помощники.

– Не за что, Яна. Ведь это касалось не только Вас. Таких сплетен мне, как человеку женатому, и даром не надо.