Constanta

– Вера Алексеевна, теперь пришло время рассказать о комиссии, чтобы я знала, к чему быть готовой.

– Ну, Вы, наверное, уже не раз слышали, что сдать комиссии легче легкого?

– Слышала, но не особо верю.

– Нет, отчасти правда. Но надо хоть что-то знать, в общем, будьте готовы, чтобы мне не было за Вас стыдно. А то получится, что собрали комиссию ради тех, для кого этого не стоило делать. Назначили на четвертое апреля.

– Я буду готова, – решительно заявила я, успевая заботиться о том, чтобы никто из домашних не подслушал разговора. Для конфиденциальности я даже вышла на улицу, во двор, и пихала ногой своего кота, который с радостью набросился на тапок.

– Я на Вас надеюсь и буду держать кулаки.

– Спасибо, что так заботитесь обо мне.

– Ну Вы же моя любимая студентка, Яна.

Ну вот, еще одна слепая любовь, которой я не заслуживаю ни одним моментом своей жизни, ни одним граммом характера. Спасибо, господи, что на моем пути я встречаю таких бескорыстных людей, которые даже во мне смогли рассмотреть что-то человеческое!

– А вы – мой любимый преподаватель! – в сердцах сказала я, а на глаза навернулись предательские слезы. Благо, что за столько лет хреновой жизни я научилась их подавлять в зародыше. – Вы знаете, кто будет в комиссии?

– Я думаю, будет доцент кафедры в первую очередь. Завьялова Елена Вадимовна.

– Вы ее знаете?

– Да. Вполне себе адекватный преподаватель. Сильно придираться не будет. Человек лояльный.

– Аж от сердца отлегло. А кто еще?

– Владимир Иванович Быков будет. Ничего не могу о нем сказать – как-то не сталкивалась, кафедры разные.

– Сколько их будет всего?

– Трое или четверо. В идеале трое, конечно. Так по протоколу заведено.

Меня внезапно взял страх – сдавать троим незнакомым людям, среди которых мужчина, да с моей боязнью сцены… Попала так попала. И слова не смогу выдавить из себя.

– Да уж… – протянула я безрадостно. – Ну, делать нечего. Это последний шанс. Так, а третьим кто?

– А третьим будет, я думаю, Довлатов Константин Сергеевич.

– А о нем что можете сказать?

– Без понятия, кто такой – он вообще ведет у журналистов, не у филологов. Я его видела-то пару раз.

– Ясно. Я вот тоже ни одного из них не знаю и даже не видела ни разу.

– Вы готовьтесь, Яна. Сколько вас идет всего человек?

– Двое.

– Маловато… с вами не идут не сдавшие? Такие вообще есть?

– Разумеется. Но они еще надеются сдать.

– Готовьтесь, – было заветом. – И сдадите, и избавитесь от этого груза.

– Похоже на молитву, – усмехнулась я.

– Вам все смеяться, Яна. Ладно, жду новостей. Как сдадите – сразу же пулей ко мне.

– Спасибо Вам за все.

Я положила трубку с великой благодарностью, невыразимой словами, к этому человеку, что всегда помогает мне, словно не является совершенно чужой мне женщиной. Спасибо, жизнь, за нее и за Ольгу.

Как опытный разведчик я решила прощупать почву и хотя бы посмотреть на членов комиссии, в чем, как я надеялась, мне поможет всемогущий Интернет.

Я зашла на сайт нашего универа и вбила в поиске по очереди нужные имена и фамилии. Все трое были зарегистрированы в чем-то вроде социальной сети нашего ВУЗа. Одна женщина, двое мужчин. Нет. Я точно не сдам, как бы ни уверяла меня в обратном Ольга. Фотография последнего – с литературной фамилией – меня чуток заинтересовала: в отличие от молодящейся тети-блондинки и мужчины средних лет с незапоминающейся внешностью, этот последний, судя по малюсенькому фото, обладал еще и достаточной молодостью, и привлекательностью. Что видно было на этом ограниченном квадратике – пародии полноценного аватара? Да в сущности ничего, кроме черных волос и доброжелательного лица. По крайней мере улыбался он приятно, да и извергом каким-нибудь не казался. Хотя внешность – такая обманчивая вещь.

И я принялась готовиться к четвертому апреля – решающему дню в моей жизни, как мне казалось тогда.

4. Полураспад

Период полураспада квантовомеханической системы – время, в течение которого система распадается с вероятностью 1/2.

Как обычно, подготовиться нормально у меня не получилось.

Виной тому была не только моя лень (хотя она в большей степени), но и неспособность запоминать то, что мне абсолютно неинтересно. Особенность памяти, из-за которой я никогда не буду отлично знать предмет, не привлекающий мое внимание.

Если бы еще преподаватель вызывал уважение, я бы только ради него все выучила. А в моем случае говорить не о чем: злорадная зазнавшаяся тетка, пользующаяся служебным положением, чтобы пропихнуть свой товар – какое может быть уважение? Таких людей бойкотировать надо, а не пресмыкаться перед ними.

Единственное, что все-таки заставляло меня читать, учить, повторять, – это страх разочаровать Веру Алексеевну, которая надеялась на меня, боялась за меня, хлопотала. Ольга каждый день успокаивала мои истерики, уверяя, что у меня все получится, потому что я «умная», «схватываю на лету», и у меня «не будет вообще никаких проблем». Мне в это не особо верилось, но спорить с Ольгой было все равно что совать иголку в гусеницу танка с целью его остановить, то есть бесполезно, и я, попричитав, затыкалась, соглашаясь с мнением подруги.

Всегда интересовал вопрос: почему некоторые думают обо мне в тысячу раз лучше, чем я есть на самом деле? А попытаешься им это доказать, посмеются и махнут рукой. Разве человек сам себя не знает лучше других? Но Ольга считает, что ей больше моего известно, что я за фрукт и с чем меня едят. Наверное, это какая-то социальная мимикрия.

Когда подруга услышала от меня о членах комиссии, она навела меня на мысль поискать этих людей в другой соцсети, которой пользуются все студенты. Я так и сделала.

Нашелся только последний, с красивой солидной фамилией. «Наверняка сам окажется полной противоположностью», – думала я, открывая его фотографии. Ничего, симпатичный, довольно молодой, но видно, что за тридцать. Детки есть. В друзьях – сотни студенток. Оно и не мудрено – на такого запасть, как нечего делать, особенно на факультете, где мужчина-препод, особенно симпатичный, величайшая редкость. Я решила тоже запросить у него социальный дружбы, но исключительно в целях информации.

«Добрый день! Простите за беспокойство. Если Вам не трудно, Вы не могли бы рассказать мне, как проходит в целом комиссия и в частности завтрашняя, чтобы я не так сильно боялась и примерно знала, что меня ждёт», – отправила я ему и вышла из сети, потому что он был офлайн.

Вечером того дня я получила ответ, который тут же переслала Ольге, чтобы поделиться с кем-то своим волнением. Подруга была мне самым близким человеком, и с ней я делилась всем, что происходило в моей жизни, до мельчайших подробностей. Сообщение Константина Сергеевича выглядело так:

«Добрый день. Не волнуйтесь. Вам зададут вопросы, Вы подготовитесь и ответите на них. В комиссии три человека: я, Елена Вадимовна Завьялова и Владимир Иванович Быков. Вы должны быть хорошо подготовлены по периоду и знать тексты. Это обычный экзамен».