ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа

Это, по-видимому, одна из наиболее удавшихся дезинформационных операций разведки последнего времени с использованием лишь одного канала. Ее закодировали под названием «Минсмит» («Мясной фарш»). Вся эта история рассказана одним из главных ее авторов и исполнителей Ивеном Монтегю в книге «Человек, которого не было» [109] .

Операцию замыслили, подготовили и провели с большим искусством и большой точностью. Она стала возможной благодаря условиям, которые создали современные средства ведения войны и достижения науки и техники. План операции отличался безукоризненной логикой: офицера, доставлявшего важные документы, вполне вероятно, волна могла смыть с палубы судна в море, или же он явился жертвой кораблекрушения, и мертвое тело оказалось выброшенным на испанский берег.

109

Переведена на русский язык: М., Воениздат, 1960.

В действительности для этой операции был использован труп одного из гражданских лиц, недавно умершего. Он был облачен в форму английского майора, в карманы вложили соответствующие документы на имя Уильяма Мартина, удостоверяющие его личность и звание, визитные карточки, фотографию невесты, предметы личного обихода. Останки доставили к берегам Испании на английской подводной лодке, которая всплыла в такой точке, где можно было наверняка рассчитывать: волны вынесут тело на берег. Так оно и случилось.

В операции «Оверлорд» — вторжение союзников в Нормандию в июне 1944 года — тоже эффективно использовалась дезинформация. На этот раз не как отдельная акция, а в виде ряда скоординированных обманных маневров. Теперь хорошо известно, что они удались, поскольку заставили немцев теряться в догадках о точном районе предполагаемой высадки союзников. Ложные слухи распустили даже среди союзных войск, исходя из предпосылки, что немецкие агенты в Англии, услышав их, передадут куда надо. Каналы радиосвязи с французским подпольем также использовались для передачи дезинформационных приказов и требований о проведении акций в поддержку намечаемой высадки союзников, поскольку нам было известно: ряд подпольных радистов работали под контролем немцев и, конечно, должны были сообщить им о радиограммах, полученных от союзников. Следовательно, через перевербованных агентов был установлен прямой радиоканал с германской разведывательной службой. Для того чтобы убедить немцев в том, что вторжение произойдет в районе Гавра, подпольщикам дали задание организовать наблюдение за определенными объектами в городе и его окрестностях. В результате у противника создалось впечатление, что союзники проявляют повышенный интерес к фортификациям, железнодорожному сообщению и тому подобному на этом участке побережья. Наконец военная рекогносцировка была организована таким образом, чтобы немцы обратили внимание на назойливую заинтересованность англо-американцев в районах, где на самом деле высадка их войск не планировалась. Над Нормандией союзное командование задействовало меньшее число самолетов-разведчиков, в особенности над побережьем, чем над Гавром и другими населенными пунктами. К тому же союзная разведка распространила слухи о готовящейся диверсионной акции в Норвегии, чтобы отвлечь немецкое командование от концентрации своих войск в Северной Франции.

Таким образом, по существу, есть два пути доведения дезинформации до противника. Можно инсценировать счастливый случай, как сделали англичане в Испании. Такие непредвиденности правдоподобны, поскольку происходят довольно часто в результате исключительного невезения или, наоборот, везения. История полна примеров, когда курьеры с важными депешами попадали в руки противника.

Другой путь — внедрение агента в стан противника, который доложит там о наших мнимых планах, как это проделали афиняне под Сиракузами. Им может быть «перебежчик» или, так сказать, «незаинтересованное» нейтральное лицо. Самая важная и трудная в данном случае проблема: каким образом заставить противника поверить нашему агенту? Он не может просто так перебежать на сторону врага с важнейшими секретными сведениями. Нужно тщательно подготовиться, чтобы правдоподобно объяснить причины, побудившие его бежать, и то, как он добыл эту информацию. Иначе ему не поверят.

С возникновением радиосвязи был создан совершенно новый способ введения противника в заблуждение. Например, на вражеской территории приземляется парашютист, имеющий при себе портативный радиопередатчик. Его захватывают, и он признается, что послан с заданием шпионить за передвижением войск и передавать эти сведения своему разведцентру. У агента есть неплохой шанс быть расстрелянным после допроса — это в порядке вещей. И все-таки лица, его захватившие, обычно в первую очередь решают вопрос: а не лучше ли оставить радиста в живых и перевербовать, так как радиосвязь — прекрасный канал для передачи противнику дезинформации. Но нужно иметь в виду и другое. Если разведывательная служба, пославшая агента, узнает каким-то образом, что он арестован и контролируется противником, она может ставить перед ним вопросы и давать задания в целях дезинформации другой стороны. Например, просят выяснить, концентрирует ли противник войска в секторе «А». Это создает впечатление, что здесь сторона, пославшая радиста, планирует какие-то военные акции. Именно таким был один из обманных приемов, использованных союзниками при подготовке высадки десанта в Нормандии.

Маскировка важных военных объектов — другая область дезинформации, носящая чисто оборонительный характер. В годы Второй мировой войны аэродромы в Англии камуфлировались под фермерские хозяйства, чтобы ввести в заблуждение пилотов нацистских бомбардировщиков. На крыши ангаров укладывался дерн, а здания принимали вид сараев, скотных дворов и надворных построек. А в отдаленных районах в чистом поле расставляли макеты самолетов — здесь возникали ложные аэродромы. Точно так же вдали от военно-морских баз строились макеты боевых кораблей.

Проведение операций по стратегической дезинформации требует точной координации действий участвующих в них правительственных ведомств и соблюдения строжайшей секретности. Для демократического правительства это сделать нелегко, за исключением военного времени, когда конституция разрешает применение чрезвычайных мер.

Для Советов, конечно, эта ситуация выглядит в определенной степени проще. Имея централизованную организацию и комплексный контроль за прессой и средствами информации внутри страны и за информацией, идущей из СССР за рубеж, они могут поддерживать любую операцию по дезинформации намного эффективнее, нежели мы. Часто Советы выставляют напоказ свое вооружение, поднимают шумиху, чтобы отвлечь внимание от других видов оружия, уже имеющихся в их арсенале или еще разрабатываемых. Время от времени они демонстрируют макеты самолетов и другого вооружения, которое, может быть, никогда не будет пущено в производство.

Так, например, в День авиации в июле 1955 года присутствующим на параде в Москве дипломатам и военным атташе был показан в полете новый, по нашим данным, тип советского тяжелого бомбардировщика. Число пролетевших самолетов намного превзошло то, что имелось в наличии на самом деле. Таким образом, у нас создалось впечатление, что в СССР со сборочных линий в последнее время сошло значительно больше таких самолетов, чем мы считали, и что Советы располагали возросшим парком тяжелых бомбардировщиков. Позже, однако, было высказано предположение, что одна и та же эскадрилья летала по кругу, появляясь вновь через каждые пять минут. С помощью такого обманного трюка нам старались внушить, что советская авиационная промышленность до предела загружена выпуском огромных бомбовозов. На деле же эта отрасль уже переключилась на производство ракет.

Для дезинформации Советы используют дипломатические, политические и общественные каналы. Например, советский дипломат в беседе со своим коллегой из нейтральной страны конфиденциально сообщает ему сведения на острую тему, зная, что тот завтракает с англичанами и американцами. В этом якобы случайном замечании речь идет о директиве советского Министерства иностранных дел. Когда информация, полученная от нейтрала, попадает в чей-то разведцентр на Западе, там выясняется, что она, по существу, подтверждает подобное же высказывание, сделанное советским официальным лицом в другом месте, отстоящем от первого на десятки тысяч миль. Таким образом создается впечатление, что информация правдоподобна, поскольку объективно подтверждается. В действительности же оба источника играли одну и ту же роль в обманной операции Москвы, проводимой по дипломатическим каналам. Надо сказать, что у Советов имеется ряд программ распространения дезинформации по всему миру, в которых участвуют дипломатические и политические учреждения Восточной Германии, Лаоса, Конго, Кубы и других сателлитов. Москва координирует и направляет все эти акции.

Одной из наиболее успешных политических дезинформаций, распространенных коммунистами среди легковерных людей на Западе перед началом и во время Второй мировой войны, было утверждение, что народное движение в Китае инспирировано не коммунистами, а сторонниками «аграрной реформы» и носит социальный характер. Эта рассчитанная на длительный период времени обманная пропагандистская акция началась на Дальнем Востоке с помощью коммунистических и прокоммунистических журналов, а затем ее продвинули на Запад. На удочку коммунистов там попались многие политические и общественные деятели и организации.

Советы возложили ответственность за планирование и проведение дезинформационных операций на специальное управление Комитета государственной безопасности, известное как «бюро дезинформации» [110] . В последние годы эта служба занималась, в частности, составлением и распространением текстов якобы официальных документов Соединенных Штатов, Великобритании и других стран свободного мира. Для чего? Здесь все понятно — чтобы исказить и представить в ложном свете политику и цели этих государств. Так, в июне 1961 года один из руководителей ЦРУ Ричард Хелмс [111] направил в конгресс США убедительные доказательства относительно клеветнической деятельности КГБ. Из большого числа имевшихся в его распоряжении фальшивок он подобрал тридцать два особенно отвратительных лживых опуса, сфабрикованных в 1957–1960 годах.

110

Речь идет о подразделении Первого главного управления КГБ, которое вначале называли службой «Д», а затем — службой «А».

111

Тогда Р. Хелмс был заместителем директора ЦРУ. В 1966 г. он стал его директором.