ЦРУ против СССР

Но власть есть власть, и с ней нельзя не считаться, исполнительный приказ президента возложил на ведомство Донована «сбор и анализ всей информации и данных, которые могут иметь отношение к национальной безопасности». Р. Клин, начинавший в УСС и дослужившийся до заместителя директора ЦРУ, через три с половиной десятилетия отметил в книге «Тайны, шпионы и ученые» (1976 г.):

«Положение, гласящее „сбор и анализ всех данных“, многозначительно и, разумеется, отражает дух той разведки „из всех источников“, который вдохновлял Донована, Аллена Даллеса, УСС и ЦРУ… В приказе был также изобретен термин „национальная безопасность“, который жив и по сей день и является удобным оправданием значительной части разведывательной деятельности и равным образом служит туманным оправданием почти всего, чего желает президент» [90] .

90

R. Cline. Secrets, Spies and Scholars, Washington 1976, pp. 75_76.

Точнее, то, чего желает правящая элита в США. Создание УСС было важным этапом организационного оформления того, что называют «невидимым правительством», или «истеблишментом», в этой стране. В стенах руководящих органов УСС собралось немало представителей подлинных хозяев страны – богачей и сверхбогачей. Собрались, конечно, не для того, чтобы просто копить «информацию», а чтобы на основании оценок ее специалистами (в первую голову первоклассной профессуры, взятой в УСС) действовать – обеспечивать свои классовые интересы методами тайной войны. Патриции взялись служить себе. Обозревая генезис УСС, публицист Г. Уиллс подчеркнул, что генеалогическое древо ведомства в определенной степени восходило к английской Интеллидженс сервис:

«Генерал Донован ставил новую организацию по образцу английских специальных служб… Тайны, как добиваться единомыслия в рамках тайного отборного корпуса, переходили от угасавшего к молодому империализму. Первые подразделения УСС проходили подготовку в Канаде… УСС было собранием „высокорожденных“. Здесь во время войны профессора вновь встретились со своими прежними самыми способными (и самыми богатыми) студентами. В УСС служили П. Меллон и его зять Д. Брюс вместе с сыновьями Дж. Моргана, отпрыском Дюпонов и Д. Диллоном. Чины получались легко (каждый из четырех сотрудников УСС был офицером), а военную дисциплину подчеркнуто игнорировали… Общий знаменатель для них – успешное продвижение. Впоследствии из УСС вышли, по крайней мере, двадцать послов» [91] .

91

G. Wills. The CIA from Beginning to End, «The New York Review of Books», January 22, 1976, pp. 23 – 26.

В УСС потянулись некоторые русские эмигранты – внук Л. Н. Толстого Илья, князь С. Оболенский и другие. На связи УСС с правительством был старший сын Ф. Рузвельта Джеймс. В ведомстве трудилось немало юристов, обслуживавших крупнейшие корпорации. Когда известный в те времена публицист Д. Пирсон сообщил, что УСС «состоит из банкиров с Уолл-стрита», Донован принял это как должное и не протестовал.

Возникновение УСС было, помимо прочего, показателем коренной ломки ведения государственных дел на высшем уровне в США. За фасадом «демократии» в эти годы оформляется структура подлинной власти. Все это было вызвано к жизни чрезвычайными обстоятельствами второй мировой войны, в которой теперь принимал участие Советский Союз. Американские патриции не могли не понимать, что участие социалистического государства в вооруженной борьбе против держав «оси» неизбежно приведет к усилению демократии во всем мире. Учреждение УСС ярко свидетельствовало об их озабоченности будущим.

Очень проницательный американский историк А. Вульф попытался в общих чертах обрисовать подоплеку и цели тогдашних забот Вашингтона о проведении политики тайными методами (разумеется, не только через УСС):

«Создавшаяся атмосфера способствовала возникновению ощущения перманентного кризиса, который превратил представления о свободе речи и самоопределении в устаревшие. Они стали „роскошью“, по выражению сенатора Фулбрайта, пусть неудачному, но совершенно правильному. Поставив теории Льва Троцкого с ног на голову, новые государственные деятели вели дело в будущем к перманентной контрреволюции, многие из них, в сущности, копировали теории Троцкого, не понимая этого. Наилучший способ использовать преимущества войны заключается в том, чтобы всегда иметь войну, особенно если окажется возможным сделать это с минимальным участием в военных действиях.

Идеология перманентного кризиса стала ключевым элементом в изменении ценностей патрициев вместе с изменениями общих настроений. Большинство историков согласны, что важнейшей датой трансформации было 19 июня 1940 года, когда Рузвельт назначил двух патрициев-республиканцев в свой кабинет. Один из них, Генри Л. Стимсон, ставший военным министром, был человеком старомодных убеждений, но его роль не в том, что он делал сам, а в том, каких людей он подобрал делать это. Через Стимсона такие люди, как Р. Ловетт, X. Банди, Дж. Макклой, стали служить государству. Они проповедовали новую мораль, согласно которой допустимы любые меры в пользу «национальной безопасности», лишь бы они были действенными. Без них двойственное государство не могло бы существовать, ибо их аристократизм служил прикрытием злонамеренной политики, часто имевшей в виду убийства. Их двойственная мораль, по замечанию Р. Барнета, «заключалась в том, что они начисто не придерживались личного морального кодекса, занимаясь государственными делами» [92] .

92

A. Wolfe. The Limits of Legitimacy, N. Y., 1977, pp. 182 – 183.

Сказанное имеет прямое отношение к УСС, ибо именно такая «мораль» отличала ведомство, работавшее в тесном контакте с Пентагоном, где трудились названные Вульфом люди. Всех их в УСС и Пентагоне намертво связывали незримые, но очень прочные, пожизненные узы. Пытаясь проследить эти связи, исследователь вступает на очень зыбкую почву, ибо затрагиваются высшие тайны американской правящей элиты. С разумными основаниями можно утверждать: рекрутский набор на высшие государственные посты объявляется много раньше, чем избранные занимают кабинеты в офисах. По одной версии, сообщенной журналом «Эсквайр» в 1977 году, первые шаги к своей карьере избранные делают уже в привилегированных университетах. В Йельском университете, например, выпестовавшем немало будущих деятелей УСС и Пентагона, обратил внимание журнал, «почти полтораста лет существует общество „Черепа и костей“, самое влиятельное тайное общество в стране и, возможно, одно из последних… Спросите-ка Аверелла Гарримана, есть ли в подвале некоего здания, похожего на гробницу, саркофаг, где он, молодой Генри Стимсон и молодой Генри Люс лежали в гробу и повествовали четырнадцати другим членам Ложи общества о тайнах своей юношеской жизни… Член общества военный министр при Рузвельте Стимсон, плоть от плоти американского правящего класса, назвал время, проведенное в гробнице, самым важным в его образовании. Никто, однако, из них не расскажет обо всем этом, ибо они связаны клятвой молчать до гроба» [93] .

93

D. Rosenbaum. An Elegy for Mumbo Jumbo, Esquire, September 1977, p. 85.

Признание в юношеских грехах и грешках, надо думать, самая невинная часть ритуала членства в этом обществе, именующем себя масонским. От членов требуется полное доверие друг к другу, а для этого нужно быть искренним до конца, преодолев естественное смущение, раскрыть перед ними даже интимные стороны жизни. Но дело много важнее – уже в университетах молодые люди объединяются в рамках, если угодно, ордена единомышленников и верны этому единству всю жизнь. Фигурально выражаясь, «отделы кадров» этих учреждений лишь штемпелюют пригодность кандидатов, уже проверенную в студенческие годы. По этому критерию, вероятно, Стимсон в описанном случае подбирал, скажем, перечисленных лиц, которым вверялись ответственные посты. Свой корпоративный дух они принесли и на государственную службу.

Сам Стимсон на посту военного министра руководил, помимо официально обозначенных и обширных функций, делом первостепенной важности для успеха в тайной войне – в его ведении была служба дешифровки вражеских кодов, в которой были заняты многие тысячи людей. Как так, спросит читатель, искушенный в истории международных отношений между двумя мировыми войнами, ведь Г. Стимсон навсегда вошел в нее как поборник, если угодно, «чистоты» в дипломатии. Не кто другой, как он, будучи государственным секретарем при Г. Гувере в 1929 году, уничтожил пресловутый «черный кабинет», где перехватывалась и дешифровывалась переписка других правительств. Эта хрестоматийная история, повторяющаяся в бесчисленных американских трудах, в изложении специалиста Д. Кана выглядит следующим образом:

«Когда Стимсон узнал о существовании „черного кабинета“, он решительно осудил всю затею. Он считал: это низкое занятие – подглядывание в замочную скважину с грязными намерениями, нарушение принципа взаимного доверия, на котором он строил свои личные дела и политику. Так оно и есть, и Стимсон отверг мнение, что патриотизм целей оправдывает эти средства. Он был убежден – США должны быть праведны, как сказал позднее: „Джентльмены не читают переписку друг друга“. Посему Стимсон прекратил финансирование „черного кабинета“ из средств госдепартамента».

После рассказа об этом бесчисленные благонамеренные авторы повествуют о золотом веке «наивности» в ведении политики Вашингтоном и о других вещах столь же возвышенных, как и малоправдоподобных. На деле же после упражнений Стимсона в высокой принципиальности, дополняет Д. Кан, «стоило Г. Стимсону прекратить финансирование „черного кабинета“, как командование армии решило укрепить и расширить работу по расшифровке кодов. Была создана Служба разведки связи» [94] .

94

D. Kahn. The Codebreakers, London 1978, pp. 6.