Цунами 2010-х годов

При этом Кувшинов все 200 тысяч долларов, что потребовали работы, профинансировал из собственной прибыли. Он отказался от денег венчурных фондов: те в обмен на бабки требовали большие пакеты акций фирмы. Да и в государственные фонды не ходил – себе дороже. Не получал налоговых льгот: ведь для этого надо обрести статус «научного предприятия», получив 50-процентное госфинансирование или гарантированный казенный заказ.

Но Кувшинов не одинок. Есть не менее впечатляющая техника другого «струйника» – моего земляка, одессита Владимира Фисенко («фисоники»). Там тоже достигается ого-го какая экономия топлива.

Словом, уже сегодня можно выбрасывать оборудование тысяч котельных по стране, заменяя их на СА. У нас еще долго будут существовать старые, многоэтажные города. В одночасье их не разберешь, не заменишь на усадебные ноополисы. Но в них уже сейчас можно сделать новую теплоэнергетику. Это даст России несколько миллионов тонн сэкономленного топлива в год. Снизит затраты городов, бюджетов регионов и районов. Уменьшит плату за услуги ЖКХ.

Но это совершенно не устраивает хищническое преступно-бюрократическое государство РФ. Ведь его чиновникам-ворам нужно совсем обратное – чтобы как можно больше топлива сгорало, как можно больше денег с людей сдиралось, как можно больше бабок грохалось в ежегодную перекладку труб. Немудрено, что техника Кувшинова или Фисенко совершенно не востребована ни в опереточных «национальных проектах», ни в программе энергосбережения. Государственная машина РФ делает вид, что подобных технологий не существует вовсе. Она предпочитает транжирить силы и средства для того, чтобы «высший класс» мог и дальше воровать.

Но если бы власть была у нас, то уже через год страна имела бы новую промышленность струйных аппаратов, которые массово внедрялись бы на котельных, заводах и электростанциях.

Между двумя мирами

Перед вами, читатели, очерки о людях из Завтра. Вот чью мощь Диктатура развития способна использовать на дело молниеносного возрождения России. Они – те, кто бывает за волшебной «дверью-в-стене».

Нам очень трудно жить в нынешнем мире, читатель. Мы – словно путешественники между двумя реальностями.

В одной реальности обитают Поповы, Сибиряковы, Гребневы, Новоселовы, Базиевы и другие гении. В этом «мире-за-дверью» люди могут практически все. Здесь нет преград высокому творчеству. Здесь есть все, чтобы всего за несколько лет вознести Россию в вершинам мирового могущества, обеспечив ей горы богатства и полные закрома хлеба.

Тутошние жители способны делать керамические дома и чудо-электростанции. Они владеют изумительными организационными технологиями, что могут покончить с бюрократией и превратить сообщества граждан страны в творческие команды, творящие чудеса работоспособности и изобретательности. Они скрещивают в одних «мозговых трестах» людей и компьютеры. Конструируют легкие космические самолеты и строят экранопланы. Испытывают солнечные батареи, которые работают даже ночью. Каким-то сверхусилием делают дирижабли. Изобретают и делают разнообразные устройства и присадки, что намного сокращают потребление топлива в моторах, топках электростанций, в двигателях кораблей. Кто-то ухитряется создавать препараты, лечащие раковые опухоли, но так, подпольно, чтобы не угодить в тюрьму. Кто-то умеет так воздействовать электромагнитными полями на растения, что их урожайность увеличивается в разы. Кто-то умеет учить детей так хорошо, как никто в мире, производя гениев. А кто-то уже управляет погодой с наземных маломощных установок.

И так далее, друг-читатель. Если Родина позовет этих людей, если поставит перед ними задачи – они горы свернут. Всего за несколько лет Люди Новой Реальности могут преобразить страну, еще вчера умирающую и презираемую всем развитым миром. Большинство из этих людей – славяне. Великороссы, украинцы и белорусы. Но есть в сей когорте и евреи, и грузины, и армяне. Словом, участники того, Красного, русско-советского проекта.

Благодаря Людям Новой Реальности (ЛНР) мы можем потратить на спасение страны не четыре и не два триллиона долларов, а гораздо меньше.

В одну лишь энергетику режим намерен вгрохать полтриллиона долларов. Нам хватило бы и половины этой суммы, чтобы построить «венчурную Россию» и полностью преобразить страну за какие-то пять – семь лет.

Мы в силах сжать циклы развития, выигрывая многие годы. Мы уже в 2010-е сможем не догонять Запад, а перепрыгнуть через него.

Но вот загвоздка: ни один из известных нам ЛНР не вовлечен в путинские нацпроекты. И это не только наше наблюдение: журналисты либерального журнала «Эксперт» (Дан Медовников и Ирек Имамутдинов), отслеживающие истории успешных фирм-создателей беспримерных технологий, говорят о том же. И им известные ЛНР – за пределами пресловутых «национальных проектов». [11]

11

Как заметил Медовников, госфонды поддержки инноваций, венчурные капиталисты и объявленные властью преференции для технологического бизнеса ничем не помогают таким людям, как «струйник» Кувшинов. Более того, подобные фирмы, не вписывающиеся ни в какие западные представления об инновационном бизнесе, не пойдут в создаваемые властью особые зоны. Технопарки им даром не нужны. Венчурный капитал им невыгоден. Они нестандартны: привыкли финансировать проекты из собственной прибыли, уважают и поддерживают материнские научные школы, работают чаще не на экспорт (внешний инновационный контур), а на внутренний рынок (внутренний инновационный контур). А потому если западный инновационный бизнес занимается всякой «трихомудией» вроде программного обеспечения или интернет-торговли, русские инноваторы создают действительно новое: эффективные материалы и невиданные промышленные технологии. (Д. Медовников. «Беспризорники из котельных». – «Эксперт», № 12, 2007 г.

Мы регулярно бываем в этом «мире-за-дверью». Буквально в параллельной Реальности. Каждое путешествие туда, каждая встреча со смелыми русско-российскими творцами вселяет в душу надежду. Зажигает в нас пламенную веру в великое будущее нашей страны. В то, что мы выживем, умножимся в числе, усилимся – и вернем назад многое из того, что потеряли. А может, и больше. Но тотчас в сердце вползает тревога: эта Реальность бедна. Здесь нет шальных миллиардов и миллионов. И о нашем «мире-за-дверью» почти ничего не знают миллионы разнесчастных россиян, замордованных нуждой и вечной гонкой за куском хлеба. О нем не рассказывают по телевизору и в газетах. Мало того, его все время норовят замолчать, задавить.

Шаг – и мы возвращаемся в другую реальность. Ту, которую подавляющее большинство живущих на просторах погибшего СССР считают единственной. В ней над правительственными зданиями развеваются полосатые флаги, по улицам ездят черные лимузины. Здесь правят бал сырьевые олигархи и Высокие Государственные Чиновники. Здесь все сходят с ума по Прибыли, Низкой Инфляции, рвутся в ВТО, боготворят нефтевышки и трубопроводы. Здесь ненавидят творцов нового.

Полтора века назад великий Чарльз Диккенс описал тяжелую судьбу изобретателя в старой Англии. Откроем его роман «Крошка Доррит»:

«– Мистер Кленнем, будьте добры, взгляните на этого человека. Его имя – Дойс, Даниэль Дойс. Вам, конечно, и в голову не приходит, что этот человек заведомый мошенник?

– Разумеется, нет, – отвечал Кленнем.

– Нет, не приходит? Я знаю, что нет. Вам и в голову не приходит, что он – преступник?

– Нет.

– Нет? А между тем это так. Он преступник. Какое же преступление он совершил? Убийство, разбой, поджог, мошенничество, грабеж на большой дороге, кражу, заговор, обман? Что вы на это ответите, а?

– Я отвечу, – возразил Артур Кленнем, заметив слабую улыбку на лице преступника, – ни одного из этих преступлений.

– Вы правы, – сказал мистер Мигльс. – Но он изобретатель и вздумал употребить свою изобретательность на пользу страны; и потому он явный преступник, сэр. …Двенадцать лет назад он придумал изобретение, которое может принести большую пользу стране. Я не буду говорить, сколько денег он на него затратил, сколько лет работал над ним, но он закончил его двенадцать лет назад. С того момента, как он обратился к правительству, он становится преступником! Он перестает быть невинным гражданином и становится злодеем. С этого момента к нему относятся как к человеку, которого нужно водить за нос, выпроваживать, осмеивать, окидывать суровым взглядом, направлять от одного высокопоставленного молодого или старого джентльмена к другому молодому или старому высокопоставленному джентльмену и обратно; человеком, который не имеет права распоряжаться своим временем или своей собственностью! Бродягой, от которого нужно отделаться во что бы то ни стало, которого нужно изводить всеми средствами!

– Я действительно испытал такое чувство, – сказал изобретатель, – словно я совершил преступление. Когда я обивал пороги в различных министерствах, со мной обращались так, как будто я сделал что-нибудь очень скверное. Мне не раз приходилось убеждать самого себя, что я не сделал ничего преступного, а только стремился к общей пользе.

После этого предисловия мистер Мигльс приступил к рассказу, рассказу известному и переизвестному, давно набившему нам оскомину. Как после бесконечных проволочек и переписки, бесчисленных грубостей, оскорблений, невежественных замечаний милорды составили отношение за номером три тысячи четыреста семьдесят вторым, разрешавшее преступнику произвести некоторые предварительные опыты со своим изобретением на собственный счет. Как эти опыты были произведены в присутствии комитета из шести членов, причем двое из этих почтенных членов были слишком слепы, чтобы увидеть что-нибудь; двое из почтенных членов слишком глухи, чтобы услышать что-нибудь; один из почтенных членов слишком хром, чтобы подойти поближе, и один из почтенных членов слишком глуп, чтобы понять что-нибудь. Как прошли еще годы с новыми грубостями, оскорблениями и невежественными замечаниями. Как после этого милорды составили отношение за номером пять тысяч сто третьим, в силу которого вопрос передавался на рассмотрение министерства околичностей. Как министерство околичностей с течением времени отнеслось к этому вопросу, как будто он был поставлен вчера и решительно никому не известен до сих пор. Как изобретение было передано на рассмотрение трем Полипам и одному Пузырю, которые ничего не понимали в этом деле, ничего не могли понять в этом деле, ничего не хотели понять в этом деле и объявили, что это дело невозможное и неосуществимое…»