Цусимские хроники. Чужие берега

Расставшись с тральщиками за стометровой изобатой, все так же не спеша повернули на юг, постепенно ускорившись до девяти узлов. Уголь использовали только отборный боевой, чтобы меньше дымить. Почти достигнув южной оконечности Цусимы, начали поднимать пар во всех котлах, готовясь дать полный ход. Быстро темнело.

Благополучно обогнув мыс Коозаки, расстались с последними двумя сопровождавшими эскадру пароходами, оставшимися под мысом до особых распоряжений, и двинулись к Симоносеки. Обмениваться любыми световыми сигналами было запрещено. Отставшим по техническим причинам судам предписывалось возвращаться в Озаки самостоятельно. Временами находил дождь. С юго-запада шла тяжелая зыбь, быстро начавшая слабеть, как только миновали остров Икисима, оставшийся где-то справа милях в десяти от эскадры.

Около полуночи с юга стали слышны звуки выстрелов. Почти сразу радиостанции всех кораблей начали принимать телеграммы, идущие японским кодом. По нескольким удачно взятым пеленгам определили, что часть неприятельских передатчиков работает к югу от эскадры, на небольшом расстоянии, где по расчетам должны были находиться наши крейсера, но от них никаких известий пока не было. Согласно отправленному им с «Кореей» боевому приказу, они должны были сообщить по радио о встрече с крупными силами противника, если таковая произойдет, но бронепалубники молчали.

После недолгого раздумья решили продолжать движение, предположив, что это Добротворский добрался до японского прибрежного каботажа, который все же не остановили, и теперь береговые посты подняли тревогу. Вскоре с замыкавшего строй «Донского» доложили, что видели слабый отблеск света. Возможно, это был дозорный пароход, прошедший большим ходом позади эскадры куда-то на юг-юго-восток. Наши корабли с него, похоже, не обнаружили. Вскоре в той стороне, где он скрылся, блеснул луч прожектора, но сразу же погас, лишь быстро скользнув вдали по горизонту.

Море становилось все спокойнее. Дождь совсем прекратился. Уже на рассвете на «Орле» приняли короткую кодированную депешу от Матусевича, в которой сообщалось, что он находится западнее входа на фарватер, видит брандвахтенный пароход у северной оконечности Айношимы. Его отряды направляются в залив Вакамацу и пока не обнаружены противником. Ему дали «добро», сразу получив квитанцию о получении. Пока все шло по плану. Боевое развертывание для штурма было почти закончено, только крейсера еще не появились, и никто не знал, где они.

Глава 4

В начале шестого утра главные силы достигли точки общего сбора в море Хибики-нада, западнее северного устья Симоносекского фарватера, примерно в пяти милях к северо-западу от низменного островка Оншима. Матусевич к этому времени уже хозяйничал в забитом мелкими парусниками заливе Вакамацу, о чем сообщил телеграммой еще в 04:58. Это подтверждалось быстро разгоравшимся заревом в мглистой юго-восточной части горизонта. Его было достаточно хорошо видно, хотя броненосцы Рожественского находились от Вакамацу более чем в десяти милях. В штабе не могли понять, что там могло так хорошо и быстро разгореться.

Но, несмотря на столь эффектное начало, общая ситуация была далеко не радужной. Добротворский явно опаздывал, и от него по-прежнему не было известий, так что авангарда атакующей колонны, по сути, просто не имелось. Однако откладывать далее начало атаки было уже нельзя. Пик прилива миновал почти два часа назад, и вода начала убывать. Утренняя дымка быстро редела, и вполне возможно, что эскадру уже обнаружили с берега.

С учетом всего этого промедление было непозволительно, так как быстро сужало возможности для маневра и лишало нас главного козыря – внезапности. Кроме того, в случае дальнейшей задержки переменные приливно-отливные течения в самом проливе могут сильно осложнить дело. Единственный шанс на успех был только в том случае, если удастся уложиться в короткий промежуток перемены направления течений.

Чтобы прояснить ситуацию, Добротворского вызвали по радио, сразу получив ответ, что он на подходе, готов к выполнению поставленной задачи, но будет не ранее чем через полчаса. Узнав об этом, Рожественский приказал начать штурм немедленно. Использовать крейсера, как планировалось изначально, уже не получалось, поэтому их новой задачей становилась закупорка пролива. Вместо головы штурмовой колонны они едва успевали занять место в ее хвосте.

Эскадра быстро набирала ход, перестраиваясь в боевой порядок. С мостика «Орла» постоянно шли флажные и световые семафоры с изменениями в боевых задачах отрядам в связи с непредвиденными обстоятельствами, а на «Урале», начали поднимать шар. Место наблюдателя в корзине снова занял лейтенант Большов, как самый опытный из всех.

Когда аэростат достиг высоты шестьсот метров, стали хорошо видны возвышенный южный берег Симоносекского пролива и вершина горы Конзумакияма на южной оконечности острова Футодзима, лежавшего в пяти милях к северу от входа в западный, почти прямой и самый широкий рукав фарватера. По переданным с шара пеленгам на береговые вершины флагманский штурман Филипповский точно определил место, с удовлетворением отметив, что невязка не превышает одной мили.

Берега и прибрежные острова пока закрывало утренним туманом но, получив надежную привязку, можно было уверенно вывести эскадру на фарватер. Лейтенант Большов сообщил также, что в направлении острова Хикошима, лежащего на самом изгибе пролива, видны дымы нескольких паровых судов, а в стороне Вакамацу поднимается огромный дымный шлейф, быстро разрастающийся и ярко подсвеченный заревом серьезных пожаров снизу.

На юго-западе хорошо просматривались дымы трех больших кораблей, идущих большим ходом, сходящимся с эскадрой курсом примерно в семи-восьми милях от хвоста броненосной колонны. В том, что это были пропавшие крейсера, никто не сомневался. Но, судя по дымам, их было только три, а не четыре, как должно было быть в отряде Добротворского. Похоже, что-то серьезное стряслось с нашими крейсерами, но прояснение этого вопроса решили отложить до присоединения отряда.

* * *

Капитан второго ранга Матусевич, назначенный старшим над обоими отрядами истребителей трехкорабельного состава, с вечера 4 июля обеспечивал секретность продвижения отвлекающего конвоя. Успешно отразив три попытки прорыва к охраняемым пароходам и потопив несколько мелких судов, все его миноносцы не получили повреждений. Даже уже после наступления темноты он еще полтора часа отбивался от подходящих с запада японских миноносцев и истребителей, совершенно потеряв из вида в ночи все три охраняемых судна, обрубивших буксирные концы дымовых барж и рванувших на север-северо-восток на полном ходу под эскортом номерных миноносцев.

Поскольку баржи к этому времени еще не догорели и тонуть не собирались, флагману всей группы эсминцев пришлось прикончить их огнем под ватерлинию в упор. На стрельбу сбежались остальные корабли отряда, что вызвало короткую, к счастью безрезультатную, перестрелку еще и с ними. Потом появились японцы. Причем один из двух небольших каботажных пароходов, успевших первыми, выкатился прямо на тонущие «имитаторы» и только потом был обнаружен и уничтожен. Второй, державшийся много дальше, успел скрыться, воспользовавшись сильным задымлением района боя. Что он успел разглядеть, никто сказать не мог. Следом за этой парой были другие, небольшие паровые и парусные суда. Сомнений в том, что все они военные, не было, поскольку каждый яростно отстреливался из мелких пушек или пулеметов.

Убедившись, что все баржи пошли ко дну, Матусевич еще какое-то время продолжал продвигаться с боем на северо-восток, не пропуская противника восточнее своего отряда. Впереди по курсу вскоре также началась канонада. Причем с использованием довольно серьезных калибров. То ли японцам все же удалось найти транспорты, то ли «сыны Ямато» ввели в дело свои крейсера, было не ясно. С эсминцев крупных целей до сих пор не видели. Зато всяких мелких судов, явно имевших агрессивные намерения, становилось все больше.