Цвет боли: черный
Шрифт:
– Комната идеально подошла бы Дорис. Она любит яркое солнце целый день и утром, а я предпочитаю на закате.
То, как Дорис залилась краской, подтвердило, что я попала в точку.
– А ты куда, к Ларсу?
– На Библиотексгатан. Меня выпустят через пару дней, поможешь переехать?
– А… может, останешься? Просто Дорис переедет ко мне?
Я ахнула, потом, спохватившись, рассмеялась:
– Тогда меняемся комнатами.
– Нет!
– Да, иначе уеду на Библиотексгатан!
Лукас вздохнул:
–
– Вот и не спорь.
Лукас стрельнул глазами на Ларса, стоявшего у окна, вздохнул:
– Как скажешь.
Разошлись все, остался один Ларс, все это время молча стоявший у окна. Я почувствовала, насколько устала, неимоверно хотелось спать. В палату вошла медсестра:
– Вам нужно еще одно переливание, я подключу аппаратуру. Вы потеряли много крови, приходится добавлять.
Она все сделала быстро, но выпроваживать Ларса не стала.
Когда ушла и она, я посмотрела на капельницу с кровью, потом на Ларса, присевшего возле моей кровати, внутри словно что-то щелкнуло. Переливание? Но мамина кровь не совпадает с моей, у Бритт тоже…
– Ларс, чья кровь?
В стальных глазах появился блеск:
– Моя. Только не требуй, чтобы откачали обратно!
– Теперь мы брат и сестра?
Взгляд стал настороженным:
– Что ты этим хочешь сказать?
– Будем дружить семьями.
– То есть?
– Станешь рассказывать своим внукам, как ты спас…
– Их бабушку!
Я демонстративно сделала вид, что не заметила его вставки:
– …одну препротивнейшую, маниакальную особу.
Ларс наклонился ко мне:
– Не надейся, что я кому-нибудь тебя отдам. Понимаю, завоевать тебя снова, после того, что натворил, будет очень трудно, но я постараюсь.
Я устало прикрыла глаза. Пусть старается. Все-таки Ларс самый красивый мужчина на свете, и я его люблю. А что до совершенных ошибок, то кто их не совершает…
Нет, я вовсе не намеревалась заставлять его кровью искупать свои ошибки (хотя именно так он и сделал), но уже точно знала, что сама чего-то стою. Дороговато поплатилась за такое знание, но что поделать?..
Ларс все-таки ушел на ночь, врачи потребовали дать мне отдохнуть.
Мое состояние уже не вызывало у них опасений, кровь мне перелили, оставалось бороться со слабостью. Не люблю больницы, потому поинтересовалась:
– Когда меня отпустят домой? Лежать я могу и там.
– Кто будет за вами ухаживать? – врач молод и очень похож на Джорджа Клуни, не сомневаюсь, что мой вопрос по-своему уникален, потому что остальные пациентки норовили полежать подольше. Но я такого насмотрелась, что меня еще очень долго никто не будет интересовать, даже копии Клуни.
– У меня много помощников…
– Молодой человек, который вас привез и дал
кровь?– Нет, и без него хватает. Бабушка, друзья, сестра, мама…
Бровь эрзац-Клуни чуть приподнялась, вот еще один умелец выражать удивление столь эффектно.
– Почему мама в последнюю очередь?
– Могу назвать первой.
– Хорошо, завтра я вас отпущу, но при условии, что будете лежать дома еще неделю и беречься.
– А можно сегодня?
Он с недоумением уставился на меня:
– Вообще-то, почти ночь.
– За мной приедут.
– Нет-нет!
– Мне еще будут делать какие-то процедуры?
– Не мешало бы поставить капельницы… – Доктор перебирал бумаги на столике, явно не зная, на что решиться. Я поняла, что нужно просто надавить посильней.
– Общеукрепляющие?
– Да, конечно.
– Их поставят дома.
– Мне позвонить молодому человеку, чтобы он за вами приехал?
– Ни в коем случае!
Теперь глаза эрзац-Клуни внимательно изучали мое лицо. Хотелось крикнуть: что, не подхожу Ларсу? Да, я бледно-зеленая поганка, но с учетом моих мучений за последние дни это неудивительно.
– Это его ребенка вы потеряли?
Мои глаза никогда не были стальными, они просто серые, но я обрела сталь и во взоре, и в голосе:
– Своего, доктор, только своего!
Он отвел взгляд первым, чуть смутился:
– Хорошо. Звоните маме, чтобы приехала.
– Лучше друзьям, они наверняка не заняты на каком-нибудь благотворительном приеме.
Мы посмотрели друг на дружку и с облегчением рассмеялись. Эрзац-Клуни достал из кармана визитку, протянул мне:
– Только при условии, что вы позвоните, когда доедете, а еще завтра и вообще каждый день.
– До пенсии?
– По крайней мере, моей.
– Идет!
– А дети у вас еще будут…
Лукас, услышав новость, ахнул:
– Линн! Конечно, немедленно приеду!
– Приедешь или приедете с Дорис?
– А ты не против…
– Не против! Давайте скорей, домой очень хочется.
Еще через час я проваливалась в сон на своей постели в квартире дяди Лукаса. Лукас и Дорис категорически отказались снова меняться комнатами, заявив, что если им вдруг покажется мало, то займут еще одну, стоявшую закрытой.
Думать ни о чем не хотелось, мысли даже о Ларсе я старательно гнала от себя. Нужно по-настоящему начать новую жизнь, а для этого я должна постараться забыть или почти забыть все, что пережила. Нет, я понимала, что снова пойду в больницу к Вере и Тине, но просто как к больным подругам, а не к подругам по несчастью. Психолог прав – иного не дано.
Оставались одна беда – потеря ребенка и одна проблема – Ларс. Он сказал, что у нас еще будут дети… Какие дети?! Засыпая, я думала все-таки об этом.