Цвет греха: Алый

– Что ты делаешь? – озадачивается Кай, обратив внимание на содеянное мной.

Широко и нахально улыбаюсь ему в ответ, откровенно наслаждаясь тем, как чувствуется горячий мелкий песок под моими босыми ступнями, когда я ступаю на него.

– А на что это похоже? – бросаю встречно.

Брюнет настороженно следит за мной и тоже едва уловимо, но всё же улыбается, хотя явно не понимает. А мне и этого мало.

– Ну, чего так смотришь? – возмущаюсь. – Давай-давай, тоже снимай, – предлагаю с озорной насмешкой.

Судя по тому, как застывает его улыбка, разделять со мной такие сомнительные развлечения мужчина не собирается. По крайней мере, не так сразу. Но я не сдаюсь. И в самом деле заставляю его снять ботинки, а затем и носки. Потом и вовсе едва сдерживаю рвущийся наружу смешок, глядя за тем, как он осторожно и с явной опаской повторяет мой пример, аккуратно ступая по песку: каждый шаг, как по минному полю.

– Штаны надо закатать, – со знающим видом, сквозь очередной смешок, советуя я ему.

Он смотрит на меня, словно я схожу с ума и предлагаю ему сделать то же самое – это веселит больше прежнего. Не всё ему меня одну смущать.

– Да-да, – киваю неоднократно.

Кай неохотно, но всё же подчиняется. Затем я и вовсе тащу его за собой, почти бегом, в конце концов, он всё-таки сдаётся и просто следует за мной. Мой энтузиазм на этом не заканчивается. На пляже мы проводим несколько часов. Даже удаётся вытащить из него о том, что за деятельность у него такая, что приходится совершать сомнительные сделки. Работа в самом деле оказывается вполне заурядной, не только законной и налогооблагаемой. Мужчина занимается аукционным брокерством, скупает близкие к грани банкротства предприятия и их имущество. Не совсем вникаю во все сопутствующие детали, но дело – выгодное, хотя зачастую и рискованное, это я хорошенько себе усваиваю. Дабы убедиться в последнем, я задаю немало вопросов. А пока он на них отвечает, внимательно слушаю и снова невольно улыбаюсь, подставляя лицо морскому бризу, довольствуясь не столько потоком новой полезной информации, сколько больше пробирающим до глубины души тембром мужского голоса.

Так бы и слушала, и слушала…

Настолько забываюсь в нём, что почти тону.

Нет, не в море. В подсчёте времени.

А утекает оно подозрительно быстро.

И даже слишком!

Близится вечер, когда наше условное единение нарушено входящим от его приятеля. Моя машина готова. Можно забирать.

Глава 7

Эва

Мастерская по ремонту машин находится почти на самой окраине города. И если побережье выглядит вполне безопасным местом для встреч даже в малознакомой компании, то к вечеру я малодушно принимаю и эту поездку, как данность.

Беспечно?

Опрометчиво.

Наивно?

Возможно.

Но последние часы, проведённые с Каем, дарят мнимое ощущение безопасности, которым я оправдываю очередную свою неосторожность.

Улочки старого района – полупустые, частично заброшенные, узкие. Я помню об их атмосфере ровно до момента, пока внедорожник движется по ним с минимальной скоростью. Свернув через проулок с кирпично-выстроенной аркой, машина останавливается посреди двора, с другой стороны которого располагаются подъёмные ворота в ремонтный ангар – они закрыты, а моя машина дожидается перед ними. Как и в случае с автомобилем Кая, ни следа от вчерашней аварии на ней не остаётся. Впрочем, широта и простор обзора – не такие уж и полные. Их перекрывает стоящий перед капотом брюнет. Неподалёку – ещё одна машина. Я уже видела прежде – и его самого, и стального коня чёрного цвета, который следовал за мной несколько кварталов, после того, как я покинула хирурга и пациента с огнестрельным. Со скучающим видом, тот, чьё имя я пока не знаю, наблюдает за нашим приближением, изредка подбрасывая в воздухе брелок с автомобильным ключом. Как оказывается впоследствии, от… моей машины. Хотя мой комплект – он же единственный, в моих руках.

– Сигналку пришлось вскрыть, поэтому заменили, – отпускает ленивым комментарием он, протянув мне брелок, выдерживает небольшую паузу, а затем небрежно добавляет с лёгкой насмешкой: – Салют, Эва.

Тянусь ему навстречу, чтобы забрать ключ, в качестве ответного приветствия выдавив из себя благодарную улыбку, но забрать нужное не удаётся. Кай – быстрее. И если я сама ориентируюсь в происходящем не столь расторопно, то…

– Адем, – мрачно произносит мой сопровождающий.

Слух цепляет не столь само имя – произношение. Непривычное [А`дэм] с паузой между первой гласной и вторым слогом выдаёт в стоящем напротив иностранное происхождение. Тёмные волосы, плотная щетина на скулах и подбородке, взор – чернее ночи, нос с лёгкой горбинкой, широкие скулы и оливковый загар: мужчина не особо похож на того же араба или иранца, но определённо имеет нечто восточное в своих генах.

– Да помню я, помню, – примирительно поднимает ладони в жесте капитуляции Адем, едва Кай забирает ключ. – Даже и не думал лезть к “хорошей девочке” Эве, – добавляет с сарказмом.

Хорошая девочка в моём лице закономерно тушуется от такого обращения и упоминания. Словно у этих двоих (или даже троих, если вспомнить того же Айзека, которого сейчас нет поблизости), состоялся какой-то особенный разговор на мой счёт. Вдвойне неудобно становится после того, как эти двое обмениваются многозначительными – только им одним понятными взглядами, не говоря вслух больше ни слова. Благо, на этом всё наше совместное общение заканчивается. Адем теряет все остатки проявленного интереса и садится в свою машину. Правда, прежде чем уехать, скупо бросает напоследок для Кая:

– Ты едешь?

– Да. За тобой.

Адем кивает, принимая ответ друга. Дверца с его стороны закрывается. Он уезжает, только пыль из-под колёс летит, с такой резкой скоростью срывается с места внедорожник. С учётом последнего, Кай здесь тоже надолго не задержится, а я…

Мне мою машину вернули, соответственно, никаких проблем, чтоб тоже покинуть это место, не возникает, ведь так?

Я ему помогла. Он всё возместил. И даже с лихвой. Нас ничего уже не связывает. Квиты. Если рассуждать логично – никак иначе.

Но дружить с логичными рассуждениями у меня в последние два дня совсем не получается… нечто внутри предательски сжимается при мысли о том, что я вижу своего нового знакомого, вероятнее всего, в последний раз. А ведь ещё какие-то сутки назад с облегчением перекрестилась бы от одной лишь мысли о подобном.

Тогда почему?

Внезапно жаль.

Точно с ума схожу!

И уж наверняка – в действительности, не только в своей голове, ведь, вместо того, чтобы развернуться к собственной машине и ехать домой, куда давно пора вернуться, я зачем-то упорно рассматриваю трещины на асфальте под своими ногами.

– Мне пора, – озвучивает вполне очевидное Кай.

– Угу, – соглашаюсь.

И едва сдерживаюсь, прикусив себе язык, дабы не добавить что-нибудь нелепое в духе: “Увидимся ещё” или “До встречи”.

Когда я вдруг резко тупею до такой степени?

Спрашивается…

А стоит всё-таки развернуться ближе к своей машине:

– Эва, – окликает Кай.

Моё имя звучит из его уст, как нечто чрезвычайно подлое – беспощадный удар под дых, за раз выбивает кислород из лёгких.

– М-м?

– Ключ от машины. Ты забыла.

Будто невидимым арканом тянет обратно. И если мужской голос, что до сих пор предательски звучит в моей голове, путает мысли и уничтожает всё здравое, то прикосновение пальцев к мужской ладони – искра тока. Вспыхивает. Обжигает. Моментально впитывается под кожу. Разливается по венам, как самый смертельный яд. Не избавишься. Всё. Приговор. Мой. Безоговорочный. Невозможно не подчиниться. И я подчиняюсь. Ведомая. Собственным порывом. Сжимаю не брелок – всю его ладонь, накрывая своей поверху, впервые за сегодняшний день прикасаясь к мужчине по собственной инициативе, наверное, именно поэтому содеянное ощущается настолько контрастно, ярко и остро. Обхватываю в меру своих сил. Тянусь ещё ближе. Прижимаюсь своими губами к чужим губам, что когда-то так безнравственно и соблазнительно шептали мне все те непристойности, что позже зародились в моей голове и никак не избавишься от них больше. Всего лишь на краткое мгновение фиксирую случившийся контакт. Просто для того, чтобы узнать и запомнить – каково это, когда так немыслимо и невообразимо необходимо чувствовать кого-то ещё, и совсем неважно, что будет потом.