Цвет надежды

А потом сердце замерло, и сжатые кулачки бессильно разжались. Она читала об этом в книгах, но никогда не видела на практике. Мутно-серая рябь. Его камин был заблокирован. Вот и все. Он просто не дал ей шанса хоть что-то исправить. Но так нельзя! Людям всегда нужно давать шанс! Иначе благих деяний будет еще меньше. Ведь мало кто способен сразу решить, как следует поступать в первый момент.

Мутно-серая рябь… Цвет безысходности. Цвет отчаяния.

Прежде чем она сообразила, что делать дальше, ноги сами понесли прочь из комнаты.

Рон долго не открывал на стук. Пришлось воспользоваться тем, что он редко менял пароль и не скрывал его от друзей. В полутемной комнате было прохладно. Камин давно погас, и угли успели остыть. Гермиона на цыпочках пробралась к кровати. Два раза споткнулась. Один раз о ботинки, второй — о стопку книг, лежавших на полу.

Рон спал, натянув одеяло на голову. Чувствуя вину за то, что собирается сделать, девушка потрясла друга за плечо. Рон что-то пробормотал и попытался отмахнуться. Гермиона потрясла сильней.

— Рон! Рон, пожалуйста, проснись!

Негромкий шепот заставил юношу подскочить на кровати и испуганно шарахнуться. Несколько секунд он пытался сообразить, что происходит, где он, и почему здесь девушка. В полумраке он не сразу узнал Гермиону. А когда узнал, автоматически потянул одеяло на себя и отодвинулся еще дальше.

— Рон, прости, что разбудила. Мне очень нужна помощь.

— Который час? — Рон потер кулаком глаза, никак не желавшие оставаться открытыми надолго.

— Начало седьмого.

— Сколько? — простонал Рон. — Гермио-о-она! Каникулы!

— Знаю. Поэтому мне и нужна помощь.

Повторная просьба о помощи заставила вспомнить вчерашний день, а еще намерение поговорить с ней о неизвестных часах на столе. Некоторое время Рон, кусая губы, обдумывал, с чего начать: узнать, что нужно ей, или же выяснить то, что интересовало его. Выбор склонился к первому варианту. Потому что все могло объясниться само собой, и не пришлось бы заводить неловкий разговор.

— Что ты хотела?

Гермиона нервно прошлась перед кроватью, обхватив себя за плечи, потом круто развернулась.

— Мне нужна Карта Мародеров.

— Сейчас?

— Да.

— Она у Гарри.

— Знаю.

Рон прекратил цепляться за одеяло и, нашарив на тумбочке палочку, зажег лампу. Комната озарилась тусклым светом. Разбросанные по столу книги, мантия, свисающая со спинки стула, девушка, зябко обхватившая себя за плечи, и юноша, напряженно теребящий ворот пижамы.

— Почему ты сама не попросишь у Гарри?

— Потому, — Гермиона глубоко вздохнула, — что он будет задавать вопросы.

— А я, по-твоему, не буду?

— Надеюсь, нет.

— Добро пожаловать в утро несбывшихся надежд. Выкладывай в чем дело.

Гермиона вздрогнула от его слов про несбывшиеся надежды.

— Рон, мне дорога каждая минута. Я объясню все потом. Пожалуйста.

— Кто он? — резко спросил Рон, прищурившись.

Гермиона едва не всхлипнула от отчаяния.

— Я не могу пока сказать. Ну я прошу тебя! — она схватила друга за руку. — Для меня это очень важно.

Рон закрыл лицо рукой, помотал головой.

— За это с тебя вся правда. Вся, Гермиона! Без отговорок: это я не могу, это я не хочу.

Гермиона закусила губу, а потом кивнула, понимая, что так или иначе в эти утренние часы все решится. А Рон — это не Гарри. Для него это не будет таким ударом. Не должно быть.

Рональд Уизли толкнул дверь в комнату седьмого курса. Он был раздражен и зол. А еще ему было страшно. Оказывается, страшно может быть не только перед лицом врага или контрольной по зельям. Страшно может быть, когда видишь лихорадочный блеск глаз бледной Гермионы.

Гарри спал, задернув полог. В последнее время появилась у него такая привычка. Рон отдернул тяжелую ткань, на миг испугавшись, что друга за ней не окажется.

Однако Гарри был здесь. Он мирно спал, подложив ладонь под щеку. И как ни жалко Рону было его будить, пришлось потрясти за плечо. Даже привычного чувства злорадной солидарности из серии «я не сплю, почему другие должны?» не появилось.

Гарри рывком сел и вцепился в запястье друга мертвой хваткой.

Рон прижал палец к губам:

— Т-с-с… Тише. Это я.

— Вижу, — отозвался Гарри, продолжая стискивать руку так сильно, что Рону стало больно.

— Ничего не случилось, — прошептал он. — Я просто…

— Сколько времени?

— Рано, — откликнулся Рон.

Гарри наконец выпустил запястье друга и потянулся к тумбочке за палочкой. Мгновение, и полумрак рассеяло подрагивающее пятно света. Гарри направил свет палочки на будильник. Потом на Рона. Рон прикрыл глаза ладонью, понимая, что сейчас может рассчитывать на хорошую оплеуху.

— Ты что хотел? — Гарри щурился, силясь привыкнуть к свету палочки.

На соседних кроватях заворочались, послышалось глухое, невнятное ворчание.

Рон торопливо прошептал:

— Нокс. Мне нужна Карта Мародеров.

Слабый свет из незанавешенного окна едва достигал Гарри, но даже его хватило, чтобы Рон увидел изумление на лице друга.

— Сейчас? Зачем?

— А… — Рон почесал затылок, развел руками и одернул на себе пижаму. — У меня есть подозрение, что Аманда сейчас не в спальне.

— Аманда? — Гарри потер лицо, словно отгоняя остатки сна.

— Аманда — моя девушка, — Рон возвел глаза к потолку.

В другой момент он, возможно, обиделся бы на такое невнимание к собственному роману, но сейчас было не до того.

— Брось. У вас же все хорошо.

— Гарри, просто дай, пожалуйста, карту, а обсудим мы это потом. Ладно?

Гарри со стоном свесился с кровати, вытягивая из-под нее чемодан, а Рон мысленно поаплодировал своей находчивости и вновь зажег палочку.