Цвет снов

Мои родители переглянулись, и я понял, что они мне не поверили.

– Ну, – мягко сказала мама, – что бы ни случилось, мы не можем изменить это сейчас и не можем вернуть Фрэнсиса. Это был ужасный несчастный случай, Джесси, но ты не должен наказывать себя. Никто не виноват.

Почему все, казалось, думали, что это я? Что это я должен за это отвечать?

– Нет, кое–кто виноват – возразил я. – Это Рик, потому что он был за рулем.

– А теперь послушай, – начал ругаться отец. – Я не хочу слышать таких разговоров. Если Фрэнсис вышел из дома, это могло случиться с любым из нас. Это был несчастный случай, и если я услышу, что ты говоришь своему брату обратное, тебе придется отвечать передо мной. Он и так, должно быть, чувствует себя виноватым. Ты понимаешь?

– Но это была его вина, – взмолился я. – Он ехал слишком быстро, и я сказал ему притормозить, но он не стал.

Глаза отца потемнели. – Ты не слышал, что я сказал?

Меня воспитывали в уважении и повиновении отцу – и в страхе перед ним. Мы все это делали, даже мама. Поэтому я кивнул, показывая, что да, я слышал, что он сказал.

Но это не значит, что я должен верить в его правоту.

Глава 6

В тот вечер Рик не вернулся домой. Он спал у Грега, так что мне пришлось помогать отцу хоронить Фрэнсиса на краю двора под большим дубом. Моя мать предложила это место, потому что оно было видно из окон верхнего этажа дома, и я согласился, что это было правильным местом.

Когда мы закончили, было уже десять часов. После этого я так устал, что сразу лег в постель, но почти не сомкнул глаз всю ночь. То, что случилось в тот день, было ужасным испытанием, и я не мог перестать прокручивать в голове все яркие образы: Фрэнсис, спускающийся с холма, чтобы поприветствовать нас; звук нашей машины, ударившей его; затем, наконец, жуткий вид моего отца, сгребающего грязь на него, пока я держал фонарик.

Я подумал, что мы, должно быть, ударили Фрэнсиса машиной по голове, поэтому он и умер так быстро. По крайней мере, если это было так, он, вероятно, не чувствовал боли.

Эта мысль принесла мне некоторое утешение, хотя я не мог преодолеть раскаленную добела ярость, которую чувствовал каждый раз, когда вспоминал, как Рик стоял надо мной во дворе, обвиняя меня в том, что произошло.

Возможно, это и было настоящей причиной того, что я не мог заснуть. Мое тело горело от адреналина, и мне хотелось что–нибудь поколотить.

Глава 7

На следующее утро я проснулся поздно, окончательно погрузившись в глубокий сон незадолго до рассвета. Сонно поднявшись с постели, я воспользовался туалетом и спустился в кухню в пижаме.

– Мам?

Мой голос никогда раньше не отзывался эхом на кухне, и последствия этого факта вызвали комок в горле.

– Мам? Пап? Здесь кто–нибудь есть?

Не дождавшись ответа, я вышел в прихожую и выглянул в окно. Обе машины были припаркованы на подъездной дорожке, это означало, что Рик вернулся домой.

– Рик? – Я поднялся по лестнице, чтобы проверить его комнату, но она была пуста, а кровать застелена.

Внезапно мне пришло в голову, где все должны быть, и меня охватила паника. Я поспешил к окну в комнате Рика, которое выходило на заднее поле и яблоневый сад, и, конечно же, они были там, моя мать, отец и Рик, все стояли над могилой Фрэнсиса.

Я понятия не имел, что там происходит, но чувствовал себя очень одиноким. Не потрудившись одеться, я поспешил вниз, натянул дождевик и куртку и выбежал через заднюю дверь.

***

Это не был один из моих лучших моментов. Я признаю это. Когда я добрался до своей семьи, я обвиняюще кричал на всех них.

– Что вы здесь делаете? Почему вы меня не разбудили?

Мама повернулась и с беспокойством посмотрела на меня. – Вчера вечером ты выглядел таким усталым, Джесси. Я подумала, что тебе не помешает немного поспать.

– Если это похороны Фрэнсиса, – сказал я, – я должен быть здесь.

– Это не его похороны, – нетерпеливо сообщил мне отец. – Рик только что вернулся домой и хотел посмотреть, где мы похоронили Фрэнсиса.

– Он были моей собакой тоже, – сказал Рик, нахмурившись, как будто я был эгоистом.

Может быть, и так, но мне было всего четырнадцать, и я был убит горем и зол.

– Иди сюда, – сказал Рик, подманивая меня рукой.

Я медленно приблизился.

– Я тут подумал, – сказал Рик, – что нам надо поставить какой–нибудь памятник. Может быть, небольшое надгробие. У меня достаточно денег на сберегательном счете, чтобы заплатить за него.

– Это был бы прекрасный жест, Рик, – сказал отец, – но, пожалуйста, позволь мне покрыть расходы.

Рик положил руку мне на плечо. – Как вы думаете, какую гравировку нам сделать? – спросил он. – Его имя, конечно, но, может быть, нам стоит придумать какую–нибудь эпитафию.

Я на мгновение задумался. – Как насчет: здесь лежит Фрэнсис, любимый пес и лучший друг?

Мой голос дрожал, и я не думал, что смогу говорить снова, не сломавшись.

– Звучит отлично, – сказал Рик. Он многозначительно посмотрел на меня. – Мне очень жаль, Джесси. Я не думаю, что когда–нибудь смогу простить себя.

Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу, как будто тоже не мог больше говорить об этом.

Отец сжал его плечо и похлопал по спине.

Глава 8

Пять лет спустя

– Привет, Бентли. Где твой поводок?”

Бентли поднял голову, навострил уши и спрыгнул с дивана в гостиной. Я встал из–за кухонного стола и направился в прачечную. Виляя хвостом, Бентли последовал за мной.

Папа ждал всего месяц после того, как мы потеряли Фрэнсиса, прежде чем однажды прийти домой с совершенно новым щенком – очаровательным черным лабрадором, в которого я влюбился с первого взгляда.

С этого момента мы с Бентли стали лучшими друзьями. Он был ближе ко мне, чем кто–либо другой, потому что оба моих родителя работали, и я был первым, кто приходил домой каждый день, чтобы отправиться с ним на прогулку. Я заботился о том, чтобы его миски с едой и водой всегда были полны по утрам, и он спал на полу в моей комнате на большой зеленой подушке. Я очень любил его.

Привязав поводок к ошейнику Бентли, я вывел его за дверь. Пока я стоял, запирая за собой дверь, я услышал, как по дороге у подножия холма промчалась машина. Несколько лет назад приехала бригада и заасфальтировала дорогу до следующего города, так что теперь у нас был более устойчивый поток движения, движущийся быстрее перед нашим домом. Кроме того, с момента объявления проекта мощения было возведено несколько новых домов. Мы больше не были единственным домом между главной дорогой и лачугой контрабандистов, которая, насколько я знал, все еще была там.