Цвет твоих глаз

Лесли поворачивается, ее лицо искривляет злая ухмылка.

– Кто это пришел? Наша одиночка! Зачем ты только в школу ходишь – опять будешь молча сидеть семь уроков подряд? – она смеется.

Остальные подхватывают. Потом, к моему счастью, звенит звонок и в класс входит учительница. Начинается первый урок.

В течении нескольких первых уроков у меня есть только одно желание – побыстрее выбраться отсюда. Когда начинается четвертый урок, у меня больше нет сил выслушивать, как Лесли и ее подруги оскорбляют меня, и я чувствую, что если они еще что-нибудь скажут, им это просто так с рук не сойдет. Удивительно, что человек, которому я всего несколько месяцев назад доверяла все свои секреты, может теперь относится ко мне, будто она всегда меня ненавидела и притворятся, что мы никогда не обещали друг другу, что всегда будем лучшими подругами. Это и есть самое ужасное: притворятся, что не знаешь человека, когда на самом деле ты знаешь о нем все.

Урок труда. Спустя десять минут после звонка учитель подходит ко мне, и просит показать, как вырезать из дерева под определенным углом. И тут я слышу голос Лесли:

– Шейли отлично режет! Посмотрите на ее запястья.

Меня будто пронзили насквозь ножом. Несколько секунд я не могу вымолвить ни слова, и прежде чем у меня это получается, тихая девочка из класса, которую зовут Хана, встает со своего места и дает Лесли пощечину, не говоря ни слова.

 Глава 3.

– Зачем ты это сделала?

Мы с Ханой идем по коридору. Хана смущается от этого вопроса, опускает глаза и сжимает губы.

– Потому что я знаю, каково это.

Она закатывает рукава, и я вижу тонкие шрамы на светлой, почти прозрачной коже, под которой видны вены. Я в недоумении смотрю на Хану. Девушка с длинными темными волосами, в очках с толстой оправой и большими голубыми глазами. Впервые я замечаю в этих глазах боль. Это моя одноклассница, обычно тихая и молчаливая, я узнаю ее с другой стороны, вижу боль, которую она всегда скрывала и носила в себе.

– Мое детство было очень тяжелым, - обьясняет она, - родители пили, я все время была одна. Я убегала из дома.

Я смотрю ей в глаза. Серый цвет – Хана замкнута в себе. Я узнаю в ней себя. Наши истории так похожа, она еще в детстве разочаровалась в родителях, я – в друзьях и вообще в людях. Мне бы так хотелось поменять ее цвет, чтобы она могла, наконец, открыться миру. И я тоже хочу открыться миру.

Внезапно я чувствую прилив сочувствия к Хане.

– Мне так жаль, - говорю я и обнимаю ее. Руки девушки теплые, от нее пахнет мылом.

Когда Хана отпускает меня, она снова протягивает руки, указывая на запястья, и говорит с грустной улыбкой:

– Но знаешь, в чем суть? Видишь, здесь нет свежих порезов, - она вся сияет. – Лезвие это не выход. В мире есть что-то хорошее для каждого. Найди это, держись за это. Оно не даст тебе сорваться в пропасть. Шей, береги себя.

Она уходит. Я смотрю на ее худенькую фигурку, пока она не скрывается в толпе.

После школы я не иду домой. Хочется обдумать слова Ханы, и я направляюсь в сторону леса.

Когда я остаюсь одна среди высоких деревьев, я отмечаю, как красиво в лесу осенью. Кроме меня нет никого, и тишину нарушает лишь шуршание листьев у меня под ногами. Спустя минут десять я слышу шум. Впереди дорога и высокий мост, под ним проезжают десятки и сотни машин. Я иду туда.

Поднимаюсь наверх и вижу, что я не одна. На мосту, свесив вниз ноги, сидит парень. Услышав шаги, он поворачивает голову, и мое сердце начинает биться сильнее. Это тот, кого я встретила вчера ночью. Парень с зеленым цветом глаз.

– Привет.

Я медленно подхожу к нему.

– Привет… что ты тут делаешь?

– Тебя жду, - увидев мое удивление, он объясняет, - ты почти каждый раз приходишь сюда после школы, я видел. Зачем?

– Я… мне нравится здесь. И еще я люблю высоту.

– Да, здесь правда хорошо.

Я вижу что-то вроде понимания в его глазах. Затем он поспешно добавляет:

– Кстати, меня зовут Джейкоб.

– Шейли.

Вчера ночью мы даже не узнали имен друг друга. Тогда это было неважно. Я еще раз убеждаюсь, что ночь – какое-то волшебное время. Оно заставляет людей то ли быть смелее, то ли самими собой. Ночью можно просто так, увидев человека впервые в жизни, позвать его с собой и говорить как со старым другом, даже не зная его имени.

Я бросаю взгляд на Джейкоба. Он смотрит на машины, проезжающие впереди нами, и улыбается. Только сейчас я понимаю, что все это время – со вчерашней ночи и до этого момента - думала о нем. И вот, когда он снова рядом я снова чувствую спокойствие, как будто знакома с ним всю жизнь.

Я усаживаюсь рядом.

– Зачем ты ждал меня?

Он поворачивается и искренне говорит:

– Хотел тебя увидеть.

Мы сидим в тишине долгое время, и это не та неловкая тишина, которая бывает между малознакомыми людьми. Нам уютно вместе, можно просто сидеть и молчать, это никого не напрягает. Тишину нарушает он:

– Почему ты всегда одна? Я видел тебя много раз, ты почти ни с кем не общаешься. Это не мое дело, но… - он делает небольшую паузу, а потом продолжает, - если хочешь, можешь довериться мне. Расскажи свою историю.

«Свою историю». Моей истории никогда не поверят. Однажды, когда мне было не больше шести лет, я заявила маме, что у всех людей двухцветные глаза. Тогда я еще не понимала, что второй цвет – цвет души человека, хотя вижу я его рядом с первым цветом радужки глаза. Естественно, мама не восприняла всерьез мои слова и сказала с улыбкой что-то вроде «не выдумывай, милая». С тех пор я ничего похожего не говорила и принимала как должное еще несколько лет, пока не узнала, что кроме меня никто не видит сразу два цвета.

Я недоверчиво смотрю на Джейкоба. Не доверяй никому – эти слова звучат в моей голове. Но цвет говорит иное. И хотя я столько раз обещала себе больше никогда никому не доверять секреты, (а особенно парню, которого знаешь всего несколько часов) я поступаю так же, как той ночью. Стоит мне заглянуть в его глаза, и мне кажется, что этому человеку можно рассказать что угодно, поэтому я не выдерживаю и открываюсь перед ним. Какое облегчение – скинуть весь груз, который я держала в себе, поговорить по душам с человеком, быть честной с ним до конца впервые за долгое время.