Цвета магии

Снова послышался мокрый шлепок по двери и ещё один, пока Фелдон добрался до двери, после чего крепко сжал ручку. Зловоние ударило ему в нос. Это был трухлявый, тяжёлый запах сгнившей плоти и сырой земли. Это был запах смерти.

Сердце Фелдона ушло в пятки, когда он понял, для чего предназначалось заклинание хозяина болот.

Послышался ещё один удар и дверь приоткрылась, но Фелдон всем телом опёрся о дверь, стремясь оставить то, что было на пороге хижины, за дверью. Он не хотел видеть, сработало ли заклинание. Он не хотел даже знать об этом.

Послышался ещё один удар и булькающий крик, который прозвучал, словно расплескавшаяся вода. Сердце Фелдона разбилось вновь, когда он собрал всё волю в кулак, чтобы закончить заклинание, отправив любого, кто бы ни стоял за дверью, обратно туда, откуда он пришёл.

Запах смерти ушёл вместе со звуками. Фелдон стоял, прижавшись к двери и удерживая её закрытой до утра.

Когда настало утро, он медленно открыл дверь. За дверью не было грязных следов. Город казался заброшенным. Тут не было даже стражей с пустыми глазами и их хозяина.

Ничего не звало его по имени булькающим голосом, словно расплескавшаяся вода.

Фелдон, шатаясь, побрёл к повозке, остановившись только для того, чтобы поднять обломок чёрной коряги, как замену его трости. Он не оглядывался.

*****

Во время его путешествия, земля начала подниматься, переходя в высокие холмы с сухой землёй. Он объехал всё озеро, и всё, что ему оставалось, это вернуться домой.

Он боялся того, что может обнаружить в саду.

Он был от города в трёх днях пути, когда услышал об учёном из маленького городка далеко на востоке. Отчасти движимый любопытством, отчасти страхом, Фелдон направился по дороге на восток. Он нашёл учёного в заплесневелых руинах храмовой библиотеки. Строение было разрушено задолго до землетрясения, и большинство книг сгнило под натиском снега и дождей. Но до сих пор среди шкафов с разорванными книгами и свитками, словно птицеподобный автомат, носился учёный. Худой и высокий человек рассматривал Фелдона из-под толстой кристаллической линзы.

Фелдон рассказал о своей истории – о его потере и о его решении вернуть то, что он потерял. Он говорил об отшельнике, о чародейке и о хозяине болот. Когда он закончил свою историю, учёный моргнул за его тяжёлой линзой.

– Что ты хочешь?
– сказал он, наконец.

Взгляд Фелдона стал сердитым.
– Я хочу вернуть Лоран. Если магия сможет с этим справиться?

– Конечно же, она справится с этим, - сказал учёный.
– Вопрос лишь в том, хочешь ты это или нет.

Сейчас настала очередь Фелдона моргнуть, и учёный выдавил из себя неубедительную, довольную улыбку.

– Зелёный призывает живое, - сказал он.
– Чёрный призывает мертвое к жизни. Синие существа лишь тень жизни. Красный призван уничтожать жизнь, и это очень важно, потому что ты часто будешь вынужден уничтожить что-то, прежде чем что-либо создать. Я провожу исследования, и магия, которой я владею, это магия осмысления всех сторон жизни и порядка в ней.

– Ты сможешь вернуть её назад к жизни?
– спросил Фелдон, в его голосе слышались нотки недоверия. Воспоминания о болоте были до сих пор свежи.

– Нет, я не смогу, - сказал учёный, и, несмотря на отрицательный ответ, Фелдон вздохнул с облегчением.
– Но я смогу помочь тебе создать её точную копию.

– Я пытался создать автомат, похожий на неё, - сказал Фелдон.

– Я говорю о создании не из механизмов и проводов, а из магии, - ответил учёный, - идентичном оригиналу во всех отношениях.

– Я не понимаю, - сказал Фелдон.

– Когда ты призываешь заклинание, призывающее огонь, - объяснял учёный, - я знаю, что ты не создаёшь его из огня. Скорее всего, ты используешь магическую энергию и форму для него в образе из огня, который потом подчиняешь своей воле. Оно имеет все свойства настоящего огня, но сделано из магии.

– Но что с теми случаями, когда я использую огонь, - спросил Фелдон, - или, когда отшельник призывал огромного вурма?

Учёный помахал рукой.
– Это различные варианты использования одних и тех же инструментов. Да, в тех случаях, это был настоящий огонь и настоящий вурм, но магия это обратная сторона всего этого. А сейчас представь, что ты смог создать что-то из магической энергии.

Фелдон подумал об этом и медленно кивнул.

– Таким образом, если ты изучил какой-либо объект, то ты сможешь создать его ещё раз, - сказал учёный.

Фелдон снова кивнул.

– Если ты будешь изучать меня, - сказал он, - то ты должен будешь понять, что же делает меня учёным. Следовательно, позже ты сможешь призвать ту часть меня, которая отвечает за мою образованность и умение полагаться на знания и жизненный опыт.

Фелдон затряс головой.
– Я не уверен, что я понимаю, - сказал он.

– Поизучай меня две недели, - сказал учёный, - а потом увидим, понял ты или нет. Не разговаривай со мной. Только приноси мне еду. Две недели. Это моя цена. И ещё после этого вы дадите доступ мне и другим учёным в вашу библиотеку. Договорились?

Следующие две недели Фелдон приносил учёному его еду, точно так же, как он приносил её Лоран, когда она была прикована к постели. Фелдон использовал свою магию, не давая маленькому пламени погаснуть, и готовил пищу для учёного, когда он переписывал гниющие тексты и трухлявые свитки в разрушенном храме.

В первые два дня учёный казался ему не более чем занятной пташкой, снующей из одного места к другому. Но вскоре Фелдон заметил, что здесь царил особый порядок вещей, а не безумие, за каждым движением учёного скрывалась свое особое предназначение. Он начал замечать, как человек думает и познаёт. Учёный старательно игнорировал его во время приёма пищи.

В конце двух недель невысокий человек повернулся к нему и сказал, - призови меня.

Фелдон затряс головой.
– Извини?
– сказал он.

– Ты наблюдаешь за мной две недели, - сказал учёный.
– Сейчас мы увидим, сможешь ли ты использовать свою магию, чтобы привести меня в бытие.

Фелдон моргнул.
– Но ты уже здесь.

– Так приведи другого меня, - сказал учёный.
– Ты получил силу. Так используй её.

Фелдон сделал глубокий вдох и призвал силу земли. Он думал о робком учёном в его очках с толстыми линзами, неугомонно рыскающего среди трухлявых бумаг и гниющей парусины. Он попытался призвать существо, которое объединит в себе природу существа-оригинала.