Цветение обмана

Рука об руку мы направляемся в гараж и запрыгиваем в машину. Оставить на Пейсли свой рисунок — более чем эффективный способ провести время в ожидании встречи с Паркером. Кай и Тиган уже в салоне: сестра работает, а он присматривает за ней. Мы оба взволнованы. Сегодня этого не было в плане, но я более чем доволен изменением событий. Я паркуюсь снаружи «Иглы и Чернила» и поворачиваюсь к Пейсли.

— Последний шанс отступить.

— Черта с два!

Это тот ответ, на который я надеялся. Моя девушка — задира.

Выйдя из машины, я хватаю ее и, прижав к дверце машины, впиваюсь в ее губы.

То, что мы собираемся сделать, больше, чем просто татуировка. Я должен попробовать ее, прежде чем мы войдем внутрь. Эта мысль заставляет мой член напрячься в моих джинсах, и я знаю, что Пейсли чувствует его, когда я прижимаюсь к ней. Ее руки перемещаются на мою задницу, и она притягивает меня еще ближе, позволяя мне понять, что ей нравится это. Водитель проезжающей мимо машины сигналит, и мы отрываемся друг от друга. Не желая откладывать, я направляюсь внутрь с Пейсли. Кай сидит у стойки регистрации, положив ноги на прилавок, читая журнал. Прошло много времени с тех пор, как я был в своем собственном салоне, но Пейсли здесь в первый раз, и я наблюдаю за ней.

Она осматривает серые стены, картины и эскизы татуировок — наши с Тиган работы. Ее пальцы проходятся по коже диванов в зоне ожидания. Она подходит к логотипу салона, который мы с Тиган нарисовали вдоль всей стены. Я жду ее реакции. Это место — моя гордость и радость. Наверное, это не то место, откуда мы получаем большинство наших доходов, но это то, что я люблю.

Я открыл этот салон в первые три месяца, в течение которых я получал опеку над Тиган. Мне повезло в дерьмовой ситуации. Мы использовали немного денег из страховки, которую мы унаследовали после смерти моих родителей и денег от продажи дома, в котором я вырос, чтобы купить это место. Мы рискнули, и это сработало. Вместо того, чтобы брать деньги и вкладывать их или сдавать дом в аренду, мы реализовали другую идею. В то время это была небольшая тату-студия. Тогда я даже не умел делать татуировки. Я знал, что могу рисовать. Мы сдавали это место в аренду, пока я не научился. Это как-то держало нас на плаву.

Я жду, пока Пейсли осмотрит каждый дюйм «Иглы и Чернила».

Кай откладывает свой журнал и смотрит на меня. Я приветствую друга.

— Эй, как дела?

— Думаю, Тиган пытается установить мировой рекорд по количеству татуировок до полудня. Сегодня у нее более десяти клиентов. Она пытается внести свою лепту после потери дохода от склада. Мои руки сводит, когда я смотрю на нее. А что вас привело сюда?

Слушая его, я слежу за Пейсли краем глаза. Я скучал по этому месту. Нанесения рисунка на чью-то кожу всегда действовало на меня терапевтически. Мне нужно вернуться сюда для себя, и чтобы Тиган не загоняла себя так, как сегодня.

— Пейсли хочет сделать татуировку.

— Да уж, лучше прикрыть это ужасное нечто на ее спине!

Ничто в Пейсли не может быть ужасным. В то время как татуировка явно любительская, это часть ее и часть ее истории. В этом нет ничего ужасного. Хоть мы и будем перекрывать ее сегодня, это ее выбор, но это не значит, что я думаю, что это необходимо. Если она хочет, чтобы тату исчезла, то она исчезнет.

— Заткнись и иди, посмотри, нужно ли Тиган что-нибудь. Сделай что-то полезное.

Привыкший к моим перепадам настроения, Кай не обращает на мой тон никакого внимания. Он стоит, бормочет что-то о киске, влияющей на мой мозг, и уходит, вероятно, чтобы проверить Тиган. Он взъерошивает волосы Пейсли, проходя мимо нее, и что-то говорит ей. Когда он исчезает из поля зрения, Пейсли подходит ко мне.

— Это место прекрасно! Работы потрясающие.

Я притягиваю ее к себе и снова целую. Мне тяжело держать свои руки подальше от нее.

— Готова?

Огромная потребность прикоснуться к ней заставляет мои руки блуждать по ее спине. Кончики моих пальцев продвигаются вниз, пока мои руки не дотягиваются до ее задних карманов, и я притягиваю ее еще ближе.

— Больше, чем готова.

Неохотно оторвав руки от ее задницы, я направляюсь в свою комнату для татуировки и закрываю за собой дверь, когда мы оба внутри. Делать татуировку Пейсли – это личное. Мы не одни в салоне, поэтому я предпочел бы закрыться от других. Я хочу услышать каждый звук, который она издаст, пока моя игла будет касаться ее кожи. Я хочу видеть каждую реакцию, пока я работаю. Я настраиваюсь, пока она устраивается удобнее. Пейсли скрещивает, а затем расправляет ноги. Она барабанит пальцами по бедрам.

— Нервничаешь?

— Немного. Странно, что меня заводит то, что ты собираешься это сделать?

Конечно нет! Я проливаю чернила, когда она говорит мне, что она на взводе. Пейсли, которую заводит все, что связано с ней и мной, горячая штучка.

— Нет, и мой член встал от твоих слов. Осторожно, или нам придется на время забыть о татуировке.

— Разве мы не можем сделать то и другое?

Пейсли встает и подходит к двери. Как только она защелкивает замок, ее следующий шаг — опустить жалюзи. Я замираю, наблюдая за ней. Она снимает рубашку, затем опускает руки на пуговицу на шортах. Через минуту она стоит передо мной в конверсах и кружевном белье.

— Эти стены очень тонкие, знаешь? Если мы это сделаем, тогда есть большая вероятность, что все там услышат.

Никогда еще в моей жизни я не говорил девушке что-то, что могло бы отговорить ее от секса, но Пейсли другая. Мне нужно знать, что ей комфортно, прежде чем я смогу действовать.

— Ну, тогда, я думаю, мне придется попытаться быть тихой. Хотя, я не уверена, что это возможно, когда ты внутри меня.

Она снимает обувь, спускает стринги и расстегивает лифчик.

Увидев, как она наклоняется над столом, я бросаю все свое оборудование. Все еще в своем кресле на колесиках я придвигаюсь, чтобы оказаться прямо позади нее, это дает мне прекрасный вид на ее задницу и киску. Мы должны сделать это быстро, учитывая то, где мы находимся и зачем мы здесь, но я не могу упустить возможность завести и подразнить ее, а также почувствовать ее вкус на моем языке.

Мои руки скользят по внутренней поверхности ее ног, и она изо всех сил пытается сдержаться. Я заставляю ее расставить ноги еще шире, а затем двумя пальцами раздвигаю уже влажные губки и использую другую руку, чтобы почувствовать тепло. Мои ладони двигаются к ее заднице, когда мое лицо опускается, и мой рот впивается в ее киску.

Я люблю попки, и эта поза работает на меня. Я полностью накрываю ее губами, и мои руки впиваются в ее ягодицы. Я пробегаю пальцами по каждому дюйму нежной кожи, пока мой язык двигается вверх и вниз по ее складочкам. Ее вкус наполняет мой рот. Пейсли извивается, пока я облизываю ее и сосу. Я эгоистичен, хочу попробовать ее, но мы должны спешить. Ее вкус подсказывает мне, что она близка к оргазму.

Моя рука поглаживает ее кожу, прежде чем шлепнуть. Ее тело слегка подпрыгивает, но я не выпускаю ее из своих рук. Я поглаживаю то же место, и она издает чувственный стон. Я уверен, что все в салоне могут его услышать.

— Тсс. Тише.

Я сопровождаю свои слова другим твердым прикосновением руки к ее коже. Она стонет в ладонь, и я чувствую, как она кончает мне на губы. Прежде чем она сможет отдышаться, я резко встаю и хватаю ее за бедра.

Я освобождаюсь от своих джинсов, не утруждая себя их снятием. Моя рука скользит по ее спине, когда я погружаюсь в нее одним жестким ударом. Она отталкивается от меня, и это только побуждает меня взять ее быстрее и сильнее.

Я почти полностью выхожу, и снова, и снова вбиваюсь в нее. Я поднимаю одну ее ногу, чтобы положить на стол, и это позволяет мне продолжать двигаться глубже. Моя рука зарывается в ее волосы. Пейсли такая мокрая, такая теплая и настолько тугая, что все остальные мысли, кроме нас, полностью покидают мой разум. Ее крики приглушены.

Я хватаю ее одной рукой за бедро, и мои пальцы проникают в ее плоть, ощущение, движения внутри нее, сокрушает все мое тело. Я наклоняюсь вперед и целую ее шею, прохожусь по спине. Мой язык облизывает ее кожу, и я покусываю ее нежную кожу. Ее руки сильнее сжимают стол, так, что ее пальцы белеют от напряжения.