Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
Филюнька, издалека увидевший братика, летел к нему как на крыльях:
– Минечка! Минечка! Я так по тебе скучал, я тебя так ждал!
– повиснув на шее братика, захлебывался от восторга ребенок.
– Минечка, а мама с Настькой твои любимые пирожки пекут, а папа вино охлаждает, - сдал всех сразу мальчишка.
– Минечка, а я тебе чего нарисоваал, секрет.
Вот так и ввалились в дом - Минька с большой сумкой в одной руке и повисший на другой руке Филюня.
Саша подождал, пока его девочки нацелуются и наобнимаются с сыном, а потом крепко обнял
– Сын, горжусь тобой!
– Бать, восемьдесят процентов чего я добился - твоя заслуга!
– Так, мужики, хорош обниматься. Айда за стол, - шумнула баба Рита.
Только подняли рюмки за диплом, ввалились Петька и Гешка со всеми домочадцами, пришла и Зоя Петровна, застолье случилось шумное и веселое. Вспоминали Минькины проделки, но сошлись во мнении, что сестричка его обошла по части хулиганства во много раз. Последними пришли Стоядиновичи, опять было много смеха, Стоядинович и Валя тоже помнили Миньку совсем небольшого.
Прозвонился крестный - Бабуров, сказал, что утром будет у них, очень соскучился по крестнику, и ждет не дождется когда его увидит. Дрюня за эти годы дорос до начальника автотранспортного предприятия, немного пополнел, но был все такой же шустрый и резкий, и все так же нежно и глубоко любил свою центровую подругу и её семью.
Минька малость взгрустнул:
– Бать, как же деда не хватает, вот бы он сейчас "як гвоздь программы быв."
– Да, Минь, мы тоже его очень часто вспоминаем... Сын, забыл, тебе с месяц назад какое-то странное письмо пришло, надпись на конверте твоим почерком, а штамп ЦАМО г.Подольск.
– Где, бать, давай скорее.
Вскрыл, прочитал и поднялся:
– Слушайте все!
– народ за столом притих.
– На Ваш запрос номер такой-то сообщаем...
– и дальше как-то рубленными фразами прочитал:
Цветков Филипп Афанасьевич, уроженец д.Чаховки, Стародубского р-на Орловской обл., дата рождения 27.12.1926 г.
– Отец Цветков Афанасий Григорьевич. Погиб 16.10.1944, похоронен - северо-западная окраина города Рожан, Польша... Алька зажала рот руками, Авер бережно обнял её, все не сговариваясь встали и склонили головы.
– Вот и нашелся наш дядюшка-мальчик, - плача проговорила Алька, - съездить бы туда!
– Мам, точное место определим и съездим, дед всю жизнь "горявал, что не зная, где Хвилипп лежить", вот и навестим.
– Эээ, а дед всегда говорил, что они Бряньские, а тут Орловская область?
– удивился Петька.
– Да, до войны область была Орловская. Потом территориально отошли к Брянщине, - пояснила Алюня.
– Меня ведь так назвали из-за него, да?
– спросил Филюша.
– -Да, сынок! Ладно, - вздохнул Авер, - давайте за всех ушедших, пусть будет им вечная память. А мы, пока живы, будем помнить и любить их.
– Ну вашего
шустрого деда невозможно было не любить, одни кирзачи чего стоили, - ухмыльнулся Петька.-Он же как в Медведку приезжал, в них залазил, а теть Рита с ним ругалась. Хитрюга - зная, что вы на выходной приедете, сандали или штиблеты натягивал, а так у портянки и кирзачи.– Ма, и ты молчала?
– Альк, он чуть не плача просил 'тябе не казать, это ж яго наилучшее всяго обувка была, рОдная.' Там же целый ритуал был, пока портянки намотает... Раза три-четыре перематывал, все не так, а потом ногу всунет в сапог, притопнет, встанет, пройдется и цвятёть - От хорошо як! Приехавший утром Дрюня, поздравив Миньку с дипломом, подарил ему и Настьке путевки в Чехию.
Мишук ошарашенно смотрел на своего Дея: -Это заговор, что ли, был? То-то меня мамуля торопила с загранпаспортом?
– Да нет, Минь, мы хотели вас в Турцию отправить, а Дрюня до скандала - мой крестник, я хочу ему подарок сделать и всё.
– Дей, спасибо, но ведь дорого, - растерянно сказал Минька.
– Минь, за двадцать два года впервые тебе подарок дельный дарю, сам рад до соплей! Мы в какой-то степени все меж собой сроднились, и поверь, на душе радостно. Съездите, Прагу посмотрите, нафоткаете всё, нам обо всем расскажете, кому ещё как не молодым на мир посмотреть.
Настя радовалась больше, чем Минька, лихорадочно читая и выискивая в интернете про все достопримечательности Праги.
Ванька же сказал:
– А пиво там Старопрамен и Пльзенское не вышепчешь... мне поддувало в былые годы пару раз от Евсееича. Минька пусть побольше везет... А? Скажу, скажу... вон, коза говорит, бижутерия там, на Вацлавской площади какой-то фирменный магазин есть, у неё знакомая там была, моим девкам чё-то привезла - Дашка козой скакала. Мы теперь с тобой пенсия - можем куда-нить махнуть, в Европы, рванем, Саш?
– В этом году, точно, нет. Ребята из Праги приедут, у вас на денек остановятся, а через день мы подъедем. Алюнин дядюшка, Иван, сильно сдал, просил приехать на Брянщину, детей-то совсем мелкими видел, а малого ни разу. А вот на следующий год выберемся, может, и в Польшу на денек заскочим, - он рассказал о письме из архива.
– Минька у нас...
– Ванька присвистнул, - Авер, ты красава!! Такого сына воспитал!!
– Да он как-то сам воспитывался, сначала, может, старался меня копировать - признался лет в восемь, боялся долго, что я куда-то опять уеду, а потом уже само собой все вышло. Но, Вань, вернись все назад - ничего бы не изменил в своей жизни. Алюня и ребята - это такое счастье, оглушительное. Не поверишь, до сих пор трясусь над всеми, умом понимаю, что мои, никуда не денутся... А иной раз приснится какая-то бурда, и спешно тянусь к жене, обниму и всё - дома я, засыпаю уже спокойно.
– Я тоже козу-дерезу ночью ищу, она к Саньке иной раз ночью встанет и с ним уснет, ты что, верчусь как на сковородке. Иду, сгребаю их в охапку, переношу к себе и, как ты скажешь - дома. Саня, правда, иной раз надует в своей кроватке, тут же вылезет, пришлепает к нам, и посреди ночи мокрая попа в серединку лезет, ещё и пихается. И ведь подлезет под руку, поерзает и засопит, а папка лужицей растекается, да попу прикрывает холоднющую.
– Ну, ты у нас богатырь, помнится и синхронисты на тебе спать любили.