Нет, я ни в чем не виновата.Но правая моя рука —Та выбрала кольцо из Цфата,На лапках, чтоб наверняка.Да, я ни в чем не виновата.Но симпатичный продавец,Чего он там наколдовал-то,С густой бородкою стервец?…Сто раз мне жизнь казалась адом.Сто раз я вспоминала Цфат.Где продавец назвался – Адам.И точно – был не виноват.
* * *
Мальчики пятидесяти лет —Хруст рубашки, мягкий блеск штиблет…Или карта Острова сокровищ?Или робингудов арбалет?Мальчики пятидесяти лет…Туз-король –
усатенький валет,…Все это теперь в одном флаконе,И парфюму тоже – равных нет.Мальчуган пятидесяти лет —Это супермен, легкоатлет.Зоркий глаз, неслышная походка.В Катманду – невидимый билет.Но не все попали в Катманду.С полдороги – и в Караганду.…тихо ждет Москва, Михал Борисыч.На ходу. Хоть в будущем году.
* * *
Позвоните мне, позвоните!Вы струною во мне звените…Ваши строчки со мною рядом…Ну и дальше – лесом и садом…Позвоните мне с вашей грустью…Вашей Францией… нашей Русью…Если что не дай бог приснится…Если диск земной накренится……Позвоните туда, оттуда,Просто так – без стыда, без чуда,С головною болью, сердечной,с вашей памятью бесконечной…Позвоните, я все улажу…Усажу, уложу, разглажу……дело к вечеру или к ночи.Одиноче и одиноче.Дело взрослое… Извините,Что-то вроде – подать пальто —Это самое «позвоните!».Кто там был-то?Не помню кто.
27.06.2013
Никто, боюсь, не в теме. Или все.Возможно, целый свет как раз и в теме.А это я опять о старом псе.Об этой неувядшей хризантеме.…Какую он давал недавно нить!Каково натуральнейшего шелку…Такую нить нельзя не оценить —Четырежды в году – клубки в кошелку.Как строились овечки на лугу,Когда он к ним солидно приближался…Я описать их лица не могу,А редкий бы художник удержался.Бывало, разыграется, телок,И рухнет средь детей – как мертвый воин.А все-таки работал котелок.Дитя на нем гарцует – он спокоен.Овчарка не овчарка, видит Бог,И с этими хотел любви, и с теми.Мой седенький, мой светлый голубок.Я это о тебе, о хризантеме.
28.06.2013
Сегодня нам довольно много лет.Я тут прочла у мальчика, на ленте…Довольно много самых разных лент.И вот – печально думаю о лете.Такие дни рожденья – вопрекиИ разуму, и тем, кто был бы рядом, —Когда бы комары не допекли,И марево, стоящее над садом.От летних дней рожденийМало ждем…Придут – спасибо, не придут – досадно.Неплохо, если кончится дождем.Тогда в саду и дымно, и прохладно.Мой день рожденья – посреди зимы.Он просто лету перпендикулярен.Зимой повсюду белые холмы.А летом что? Тяжелый дух испарин.Но вот надену на руку браслет,Такой, тяжелый, серебро, эмали.А этой духоты последних этих лет —Мы знать не знали и не понимали.
29.06.2013
Вставай, проклятьем заклейменный!Твержу себе который день.Смотри – какой лужок зеленый.Смотри – кругом какая хрень…Ну что ж, что бронхи заложило?Усталая клокочет грудь…Еще одна осталась жила.Попробуй – про нее забудь.Примолк невидимый охальник.Хоть на придурков я не злюсь.И завтра вечером в Глухарик —Выходит так, что заявлюсь.Там сторож мой ветеринарный,Там ветеран сторожевой…Там
общий стиль – чуть-чуть бульварный,Но все-таки – еще живой.Там завтра петь, хоть и с бронхитом,Я буду снова – гой, еси!Уж так положено пиитамВ Москве да и по всей Руси.
* * *
Люди, собравшиеся на похоронах Асара Эппеля,были похожи на альманах эпохи оттепели.Не банкетный зал, а обычный морг,лентой не обвязанный.Кто туда пришел – не прийти не мог,как военнообязанный.Как я помню, снег все не шел, не шел,утро безмятежное.Снег – не снег, но пришел милой Польши посол,лепеча что-то нежное.Неизвестно, кто это мог сотворить, и какие поводы…Только все принялись говорить, говорить,будто это не проводы.Будто это не морг – а вокзал, базари приморская улица.И за этим – морг-морг – наблюдал Асар,хоть немного осунулся.Говорили без страха, без обиняков,не сказать бы лишнее,я таких прекраснейших языковсколько лет уж не слышала!Я бы всех усадила в свое «Пежо» —обитателей птичников,вот бы стало Москве моей хорошобез этих язычников.
* * *
Да как, Москва моя, тебя покину,Когда ты вся – преданье старины?Вот только что коржавинскую спину —Предательски видала со спины.Все те же куртку-кепку-палку эту…Неверный шаг, тревожное плечо.Последнюю московскую примету,Из тех, что не потеряны еще.Я знаю все про эту двойниковость.Про этих неопознанных родных.В Нью-Йорке, под Москвой —Оно не новостьВ подлунном мире —Тень миров иных.Не догоню. Не выпрошу прощенье.Совсем другой во мнеКлубится страх.Москва готовит намЗапорошенье.Там впереди —Пороша-порох-прах.
* * *
Что делает со мной Москва? Да голову снимает.Зачем моя мне голова – семья не понимает.Семья не смотрит на меня, но фыркает смешливо.Что ни скажу – одна фигня. А я – неприхотлива.А я себе не госпожа, хотя и не служанка.Свернулась ежиком душа – в полосочку пижамка.С трудом хожу, с трудом лежу, и есть и пить мне пресно.Едва вожу свою «пежу». Мне все неинтересно.Терплю и хаос, и террор – по признаку и знаку,И все же вывожу во двор дрожащую собаку.
04.07.2013
Говори уже все как есть.Я потом с каталогом сверюсь.Говори. Говори: «Я есмь».Говори: «Неси свою ересь».Говори: «Кончай поучать.Различать белое с черным.Канцлера ставить печать.Ученого быть ученым».…Говори: «…ем когда захочу.Чем питаюсь? Тем же, чем птички».Говори, говори. Я-то молчу.Так-то мы живем, еретички.
04.07.2013
Все молчит. Не иначе как пара строкИзготовилась к бою.Где же, где же ты, мой сурок?Что с тобою?Есть ли там другие сурки —Высоко-высоко?Или черные там круги,Острая осока……Может быть, ты в таком лесу,Где пруды прудятся…Птицы там поют на весу,На лету плодятся…Не любил ты леса, всегда просилиз кустов – на свет, на Полянку…И тащилась я из последних сил —С поводком. С сурком, спозаранку.И какой-нибудь не опознанный мной соседГоворил со слезами:Что же делается?Сколько же вы тут ходите лет?И собака эта вечная с вами!