Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1

Господина не обижает, Шширар на него не бросается, значит, не опасен.

— Хороша, — широченная грудь нага волнующе-тягуче поднялась и опала. Как кузнечные меха. — Везёт тебе, поганцу. Вроде и в неприятности вляпался, а в какой компании сидеть придётся… — и неожиданно обратился к Дейне: — Ты уж на него не серчай. Парень он добрый, просто боги дурью наградили.

— Грешно злиться на обделённых богами, — степенно отозвалась женщина и подхватила оторопевшего Ссадаши под локоть. — Господин, дверь там, и я провожу.

Вааш проводил их обескураженным взглядом и озадаченно пробормотал:

— Экая смелая на шутки, — и, подумав, добавил: — Или не шутила? Ссадаши, поганец, ты чего ещё натворил? — рявкнул наг, но троица успела скрыться за витражными дверями, выскользнув в парк.

Солнце уже поднялось высоко, и воздух наливался жаром и сочным запахом цветов. В императорском парке произрастало великое многообразие всякого разнотравья, над которым тяжело порхали уже отяжелевшие бабочки и юркие деловитые пчёлы. В густых кронах деревьев перекликались птицы, кто-то шуршал ветками в кустах — Дейна с досадой различила среди листьев яркую ткань мужского кафтана и, вроде бы, услышала томный вздох, — а в ближайшем пруду плескалась рыба. Ловить её запрещалось, но под вино гости и придворные порой нарушали запрет. Впрочем, пьяная рыбалка наносила скорее ущерб окрестным кустам, чем драгоценным карпам.

Дейна не лезла с расспросами ни к господину Ссадаши, ни к господину Шширару. Хотя последнего стоит отловить чуть позже и расспросить о привычках и вкусах господина. Может, он не переносит чего-то, боится или наоборот страстно, до слёз обожает. Дерри… то есть её высочество, к примеру, горько рыдала, когда в недавнем пожаре — ещё в поместье — сгинула вся серия книг по растительным ядам от мастера лекарского искусства господина Ижена Фанузского. И не обронила ни одного печального вздоха по начисто сгоревшей гардеробной.

Шширар тоже желал пообщаться с хранительницей наедине. Об обмене опытом он, впрочем, не думал. Главная его забота — безопасность наагалея, от которого зависело благополучие рода Фасаш. Вряд ли императором двигало лишь желание оградить гостя от возможной опасности. Наверняка он велел проследить, чтобы ушлый наагалей не засунул свой нос куда-нибудь ещё. И кто знает, на что пойдёт хранительница, чтобы удержать господина на месте. Да и на что она способна?

Кроме длинного кинжала за поясом, наг оружия у Дейны не заметил. Пола куртки, правда, сзади топорщилась, но Шширар терялся в догадках, что там может быть такой-то формы. Хоть и говорили при дворе, что Дейна дочь человеческого графа, сейчас наг немного сомневался в этом. Всё же в мире великое многообразие маскировочных зелий и амулетов, не стоит слепо верить слухам.

Вдруг из кустов с яростным рыком выскочила огромная чёрная кошка. Дейна мигом бросилась ей на перерез, Шширар едва успел хвостом перехватить, а радостно вскрикнувший Ссадаши позволил зверю повалить себя на траву. Рыча и скалясь, кошка пару раз лизнула хозяина в лицо и нехорошо глянула на охранников. Наагалей едва успел схватить её за ошейник.

— Госпожа хорошая кошечка, — мурлыкал наагалей, наглаживая огрызающегося зверя.

Дейна всеми силами старалась сохранять невозмутимое лицо, но сердце сжималось от каждого рыка, а ноги сами напрягались, того гляди и пустятся в бег. Страшная какая зверюга… Ещё и злющая!

— Она домашняя, — с плохо скрываемой снисходительностью сообщил Шширар, на всякий случай оттаскивая женщину за свою спину. — Но плохо воспитана.

— Госпожа прекрасно воспитана, — просюсюкал Ссадаши, целуя кошку в ощеренную пасть.

Дейна заподозрила, что со зверем что-то не так. Кошка шныряла по округе испуганным рассеянным взглядом и скалилась, скалилась… Сплошной клубок напряжённых мышц и встопорщенной шерсти. Рычание непрерывно клокотало в глотке, а зубы клацали при каждом слишком резком движении хозяина. Если бы с пасти ещё клочьями падала пена, то можно было бы заподозрить бешенство. А так…

Может, расстройство ума?

Хранительница посмотрела на господина, который безбоязненно тискал рычащего зверя, и вопросительно взглянула на Шширара.

— Она котёнком такой же была, — пожал плечами тот. — Тёмные знают, что с ней. Может, из-за того, что слепая? Да и на нюх, похоже, калека, — ну иначе как объяснить, что она до сих пор не запомнила его хотя бы по запаху и продолжает портить ему хвост? — Господин к ней подход нашёл, но тебе бы я не советовал соваться к ней. До смерти не зажрёт, но там такие челюсти, что кости на раз ломают.

Дейна степенно кивнула, хотя внутри всё сжалось и как-то сломанные рёбра — неудачно на драконе полетала — заныли.

— Ему на солнце плохо не станет?

Шширар сперва решил, что ослышался, и удивлённо воззрился на хранительницу. Та, прищурившись, следила за играющим с кошкой господином.

— Он же альбинос? Не обгорит?

Охранник напряжённо, опасаясь зря понадеяться, отозвался:

— Как есть покраснеет и облезет. Или ещё волдырями покроется. Будет потом ругаться и чесаться.

— Голову бы ему прикрыть… — задумчиво протянула Дейна.

— Не любит головные уборы. Ругается, — Шширар помолчал, продолжая поглядывать на Дейну, и осторожно добавил: — Мерзлявый он ещё. Кровь тепла не несёт, как девка мёрзнет. Месяц назад застуду подхватил. А одеваться тепло не хочет.

Рассказывать, что господин подхватил простуду, просидев полдня в ледяном горном источнике, охранник не стал. Такая малость! Тем более главное он не утаил: об одежде наагалей тогда не подумал и сидел в источнике совсем голый.

— Капризный, — отметила Дейна.

И Шширар невольно проникся к ней расположением. Ну пусть её, даже если она соглядатай от императора! Сколько тех соглядатаев было? Если она и решила обезвредить господина неустанной заботой, разве это плохо? Вряд ли получится, но в этом мире у Шширара появится родственная душа, понимающая, как сложно ему приходится.

Наг придвинулся ближе к напарнице и начал упоённо вещать о слабостях господина:

— Ты с ним поаккуратнее, он ядовит жутко. Я тебе потом противоядие дам, мало ли… Частенько он свой собственный яд глотает, от того по телу расходится жар и тем он греется.

— А не здоровью ли во вред? — встрепенулась Дейна.

— Во вред. Пытаемся пресекать, да где ж его уловишь? Выпивать любит, а потом дебоширит…

— И вы наливаете? — девушка возмущённо распахнула глаза.

— Что ты? — Шширар посмотрел на неё с укором. — Мы, по-твоему, враги себе? Сам наливает. О теле своём вообще не думает! Сам ни рану не перевяжет, ни содранную чешую не помажет.

Дейна кивнула. Она тоже в детстве на содранные коленки внимания не обращала.

— Зонт надо с собой в следующий раз взять.