Цветочек. Маска треснула. Том 2

– Жертва такого столкновения сейчас в этом доме. Не я, – торопливо добавил Ссадаши.

– Прекрасно, – полыхнул глазами Милаш. – Кровь нагов подавляет очень многое. Возможно, ваши с Дейной дети не будут так «награждены», как все мы. А альбинизм, – виконт осмотрел нага, – по наследству редко передаётся. Был у нас один альбинос. Дед был в таком шоке, что родился ребёнок, на него не похожий.

Ссадаши склонил голову набок, смиряясь с тем, что его дети будут кудрявыми и чернявыми симпатягами с сине-серыми глазами.

– Но кровь духа-предка нажья кровь не подавит, – Милаш вновь взял чашку в руки и взболтнул остатки вина на её дне. – Готов к тому, что твои дети будут называть дедом того, кто сражался против твоего народа? Будут носить его кровь.

Красные глаза сощурились, тонкие губы изогнулись в лёгкой улыбке.

– Уже несколько часов ужас как хочу стать отцом, – прошипел наг, – но всё ваше семейство путается под ногами.

Шширар с хрустом разгрыз кость, но не заметил этого и, не отрывая взгляда от господина, продолжил её пережёвывать.

– Вы так не вовремя вернулись, – Ссадаши почти обиженно сморщился.

– Зачем, кстати? – Шерр посмотрел на дядю.

– Ты ещё спрашивать смеешь? – возмущённо уставился на него Милаш. – Шар Дейны треснул. Что у вас здесь произошло, раз артефакт отреагировал так, словно она была в смертельной опасности?

– Может, это когда она начала задыхаться? – предположил Ссадаши.

Виконт пристально посмотрел на него.

– Лекарелское проклятье. Корона убила нападавшего раньше, чем он успел задушить Дейну.

Про отравление Ссадаши решил пока не говорить.

Шерр тоже промолчал. Он не был уверен, что дядя благодушно отреагирует на столь нестандартный способ спасения.

– Именно поэтому я был против! – чашка опустилась на столик так стремительно, что разбилась. – Дейна должна была остаться в имении в Рирейских горах. Мы бы сами разобрались.

– Мы все умерли, – напомнил Шерр и, поймав взгляд Ссадаши, добавил: – В прямом смысле этого слова, наагалей. Дядя, не хочешь рассказать ему самую главную интересность нашей семьи? А то ты как-то наследственность вскользь упомянул. Хотя совсем недавно предстал в таком виде…

– Дейна тоже так может? – перебил Шерра наг.

Милаш отрицательно мотнул головой и криво улыбнулся.

– Она не умирала.

– Вы все мертвецы? – после непродолжительного молчания спросил Ссадаши.

– Нет, мы вполне себе живы, – виконт, видимо, получал удовольствие, держа наагалея в неведении, – и даже пока смертны.

– Не играй со мной, – красные глаза полыхнули, хвост многозначительно мазнул Милаша по стопе. Встрёпанные инстинкты требовали правды. Он хотел знать, что ещё может угрожать Дейне, какой неприятной стороной может повернуться к ней наследственность.

– Извини, я впервые в роли рассказчика семейных тайн. Никогда ещё мне не приходилось рассказывать буквально всё. Шерр, дай свою чашку, ты всё равно не пьёшь, – Милаш бесцеремонно утащил из-под носа племянника посуду. – Терпение, наагалей. Бардам в тавернах наливают, чтобы горло не сохло. И мне надо подумать, как понятнее это изложить.

Налив вина, Милаш отхлебнул, снова затянулся папиросой и осторожно начал:

– Сыновья Деда и Бабушки родились, когда он опять стал духом. Дед плохо обращался со своим смертным телом, и года через два его убили, тем и освободили от заточения. Как оказалось, духи и смертные весьма совместимы, чтобы иметь детей. По крайней мере Дед совместим. Все его потомки рождаются смертными, но его наследственность очень сильна, поэтому мы все… почти все внешне похожи на него. И внутренне, на уровне души, мы ближе к духам. До определённого момента мы остаёмся смертными. И можем остаться ими до самого конца. Умереть, пойти на перерождение, вновь родиться смертными, опять умереть… Душа Шерра, – дядя посмотрел на племянника, и тот широко улыбнулся, – рождается в нашей семье не первый раз. Но теперь уж точно последний. Следующая смерть станет для него, да и для всех нас, кроме Дейны, освобождением от смертной жизни. Хотя, – Милаш затянулся, и папироса прогорела до плотно сжимающих её губ, – мне смертная жизнь нравилась. Интереснее прожить много разных жизней, чем до бесконечности жить одну. Пусть ты их и не помнишь.

Один из бледных светляков отчего-то упал вниз и запутался в прядях мужчины. Тот тряхнул волосами, и огонёк плюхнулся в его чашку.

– Мы превратимся в духов, станем похожи на Предка, – продолжил Милаш, задумчиво взбалтывая вино вместе с плавающим в нём огоньком. – Но Дейна не станет. Но, – он вскинул тёмный взгляд на напряжённого нага, – может стать. А может и просто умереть.

Ссадаши облизнул пересохшие губы.

– Значит, не станет, – протянул он, и виконт довольно улыбнулся.

В пепельно-синих глазах блеснул и погас огонь.

– Смерть подталкивает наши души к изменению, – наконец перешёл к объяснению Милаш. – Как когда-то наш Предок освободился от оков смертного тела через смерть, так и мы, его потомки, освобождаемся через смерть. Важно соблюдение нескольких условий. Тело после смерти должно быть относительно цело и пригодно для жизни. Испорченная оболочка для дозревания пробуждённого духа не подойдёт. По этой причине умершие от старости или болезни никогда не возвращаются. Их тела измождены и истощены. Рану, нанесённую в сердце, можно зарастить. Но отрубленную голову уже не приживить. И кое-кто по имени Тинтари это знает.

– Откуда? – неприятно удивился Ссадаши.

– В пылу схватки я… немного разболтался, когда он попытался угрожать мне, что убьёт Дейну, – Милаш смущённо кашлянул. – Тогда я уже был не в себе. Но целое тело не единственное условие. Мы должны желать вернуться назад. Только при соблюдении этих условий мы можем вернуться после смерти. Мы всё ещё будем смертными, но наши души уже будут не душами. И следующая смерть, уже неважно какая, полностью нас освободит. Убить нас, правда, теперь немного сложнее, – виконт ехидно сверкнул глазами. – Лично я прошёл через смерть довольно давно, и мои друзья стали свидетелями моего возвращения. Инан тогда со страху едва меня от смертной жизни не освободила. Божечки, чуть два этапа за раз не прошёл!

Позабыв об огоньке, Милаш залпом опрокинул вино в рот и поперхнулся. Выплюнутый светляк злорадно пожелтел. Ссадаши прикусил губу, сдерживая злорадный смех: некоторые огоньки, созданные им, почему-то меняли цвет.

– А что происходит потом, когда вы становитесь духами? – спросил Ссадаши.

– Первое время мы плохо себя контролируем, поэтому Дед забирает нас в мир бессмертных и лет пятьдесят держит взаперти там. Потом начинает выпускать.

– Подожди… – Ссадаши подозрительно прищурился, а Милаш расплылся в понимающей ухмылке.

– Семья Фанлекс – большая семья, – глаза виконта полыхнули. – Это смертных нас только пять, а бессмертных, – ухмылка стала ещё шире, – несколько больше.

Поперхнувшийся Шширар натужно закашлял. Подцепленная когтем гитарная струна с жалобным «бзинь» оборвалась.

Несколько больше?

Воображение нарисовало толпу чёрных силуэтов с горящими голубым глазами и хищными оскалами.

– Надо же, – Ссадаши тоже улыбнулся, – оказывается, моя Дейна – очень завидная невеста.

– Да, – согласился Милаш, – теперь ты можешь позавидовать любому, кто не её жених.