Цветок безумия. Империя рабства

– Нет.

Сердце балзонства друга Луисмира представляло собой довольно убогую... даже крепостью-то не назвать. Так, чуть ли не бумажная стена вокруг двухэтажного дома и нескольких построек. Высота стены? Метра два с половиной может.

– Нам бы балзона Луисмира увидеть, - достучавшись до охраны, спросил Мамик.

– На охоте они, - ответил воин.
– По темноте приедут.

– Так уже скоро, - посмотрел на небо Мамик.
– Может, пустишь, мы внутри подождём?

– Не могу. Извиняйте, - закрыл переговорное окошко воин.

– Подожди, подожди, - попытался я остановить его. А лара с ними?

– Какая лара? Не знаю я. Может и с ними, может, и нет.

– Что делать будем?

– Мож, подождём где в сторонке? Сколько охраны глянем, когда подъедут?
– предложил Шрам.

– Допустим, два десятка, - ответил я.
– И что?

– Меньше, - уверенно произнёс Мамик.
– У того и другого по десятку, не более. Запрещено больше десяти иметь. Вернее всего Луисмир с собой человек трёх взял - балзонство то тоже надо под охраной. То есть не больше тринадцати, четырнадцати душ будет здесь.

– А сейчас внутри как думаешь, сколько?

– От семи до десяти. Обслугу не беру в расчёт.

– Ну что, зайдём в гости?

Мамик пожал плечами.

Перелезть через заборчик и раскидать трёх довольно пожилых воинов.... Я даже дыхание не сбил. В этот раз не зверствовали - просто вязали. Остальных стражников закрыли в казарме, из которой они даже выйти не успели. Для острастки пригрозили поджечь её, если будут буянить. Обслугу загнали в подвал дома, попросив вынести нам оттуда колбас и сала. В итоге освободили кухарку - хотелось домашненького. Семья у балзона была. Жена и двое мальчишек. Их убедительно попросили не покидать комнату на первом этаже. Альяны в доме не было. Стражник, разговаривавший с нами через ворота, вблизи оказался несколько общительнее и рассказал, что Альяну взяли с собой на охоту.

– Лара была с гостем твоего хозяина?
– Спросил я кухарку, пока та возилась у плиты.

– Лара... Рабыня была. Но говорят из знатного рода. За долги вроде как.... Красивая такая. Неразговорчивая. На пол её посадили - нельзя же рабам за балзонский стол. Сначала хотели, чтобы она голая там сидела. Только госпожа Нана заругалась.

– А ночью?
– Попытался я мягко прояснит ситуацию, приготовившись к самому худшему.

– Ежели вы про утехи, так они вчера так хорошо посидели, что самих разносить пришлось. Хотя балзон Луисмир собирался.... А вы убивцы?
– Откровенно спросила кухарка.

– Смелая какая, - усмехнулся Мамит.
– Тебя не тронем.

– Да я бы потрогал, - улыбнулся Шрам.

Интересный вкус у Шрама. Кухарка была... такой настоящей кухаркой! Такая... два метра в обхвате. Дородная, но надо отметить забавная. И... на лицо, несмотря на полноту, интересная.

– Я те охальник, половником-то в лоб дам! А так... чего бояться? Того, что будет, хоть бойся, хоть не бойся, всё одно будет.

– А сколько охраны с хозяином?

– Так наших двое и двое луиских, - без тени сомнения ответила кухарка.

Золото, а не женщина.

Хозяева вернулись, как и сказал стражник, по темноте. Увидел их первым Ильнас, поставленный у смотрового окна ворот. Увидел минут за тридцать - сложно не рассмотреть в темноте огонёк магического светильника, висевший перед лошадьми.

Разумеется, мы всей командой встретили гостей. Первой въезжала карета. Охрана, как и положено, въехала после. Сразу никто ничего не понял. Воины расслабившись (ну, дома ведь), спешились. И тут... Парни были крепкими, поэтому действовали наверняка, то есть мной. Собственно, идея была моей. Местные были готовы решить кровью. Но, зачем? Если можно морально.

Как только все въехали, Шрам и Ильнас закрыли ворота. Я и Мамит (всё таки смешное у него имя) вышли из тени.

– Карающие Ордена гнутой горы, - я пропустил молнию меж рук.
– Отстегнули ножны и бросили перед собой.

Я не знал таких дебилов (ну, кроме меня), что после таких слов не сложили бы оружие. Даже двоих карающих (а с их точки зрения магов было как минимум двое) хватит, чтобы положить несколько десятков обычных воинов.

Далее Шрам и Ильнас просто связали руки охране. Самое интересное, что из кареты за это время никто не вышел.

– Ты рабыня!
– Глухо донеслось из-за дверей. Сказано задирай подол, значит задирай!

Тут же раздался звук пощёчины.

– Луис, мы уже приехали. Сейчас Нана выйдет. Прекращай, - промямлил чей-то голос.

Судя по интонации, оба были пьяны в пыль, как говорили местные.

– Выходим, - дёрнул я дверь.
– Полиция нравов!

После последней фразы чуть сам не засмеялся. На местном, это звучало как: Стража за соблюдением семейных традиций.

Понятно, что пьяные люди переваривали сказанное секунд двадцать, за которые я протянул руку Альяне и она почти покинула карету, когда эта свинья схватилась за платье, порвав его.

Пришлось сунуть разок в пьяное рыло.

– Что происходит?
– Спросила озираясь, несколько ошалевшая Альяна, оказавшись у меня в объятиях.

– Ну не мог же я тебя оставить ему.

– Теперь могу я поговорить с балзоном?
– Произнёс Мамит скорее риторически, чем действительно интересуясь, подходя к карете.

– Думаешь, они сейчас поймут? Я бы на твоём месте утра подождал. Пусть протрезвеют. Да и ночевать рядом с кровью....

– А ты же можешь их в чувство привести?

– Могу.

– Эх.... Ну ты мне вон того приведи, - Мамит ткнул пальцем в Луисмидора. Я спать не хочу. Пусть он трезвым помается. А?... Он будет живым. Утром. Если надо. Обещаю.

– Да мне его жизнь ни к чему. Вывеси его где-нибудь. Только документы и рабский медальон у него забрать надо.

Конечно, пришлось всё объяснить девушке. Но произошло это несколько позже, когда мы уединились в одной из комнат. Нет, близости не было. Мы даже не раздевались. Просто сидели, обнявшись, и я рассказывал ей обо всём. В том числе и о чувствах.

Альяна прижалась к моей груди:

– Сумасшедший....

– Ты же сама предлагала сорвать цветок безумия, - улыбнулся я, прижимая к себе девушку.

– Говорят, не сорвать, а съесть.

– Не-ет. Сорвать. Есть, я тебя буду всю оставшуюся жизнь. Мой цветок безумия, - я поправил выбившийся из причёски локон Альяны.
– Настолько разумным я себя никогда не чувствовал.

– Ешь.... Тебе не жалко. Всё равно нас убьют, - логично резюмировала моя любовь.

– Возможно, - не стал я отрицать очевидного.