Цветок папоротника

Оксана улыбнулась кому-то невидимому, как будто поздоровалась с возникшим воспоминанием, и начала медленно, нараспев читать:

Не болит душа от беды чужой,Со своей тоской совладаю я.Позабыл меня и ушел с другой,И пустой, как сон, стала жизнь моя.По щекам бегут слезы жгучие,Не поймет никто грусть-печаль мою.Лишь меня любовь моя мучает,Я сама ее и убью.Я пойду в тот лес, где любовь жила,А теперь – печаль да разлуки зло;Там, где пел щегол да сирень цвела,Обгорело все да повымерзло.В ночи мглу уйду, прямо на восток,Наберу травы, той, что надобно:Позабудь-трава – золотой цветок,Разлюби-трава – черна ягода.В ночь безлунную наберу травы,Заварю зельё терпкой горечи:Позабудь-трава слезы высушит,Разлюби-трава душу вылечит.И в последний раз вспомнив дивный взгляд,Его волосы непослушные,Поднесу к губам этот страшный ядБезразличья и равнодушия.

– Боже, какой кошмар! – выдохнул Александр после небольшой паузы.

– Что, плохие стихи? – в шутку огорчилась Оксана.

– Нет. Стихи как раз хорошие. Состояние ужасное в них описывается.

– Так ведь для того они и были нужны, чтобы это самое состояние локализовать, выразить и тем самым вытащить из себя. Конечно, я ни по каким лесам не бегала и никаких отрав не пила. У меня даже и мыслей таких не было.

– И кто же виновник таких женских страданий? – осторожно спросил Александр.

– Разумеется, мужчина. – Оксана засмеялась. – Такая была романтическая история! У нас в институте был один парень… Красавец! – Она окинула взглядом Александра. – Ну, типа тебя.

– Спасибо, – смущенно улыбнулся Александр.

– Да пожалуйста! Так вот… Меня подружки предупреждали, что он девушек меняет как перчатки. Но я была так им очарована, что решила: «Я буду его последней перчаткой!» И что ты думаешь?

– Что? – Александр слушал с большим вниманием.

– Он действительно заметил меня и даже начал ухаживать. Пригласил в кино. Ну, я, разумеется, сразу же согласилась. Ровно неделю продолжался этот «роман». – Оксана усмехнулась.

– А потом?

– Ну, я же хотела стать последней «перчаткой». Через неделю он действительно встретил девушку, с которой остался очень надолго. Не знаю, может быть, они даже поженились.

– Значит, – Александр тоже усмехнулся, – твое желание сбылось?

– Ну а как же могло быть иначе? – Оксана развела руками. – Просто я неправильно его сформулировала. Но, ты знаешь… – Она мечтательно подняла глаза к небу. – Я не жалею. Конечно, было тоскливо, как будто навалилась мгла. Но это была не настоящая мгла, а темнота, как после яркой вспышки, словно я на несколько секунд лишилась зрения. Прошло время, от темноты остались только стихи, а от вспышки – «фотография» одной из счастливых недель моей жизни.

Александр слушал и, немного виновато улыбаясь, вспоминал что-то свое.

– А вот еще одно стихотворение из того же периода жизни, – вывела его из задумчивости Оксана. – Я потом начала играть роль этакой бесчувственной, холодной, безразличной ко всем мужчинам женщины:

Отогревая душу льдинки,Вы убиваете ее.Мое кокетство и ужимки —Всего лишь светское вранье,Всего лишь самооборона.Мечтая только об одном,Простая белая воронаЛетит с поломанным крылом.Не трогайте! И не пытайтесь гладить —От этой ласки в сотню раз больней.Не объясняйте мне, чего вдруг радиУхаживать вам вздумалось за ней.Ну, вот уже вода, привычные слезинки.Уйдите же! Нельзя нам быть вдвоем.Я не скажу вам «да», не грейте душу льдинки —Вы этим убиваете ее.

Или вот еще:

Нет, нет! Не надо, не люби меня.Пока не поздно, поджигай мосты.Твоей любви боюсь я как огня.Не за себя боюсь – боюсь, что ты,Увидев блеск в глазах моих, пойдешьУсталым путником на свет в ночи.Чего ты ищешь? Знай же: не найдешь.Так гибнет мотылек в огне свечи.Так бьются птицы в небе о маяк,Взметнувшись по манящему лучу.В глазах моих все та же западня.Я твоей боли, слышишь, не хочу!

Или вот:

Вот и все, и не поймешь,То ли это сказка, то ли вправду было.Я не жду, но если ты придешь,Я тебе скажу, что я тебя любила.Да, таким, каков ты есть —Из греха и ветра весь,Из моей мечты и песен соткан.Но любви твоей река —Ох, крутые берега! —Не мою, увы, качает лодку.

Может быть, на этом закончим «утренник» поэтических воспоминаний? – предложила она, дочитав стихотворение.

– А давай закончим его на какой-нибудь светлой картинке, – попросил Александр.

Оксана задумалась.

– А ты знаешь, радостных стихов у меня почти нет.

– Почему? – удивился он. Оксана пожала плечами:

– Только ты не подумай, что вся моя жизнь – это сплошная несчастная любовь. Просто когда на душе светло, стихи почему-то не сочиняются. Точнее, нет в этом такой острой необходимости. Счастье – оно не требует, чтобы его как-то выразили, проявили. Оно само светится и излучается во все стороны. Конечно, если в эти моменты писать стихи… Но я не пыталась. Когда хорошо, всегда находится много более важных дел.

– Ну ты даешь! – возмутился Александр. – Неужели написать светлое стихотворение – это не важное дело?

– Для меня – нет, – улыбнулась Оксана. – Но ты, если хочешь, можешь попробовать.

– Я? – Александр обрадовался и испугался этой идеи.

– Ну а почему бы нет? Хочешь, я научу тебя? – Оксана оглянулась по сторонам. – Выбери какой-нибудь образ, который как-то отзывается в твоей душе.

Александр тоже начал озираться. Взгляд остановился на Оксане, которая сидела в своем белом комбинезоне, поджав под себя одну ногу и выпрямив спину, в ожидании его решения.

– Ну, выбрал?

– Выбрал, – кивнул Александр.

– Теперь вырази этот образ. Не задумывайся о рифме, просто постарайся найти слова, которые смогут наиболее полно передать твое состояние от созерцания этого образа.

Александр закрыл глаза и начал перебирать в уме слова. Наконец – Оксана все это время терпеливо молчала – он произнес:

Белым туманом она помутила мой разум,Вызвав в душе позабытые с детства вопросы…

Оксана просияла:

– Гениально! Я, честно говоря, думала, что ты выдашь что-нибудь тривиальное, типа «Солнце лучами ласкает цветы и деревья». Но ты меня порадовал! Честно! А теперь осталось только придумать рифмы к словам «разум» и «вопросы».

– Легко сказать! – вздохнул Александр.

– А сделать еще легче, поверь. Многие люди думают, что стихи – это в первую очередь рифмы, поэтому, зарифмовав что-нибудь, очень гордятся собой и своими стихами. Но в стихах главное – суметь передать состояние, а рифмы – всего лишь украшение, и если они не находятся, то можно обойтись и без них. Получатся японские двустишия.