Цветок сиреневой луны

— В каком смысле?

— Это наше проклятье. Нас всегда влекут те женщины, что не готовы полюбить нас. И когда страсть становится невыносимой и дроу не в состоянии с собой справиться, он похищает любимую и держит её в заточении. Но закон нашего мира запрещает удерживать женщину после рождения первенца. Женщина уходит, ребенок остается у отца. А дроу навсегда остается с разбитым сердцем. Поэтому все дроу боятся влюбиться, как огня, и ведут себя, как законченные бабники. Стараются ни к кому не привыкать и редко имеют даже постоянных любовниц.

— А в твоей семье такое тоже было?

Афри горько усмехнулся.

— Да, это нас не миновало. У меня есть старший брат, не Ифер. Его мать — ведьма, как и ты. Мой отец увидел её, когда она впервые появилась при дворе, и пропал. Естественно, свободолюбивая ведьма даже не смотрела на темного принца. Он выкрал её и привез сюда в «Гнездо Грифона». Этот замок практически неприступен. Ведьма — это не простая селянка. Был ужасный скандал. Ему угрожали и требовали вернуть Зарину, но он никого не слышал. Естественно, ведьма не полюбила моего отца. И беременность, и рождение Рамиэлиуса ничего не изменили. Это обычную женщину рождение ребенка смягчило бы и заставило остаться. Но ведьмы не такие, они не терпят контроля и ограничений. Ведь основа ведьминской магии — стихии, и это откладывает свой отпечаток на натуру. Управляя стихиями, сами ведьмы неуправляемы. Зарина оставила сына и ушла к своим. И мой отец стал холодным, как камень. Спустя много времени у него были другие женщины, так появились мы с Ифером и сестрами. Дроу никогда не отказываются от своих детей. Но любить он больше никого уже не смог. Поэтому и Рамиэлиус у нас самый любимый и обласканный отцом, ведь в нем он видит её черты. Он — единственное, что осталось от неё. — В голосе Афри была боль. Я вздохнула.

— Как-то все грустно у вас, Афри. Ты боишься, что Ифер всерьез влюбился в меня?

— Да, но, надеюсь, я ошибаюсь.

— Я тоже надеюсь. Что-то я не хочу, чтобы меня запирали и заставляли кого-нибудь рожать. Не готова я к такому. А где твой старший брат?

— В столице с отцом. У него скоро свадьба со светлой. Мы учимся в одной академии, но на разных курсах.

— А разве у вас не большая разница в возрасте?

— Да, больше пятидесяти лет. Но отец решил сделать из Рами идеального наследника. И теперь он получает уже третье образование.

— Ясно. Вот что означает вечный студент. Ваш отец — король?

— Правитель дроу.

— Ясно. Ты у нас тоже принц? — удивилась я.

— И Ифер тоже. Только мы не можем быть наследниками. Наши матери невысокого происхождения. А мать Рамиэлиуса — ведьма.

— Ты так говоришь, как будто ведьма — это как принцесса.

— Ведьма — это больше, чем принцесса. Принцессы и правители связаны обязательствами перед народом и семьей, а ведьмы свободны. Делают, что хотят.

— Ага, если к дроу не попадают. Слушай, вот я слушаю тебя и не верю. Не бывает все так идеально. Ведьмы такие хорошие, такие свободные, такие всеми любимые. В чем косяк-то? Ведь не бывает так, чтобы без изъяна!

— Ты права. У ведьм тоже есть свое проклятье. Во-первых, пока ведьма не умеет управлять своими силами, ну как ты, то она совершенно непроизвольно источает чары на всех мужчин вокруг. Вот от этого и все твои проблемы. Если бы ты решила остаться в нашем мире, то смогла бы поступить в академию, и тебя бы научили пользоваться своими силами. И во-вторых, у ведьмы в жизни тоже может быть только один истинно любимый. И именно на него её чары не действуют. Ни приворожить, ни удержать его с помощью магии ведьма не может. Они бродяги по натуре. Так что завоевывать его ей нужно, как обычной женщине. А зная подлость нашего мира, можешь представить, сколько у неё шансов? К тому же, натура ведьмы не позволяет ей долго жить на одном месте. Вот и получается, что если и выходит заполучить любимого, то ненадолго. Какой же мужик бросит всё и пойдет за ней или будет ждать месяцами её возвращения? Вот и представь шансы на счастливую семейную жизнь.

— Слушай, Афри, ты своими упадническими рассказами мне вообще настроение испортил. Лучше скажи: можно ли мне с тобой в город за этими камнями поехать?

— Ну, если ты себя уже нормально чувствуешь.

— Нормально, нормально. Только есть хочу.

Глава 8

Меня жутко трясло. Где же я опять оказалась?

— Лена, Лена, проснись.

— Ой, ну дай еще поспать немножечко. Рань какая.

— Лена, если ты сейчас не встанешь, то я уеду без тебя. А ты проведешь целый день в обществе вздыхающего о тебе озабоченного Ифера. — А вот это уже против правил!

Ну вот что за жизнь такая? Все чуть что угрожать начинают. Ладно, встаю я.

— Подожди, я выйду.

— Тебя не поймешь, Афри. То давай быстрее, то подожди. Никакой логики. А ещё женщин в этом упрекают.

Афри ушёл, а я поползла умываться. Позавтракав в моей комнате, мы с Афри вышли во двор. Там стояли три осёдланные лошади и улыбающийся Ифер.

— Ты же говорил, что мы вдвоём поедем. — Я подозрительно посмотрела на Афри.

— Да, говорил. Ифер, а ты куда собрался?

Афри выглядел удивленным, хотя не слишком. Видимо, ожидал от брата чего-то подобного.

— Да у меня срочные дела в городе образовались, вот решил, что вместе веселее будет. — Врёт ведь и не краснеет!

Да ладно, пусть едет, мне все равно, а ему же хуже.

— Лена, а ты умеешь верхом ездить?

— Ну, в детстве в парке на пони каталась. Прикольно было.

Я примерялась к лошади. Здоровая зверюга и стремена высоко чего-то приделаны.

— А нельзя мне стульчик, ну или лесенку? — осведомляюсь у наблюдающих за моими плясками вокруг скотинки дроу.

Афри и Ифер заржали. Очень смешно! F! То же мне батальон гусар летучих. Ифер подошёл и встал на одно колено. Второе подставил мне, явно предлагая на него встать. Но мне как-то стремно на живого челове… в смысле дроу ногами наступать. В сапогах тем более. Вдруг у него сломается что-нибудь, а я отвечай потом. А он какой-никакой, а всё же принц. Но Ифер настаивал и протянул мне руку для опоры.

— Ну, или я могу взять тебя м-м… пониже поясницы и подсадить на лошадь. — Радостный такой.

Ладно, сам напросился. Становлюсь на его колено и так взбираюсь на лошадь. Ифер вздохнул.

— А мне второй вариант больше бы понравился. — Да кто бы сомневался!

Смотрю внимательно — неужели прежний Ифер возвращается? Мне прямо на душе легче стало. Ну вот мы тронулись. Сначала было вроде ничего, только качало очень. Вспомнив уроки танцев, я стала ловить ритм движений лошади, и стало лучше. Но через час все равно начали ноги отниматься с непривычки.

— Афри, а долго еще ехать?

— Если шагом, то около часа еще. Рысью намного быстрее. Может, попробуем? У тебя уже очень неплохо получается.

— Не-а. Давай остановимся и ноги немного разомнем сначала.

— Как скажешь, Лена.

Я остановила лошадь и, перекинув ногу, спрыгнула. Но только ноги коснулись земли, я почувствовала, что они меня не держат, и с моим лицом быстро стала сближаться пыльная дорога. Сильные руки предотвратили это воссоединение. Я оказалась прижата к широкой груди Ифера.

— Так бывает с непривычки, — успокоил он меня.

Его руки крепко прижимали меня к его вдруг резко ставшему горячим телу. Голову он опустил и уткнулся носом мне в шею, где от его горячего дыхания родились щекотные мурашки.

— Ифер, кажется, мои ноги уже в порядке, — осторожно сказала я.

— А по-моему, вы, моррин Елена, неверно оцениваете своё состояние. — Вот нахал!

И губы начинают выцеловывать дорожку вниз к ключице. Дыхание Ифера становится рваным, и руки стискивают меня сильнее.