Цветок в пыли. Месть и закон

Его спокойствие нравилось окружающим, и беседы с Абдулом затягивались допоздна, и только когда месяц заглядывал в окно, Абдул, если он был у кого-то в гостях, начинал неспешно собираться, в то время как хозяева отговаривали его и советовали остаться переночевать.

— Нет уж, — говорил Абдул. — Всякая птица на ночь возвращается в свое гнездо. Пристало ли нам, людям, быть глупее их?

И отправлялся домой, даже если ему предстояло добираться до дома не меньше часа.

В этот день он гостил у своего старого знакомого. Тот жил в пригороде, и Абдулу пришлось для того, чтобы сократить путь, пойти напрямик через лес. Дорога была ему знакома, и он рассчитывал выйти к окраине мусульманского квартала через четверть часа. Тропа была едва видна, вспышки молний освещали ее призрачным светом, и старик молился безмолвно, с каждым расскатом грома прибавляя шаг. Он так торопился, что едва не наступил на нечто, лежащее прямо на тропе, а когда наклонился, увидел при вспышке молнии маленький сверток — это был ребенок.

— Ну и дела! — сказал старик, разглядывая свою находку. — Как же ты здесь оказался?

Он, кряхтя, наклонился и взял малыша на руки.

— Где твои родители? — спросил Абдул, оглядываясь по сторонам. — Эй! Люди! Кто оставил ребенка? Чей это ребенок?

Но никого не было поблизости, и никто ему не ответил.

— У тебя есть папа, мама? Где они?

Малыш молчал. Он уже не плакал, как минуту назад, потому что почувствовал тепло человеческих рук.

— Вот так дела, — вздохнул старик. — И что же я должен теперь с тобой делать, малыш? Забрать с собой? А где тебя будут искать твои родители? Ведь не сам же ты сюда пришел?

Он топтался на месте, не зная, что ему предпринять.

— Тебе нигде не может быть лучше, чем в доме твоих родителей, — бормотал Абдул, обращаясь к затихшему в его руках малышу. — Как же я могу забрать тебя к себе?

Время шло, но никто не появлялся. Абдул прохаживался между деревьями, баюкая малыша.

— Ладно! — сказал он наконец. — Аллах хочет этого, и я выполню его волю. Я не брошу тебя.

Он не пошел по тропе, а направился напрямик, так ему было ближе. Потому он не столкнулся с Миной, бегущей через лес.

Мина не узнавала тропинки, по которой сейчас бежала, но надеялась, что она выведет ее к тому месту, где она оставила сына час назад.

— Нет! — шептала женщина, словно в бреду. — Нет, я не брошу тебя! Сыночек мой!

Она бежала по тропе, ветви деревьев хлестали ее по лицу, но она не замечала этого.

— Сынок! — кричала Мина. — Где ты, сынок?

Она надеялась, что малыш ответит ей, даст знать о себе. Но никто не отзывался, и только в верхушках деревьев шумел ветер.

— Сынок! — звала Мина. — Мальчик мой!

Она подумала, что заблудилась и бежит не в ту сторону, и в следующий миг увидела поляну — ту самую, она не могла ошибиться.

— Мой мальчик! — крикнула она, выбегая из-за деревьев, и остановилась, потрясенная и растерянная.

Ее малыша не было. Мина озиралась по сторонам, надеясь на то, что он где-то здесь, рядом, и еще отказываясь поверить в то, что малыш исчез.

— Где ты? — застонала Мина. — Куда ты исчез?

Она обежала поляну, но никого не было. Наконец Мина поняла, что потеряла ребенка. Эта мысль лишила ее остатка сил. Она упала в траву и зарыдала.

Небо понемногу светлело. Наступил новый день. Мина лежала в траве, и со стороны казалось, что она не дышит.

Теперь у нее не осталось ничего. Ни дома, где она могла бы укрыться, ни няни, которая способна была утешить и защитить ее. И даже своего ребенка она потеряла. Жизнь кончилась. Мина не хотела больше жить.

НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ МАЛЫША

К тому времени, когда Абдул с ребенком подошел к своему дому, ветер утих, грозовые тучи ушли прочь. Вставало солнце. Сосед, увидев старика, кивнул приветливо и сказал:

— Здравствуй, Абдул-джан. Что ты несешь?

— Это ребенок.

— Ребенок? — удивился сосед. — Чей?

— Не знаю, — пожал плечами старик. — Я нашел его в лесу. Он лежал на тропе и плакал. Аллаху было угодно, чтобы я нашел этого мальчика.

— Его, наверное, бросили.

— Похоже на то. Я прождал там долгое время, но никто не пришел за ним. Что мне оставалось делать?!

Сосед вздохнул:

— Нехорошо, если его действительно бросили. Плоха мать, которая желает ребенку такой судьбы.

Абдул кивнул головой, соглашаясь, и вошел в свою хижину. Жил он один, у него не было ни детей, ни внуков, и он не представлял, что ему делать с младенцем.

— Ничего, малыш, — пробормотал старик. — Главное, что ты уже не в лесу, а среди людей. Теперь тебе нечего бояться. Что-нибудь придумаем.

Малыш спал, но скоро должен был проснуться.

— И что дальше? — спросил себя Абдул. — Ведь ты скоро захочешь есть. Правда? А что ты ешь? Наверное, только материнское молоко? Гм.

Он потер задумчиво лоб. Как кормить малыша, он не знал.

— Да, дела, — проговорил Абдул. — Это, конечно, непростой вопрос.

Он вышел из дома, осторожно прикрыв дверь. Его сосед копошился у своего крыльца.

— Послушай-ка, — обратился он к нему. — Чем можно накормить малыша, кроме молока матери?

— Вот такого маленького, как у тебя? Только молоком, я думаю, — пожал плечами сосед.

Из дома раздался детский плач.

— Все, — всполошился старик. — Он проснулся и хочет есть. И что же я могу ему предложить?

— Для начала сходи на рынок и купи молока, — посоветовал сосед. — А там будет видно.

— Но куда же я дену ребенка? Неужели брать его с собой?

— Я присмотрю за ним, — сказал сосед. — Но ты не ходи слишком долго, Абдул-джан.

Старик кивнул и засеменил по улице. Теперь у него было время обдумать все спокойно. Итак, он нашел ребенка. Тот, хоть мал, но, похоже, здоров, и все, что ему нужно, — это уход и питание. К сожалению, сам Абдул не знал, как обходиться с детьми и тем более, как кормить грудного младенца. Что ему делать в этом случае? Он вздохнул, потому что пока не мог решить эти вопросы.

Купив на рынке молока, Абдул заспешил домой. Еще издали он услышал, что ребенок плачет. Сосед встретил Абдула на пороге.

— Я совсем замучился, — сказал он. — Малыш кричит, не переставая.

— Он голоден, — пояснил Абдул. — И как он иначе может пожаловаться?

Ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем удалось накормить малыша. А когда ребенок наконец затих, Абдул покачал головой и пробормотал:

— Мне будет нелегко на старости лет научиться обращаться с тобой. Нет, мне не жалко моих усилий, мне жалко тебя. Ведь при таком неумелом опекуне, как я, тебе придется нелегко. А мне так не хочется, чтобы твоя жизнь была трудна.