Цветы в зеркале

– Тьфу ты! – воскликнул хозяин Красное дитятко. – Это я действительно оговорился! В таком случае, если у ста фей Цветов в мире людей встретятся какие-либо невзгоды, то тот из нас, собравшихся здесь сегодня богов и небожителей, кто по своему положению и рангу сможет выручить их из той или иной беды, пусть немедленно сам отправится их спасать. Если при этом ему будет нужна помощь кого-нибудь еще, он сам немедленно известит это божество и они отправятся вместе. Нам всем совершенно необходимо все время быть в готовности: ведь дело-то нешуточное – речь идет о судьбах наших фей. Поэтому если кто-нибудь из нас из лени или по нерадению не окажет им помощи, то пусть его тоже низвергнут в мир суеты!

Это предложение Красного дитятки тоже вызвало много замечаний.

Тут Синяя и Яшмовая девы поднесли богине Цветов по чарке вина. Когда всех гостей обнесли вином по нескольку раз, властители Зверей, Птиц, Панцирных и Чешуйчатых обратились к богине Цветов с такими словами:

– Итак, вы скоро покинете нас, а у нас нет ничего, чтобы подарить вам на прощание. Мы можем лишь поднести вам этот чудесный гриб. Он появился на свет в славные времена Небесного царя [156] , и вот уже в течение двух миллионов лет он вбирал в себя все лучшее от своих предков, впитывал в себя сияние солнца и луны. Поэтому всякий, как небожитель, так и простой смертный, вкусивший его, станет долговечным, как небо. Просим снисходительно принять от нас этот скромный знак нашего внимания.

156

Небесный царь – см. Верховный владыка.

Богиня Цветов только собралась было благодарить их, как к ней подошли богини Трав, Плодов, Злаков, Сюаньнюй, Ткачиха и Магу.

– На одном пустынном острове среди морей, в глухих горах, – сказали они, – мы случайно нашли эту чудесную траву и вручаем ее вам как наш прощальный подарок. Так как эта трава появилась в начале сотворения мира, она за долгое время своего существования обрела чудесное свойство девятикратно переплавленной киновари [157] и является редчайшим сокровищем. Как только небожитель или простой смертный вкусит ее, он не только сможет воскрешать мертвых, но и сам будет жить, пока существует небо. Мы просим вас соблаговолить принять этот ничтожный прощальный дар, который в какой-то мере выражает наше уважение к вам.

157

Девятикратно переплавленная киноварь – киноварь – философский камень китайского алхимика; из девятикратно переплавленной с другими веществами киновари якобы получается чудесное снадобье, дающее бессмертие.

Богиня Цветов поспешно поблагодарила всех присутствующих небожителей и, с поклоном приняв эти дары, передала их на хранение богине Трав, с тем чтобы использовать их после возвращения фей к божественному состоянию.

– Эти два волшебных снадобья не уступают золотым пилюлям бессмертия, – сказала Синяя дева. – Пусть богиня Трав бережно хранит их и не вздумает сама принять их тайком! Я, право, боюсь, что когда они понадобятся богине Цветов на земле и она позовет вас и попросит дать ей эти снадобья, хоть тогда у вас и начнется «прилив крови к сердцу», но поскольку ваши руки будут пустыми и вы не сможете ничего ей дать, то у вас зря будет «приливать кровь к сердцу», а у богини Цветов на грешной земле от ожидания и волнения, пожалуй, тоже начнет «приливать кровь к сердцу»!

Эти слова все собравшиеся встретили дружным хохотом.

Прощальный пир богов еще не окончился, а для некоторых небожительниц наступил уже срок спускаться в мир людей, и они одна за другой в назначенные для них годы и месяцы отправились перевоплощаться. Богиня Цветов очутилась в области Линнани, в уезде Хэюань [158] , в семье сюцая [159] Тан, воплотившись в его дочери.

О том, что произошло дальше, будет рассказано в последующих главах.

158

Хэюань – уезд в современной провинции Гуандун.

159

Сюцай – помимо обозначения этим словом первой ученой степени (см. экзамены), сюцаями (то есть «талантливыми») также иногда называли людей начитанных, хорошо знакомых с классической литературой, но не обязательно выдержавших первые экзамены.

Глава 7

Ведет литературную беседупри лунном свете умная девица.О следствиях поступков благородныхрассказ во сне старик ученый слышит.

Итак, обратимся к нашему рассказу. Жил некий сюцай, по фамилии Тан, по имени Ао, по прозвищу И-тин. Родом он был из уезда Хэюань, что в области Хайфэн [160] округа Сюньчжоу [161] в Линнани. Жена его давно умерла, и он женился вторично на девушке из рода Линь. Младший его брат, Тан Минь, тоже один из ученых этой области, был женат на некой Ши. Таким образом, вся семья Танов состояла из четырех человек. Не было над ними ни отца, ни матери. К счастью, от предков им досталось несколько цин [162] хорошей земли, так что на жизнь вполне хватало.

160

Хайфэн – область, ныне уезд в провинции Гуандун.

161

Сюньчжоу – ныне уезд Лунчуань в современной провинции Гуандун.

162

Цин – мера площади, равная 6,15 га.

Получив степень сюцая, Тан Минь решил не гнаться за славой и почестями и занялся преподаванием.

Тан Ао, хотя и не прочь был прославиться, но по природе своей любил странствовать и чуть ли не по шесть месяцев в каждом году разъезжал по разным местам. Конечно, это отвлекало его от занятий. В результате он все оставался сюцаем, хотя и держал экзамены [163] несколько раз.

Дело было в том году, когда жена Тан Ао, госпожа Линь, как раз под Новый год родила дочь. Перед родами странные ароматы наполнили комнату; это не были запахи камфары и мускуса, не было это и запахом сандалового дерева; казалось, что пахнет цветами и в то же время как будто и не совсем цветами; на протяжении трех дней запахи все время менялись, так что в конце концов их стала уже целая сотня, и все соседи стали говорить об этом как о чуде. Поэтому и начали называть это место «Перекрестком сотни ароматов».

163

Экзамены – система государственных экзаменов, прохождение которых давало право на получение должности чиновника в государственном аппарате, была введена в Китае в 121 г. н. э. и просуществовала с перерывами вплоть до 1905 г. Экзамены эти были трехстепенными. Экзамен на первую степень – сюцай – происходил в уездном городе, на вторую степень – цзюйжэнь – в области, экзамены на высшую степень – цзиньши – устраивались раз в три года в столице. Выдержавшие этот экзамен по первому разряду получали звание «чжуанъюань» и зачислялись в придворную Палату ученых – Ханьлинь-юань (см. ханьлинь). Для успешного прохождения экзаменов надо было хорошо знать классические книги (см. шесть канонов и «Четверокнижие») и обладать исключительной памятью, так как основным требованием, предъявляемым на экзамене, было умение написать сочинение на заданную тему, в качестве которой предлагалась цитата из классических книг. Сочинение должно было быть написано изящным слогом и каллиграфическим почерком, абитуриент обязан был проявить знание поэзии и классических книг. В 42-й главе романа приводится указ об аналогичных экзаменах для женщин. Звания, которыми императрица Ухоу награждает выдержавших экзамены девиц, соответствуют тем званиям, которые существовали для мужчин. Так, звание «сю-нюй», которое девицы получали после прохождения экзамена в уезде, соответствует мужскому званию «сюцай», «шу-нюй» – званию «цзюйжэнь», «цайнюй» – «цзиньши».

Перед самыми родами Линь приснилось, что она взбирается на отвесную скалу, разукрашенную всеми цветами. Проснувшись, она родила девочку, которую в память об этом сне назвала Сяо-шань – «маленькая гора». Через два года родился сын, получивший в дополнение к имени старшей сестры имя Сяо-фэн – «маленький пик». Сяо-шань родилась очень красивой и умной. К четырем-пяти годам она полюбила чтение; стоило ей хоть раз просмотреть какую-нибудь книгу, и она уже не забывала ее. Ей очень повезло в том отношении, что дома у них было много книг, да и к тому же отец и дядя руководили ее занятиями, так что не прошло и нескольких лет, как девочка стала очень начитанной.

Вместе с тем она была смелой, всем интересовалась и любила не только книги, но и военное искусство; постоянно занималась фехтованием копьем и палицей, и родители не могли ей запретить этого.

Итак, в том году, когда Тан Ао опять отправился на экзамены, Сяо-шань со своим дядей Тан Минем как-то вечером сидели под навесом крыши и, любуясь яркой луной, сиявшей в небе, беседовали о литературе.

– Отец уже много раз ездил сдавать экзамены. А почему вы, дядя, не сдаете экзаменов? Вы ведь тоже ученый? – спросила Сяо-шань.

– Честолюбия у меня мало, да и эрудиции не хватает, так что нет смысла и пробовать, – ответил Тан Минь. – Чем зря мучиться, лучше сидеть дома да учить других грамоте, по крайней мере чувствуешь себя свободно. К тому же, раз мне не суждено выдвинуться, как ни домогайся, ничего не добьешься!

– Разрешите спросить, дядя, – сказала Сяо-шань, – поскольку ныне объявлено о проведении экзамена по литературе, то, разумеется, будут проведены раздельные испытания для лиц обоего пола. Интересно знать, через сколько лет назначаются обследования для лиц женского пола. Объясните мне, пожалуйста, дядя, чтобы я могла подготовиться к ним.

Тан Минь невольно улыбнулся.

– Чего это ты вдруг заговорила об обследованиях. Я знаю только, что в лечебных книгах есть раздел об обследованиях женщин, что же касается того, что в системе государственных экзаменов есть какие-то там женские экзамены, так об этом я ничего не знаю. Хотя сейчас и правит вдовствующая императрица, но при дворе-то все-таки нет женщин-чиновников. А ты что, племянница, тоже подумываешь о том, чтобы сдать экзамены на первую степень и стать чиновником? Действительно, у вас с отцом одни склонности, вот уж можно сказать: «Дочь вся в отца пошла!»