Cyberpunk 2077 | Демоны Найт-Сити 2

— Значит меня ждёт лекция по биохимии.

— По биохимии и психологии, — ответила девушка. — Лекция и демонстрация. Присаживайся.

— Ну хорошо, — ответил я, садясь на диван. — Слушаю внимательно.

Глава 64

Энджи сидя на диване выпрямилась и медленно сняла короткую золотистую куртку-болеро. Теперь её чёрный топ казался ещё более откровенным, почти не прикрывая грудь сбоку. Я мог заметить как по коже девушки проходят волны мурашек. Это говорило о повышенной чувствительности после введенного препарата.

— Счастье… — произнесла Анжелика, поглаживая левой рукой шею. — Если упросить представления нашей науки о нем, то все сводится к четырем веществам. Серотонин, эндорфины, окситоцин и дофамин. Там есть ещё моменты, но эти четыре штуки самые главные. Нам ведь важна практика, а не теоретически дебри. Вокруг этих четырёх веществ вертится вся биохимия счастья.

Ага. Как пелось в композиции, посвящённой сериалу «Во все тяжкие».

'All of these changes that you see

Maybe it’s all just chemistry

You’ve made a monster out of me

Baby it’s all just chemistry'.

Это все просто химия, детка. Однако я многие года провёл без тела, но некоторое подобие эмоций и различные мотивации у меня были. Все сводить к гормонам и нейромедиаторам не стоит. С другой стороны, нельзя не признать, что мне в Сети не хватало этой телесной химии для ощущения полноты жизни.

А Энджи продолжала свой полуобнаженный лекторий.

— Серотонинчик самая простая и понятная штука из этого списка.

Девушка щелкнула пальцами и совершенно не боевой дрон вылетел из соседней комнаты номера, неся в магнитных держателях металлический поднос. По центру его приятным глазу сочетанием темного и красного манил небольшой шоколадный фонтан, украшенный свежей клубникой и ломтиками банана.

— Все настоящее? — ухмыльнулся я. — Или синтезировано?

— Настоящее, конечно. Не какая-то синтетика, а отборный ГМО-продукт. — заверила девушка.

В моем родном мире это заявление звучало бы как шутка, однако здесь практически все ныне живые полезные растения прошли много циклов модификаций. Это было попыткой спасти их от изменений климата и боевых вирусов, поражающих флору. Например, одну такую гадость когда-то выпустило правительство старого США с целью уничтожения наркотрафика Латинской Америки. По итогам, конечно, пострадали не только посевы коки.

Энджи взяла ягоду кончиками пальцев и медленно слизнула слой шоколада с одной стороны. В этом движении ощущались мастерство и неподдельное желание. Последнее начинало заражать меня словно вирус. Я все больше всматривался в изгибы собеседницы, но слушать ее все еще пытался.

— Серотонин очень связан с пищей, витаминами, солнцем. Его удовольствие спокойно и надёжно. Он помогает переживать стресс. Приятная штука. Мало проблем. Есть серотониновый синдром, но он не опасен при хорошем биомоде.

Я тоже взял клубнику. Есть не хотелось, но раз уж у нас лекция с демонстрацией, то надо попробовать. Шоколад на вкус оказался реально хорош. Уж не знаю как его мутили здешние производители, но ощущалось натурально и качественно. Свежесть клубники довершала композицию.

— Дальше эндорфины? — спросил я.

— Угу. Был когда-то популярен такой натуральный наркотик — опиум. Весь Китай на нём торчал.

— Слыхал.

Давай вечером с тобой встретимся. Будем опиум курить.

— Вот эндорфины — наши собственные опиаты.

— Точнее опиаты это искусственные заменители эндорфинов, — отметил я, наблюдая как лучи закатного солнца играют на загорелой коже спортсменки.

Хотя в этом мире границы понятий искусственного и естественного давно размыты.

— Эндорфины блокируют боль и дарят эйфорию. Особенно хорошо они знакомы тем, кто живет спортом.

Энджи встала в полный рост и начала стягивать узкие трико. Демонстрация становилась все интереснее. Девушка стояла ко мне боком, показывая отлично развитую мускулатуру ног.

— Мышцы болят, но это приятно, — с улыбкой произнесла она, вытягивая передо мной стройную ножку. — Эйфория бегуна и так далее. Новичка часто не загонишь в зал, а того, кто распробовал приходится выгонять. А все виноват эндорфинчик. Не только он, конечно. Но о другой биохимии дальше. Переходим к самому интересному.

Девушка перешагнула свои трико и, отогнав дрон, прочь, опустилась передо мной на корточки. Она положила руки, украшенные экстравагантными браслетами мне на брюки. Затем отбросила куда-то в сторону кепку и опустила голову мне на колено, словно ласкающаяся кошка.

— Окситоцин… — с придыханием произнесла она. — Некоторые называют его гормоном любви. Доверие, симпатия, нежность, желание раствориться в другом человеке. Все это он. Правда чудесная штучка?

Девушка поднялась с корточек и теперь села мне на колено. Терлась об него короткими движениями поясницы.

— Но есть у него и опасная сторона, — прошептала Энджи мне на ухо. — Догадываешься какая?

— Доверие это не всегда хорошо.

— Верно. Но это только малая часть. Окситоцин повышает лояльность. Не только к другому человеку рядом, но и к группе или лидеру, которого ты даже не видел. Патриотизм, фанатичная преданность, борьба между группировками. Это тоже работа окситоцина. Гормон любви, незаменимый на войне. И наконец последний на сегодня…

Анжелика распустила ворот моей рубашки и жарко поцеловала в шею, прежде чем сказать:

— Дофамин. Движение, постановка целей, достижение результатов в любом смысле. Голова убитого врага, высший балл в школе и решенная нетраннером задача. Дофамин носит много масок. Он — морковка, которую человек сам решает куда прицепить. Он — предвкушение и нереализованные желания. Болотный огонек, вечно манящий нас куда-то вдаль. Ты, Ви, просто воняешь дофамином. Твои умные мозги… — девушка провела рукой мне по затылку. — Чуть ли плавают в нём.