Цыганка во тьме

Резкий стук снова перепугал её. Она подскочила на месте, громко вскрикнув и готовая расплакаться навзрыд. Но сдержалась. Стук повторился.

Тамара подошла к окну и через тюль увидела лицо цыгана. Он крутил головой из стороны в сторону, явно волнуясь и чего-то опасаясь. Девушка отодвинула тюль и открыла окно.

– Здорово, чай (Чай – здесь цыг. девчонка.)! Тётка, Тётка где?

– Кто? – полушёпотом спросила испуганная Тамара.

– Да Тётка! Ты что дурная? Света!

– Ты кто?

– Ой, ты – дурная. Я – Егор! Егор я! Бэнг. Слышала?

18

Тётка проснулась около полудня. Она чувствовала мерзкий запах гниения изо рта и состояние засушливости. Цыганка встала и дошаркала до ванной, чтобы умыться. Было ощущение, что тело её двигается в автоматическом режиме, управляемое ею же со стороны. «Неужели это от двух вчерашних стопок? Точно водка палёная была!» – сделала вывод Тётка и додумала: «Вообще больше пить не буду! От греха подальше! А то либо травонёшься, либо рехнёшься! Афанасий… Чеботарёв!» – Тётка усмехнулась. Она вымыла лицо холодной водой, не чистя зубы, прополоскала рот. Затем напилась холодной воды прямо из-под крана. Вкус хлорки во рту перебил запах гниения, хотя лучше не стало. От него затошнило, но при этом хотелось есть. Денег не было, и следовало дождаться завтрашнего дня – получения пенсии. Ещё через неделю съёмщики другой её квартиры должны внести плату за месяц. На эти деньги она и жила. Саша оставил хорошее наследство: ей дом на Гоголя и каждому сыну по трёхкомнатной квартире. Но после смерти сыновей в доме жить Тётка не смогла. Видя этот дом издалека, она уже погружалась в черноту своей памяти, которая перечёркивала всё самое лучшее, что было там прожито. Этот дом проводил на кладбище всех, кто ей был дорог. А Тётка похоронила сам дом. Он словно умер вместе со всеми ними. Да и с частичкой её души. Она не захотела жить в нём больше, но и не хотела продавать. Порой он словно тянул её к себе.

Тётка переехала в одну из квартир, предназначенных сыновьям, две другие сдавала. Однажды она попала на мошенников, которые, узнав, что у старой пьющей цыганки никого нет, но зато есть много ценной недвижимости, долгое время втирались к ней в доверие и, напоив, выкрутили одну из квартир. Хотели забрать всё, что у неё было, но переборщили со спиртным – Тётка успела подписать документы на одну и отключилась. На утро, протрезвев, она пошла в полицию, но взаимоотношения полицейских и мошенников были налажены. «Коммерческие» копы отработали свои лёгкие деньги, объяснив цыганке, что «она всё равно ничего не добьётся» и что «ей должно быть стыдно в военное время со своими материальными вопросами обращаться». Убедить старую, неграмотную цыганку в том, что она ещё должна радоваться такому развороту событий, а не худшему, было легко, от того и деньги в этот раз были лёгкими .

Солнце светило в окно. В животе подсасывало, но Тётка знала, что в холодильнике пусто. Несмотря на это, она машинально открыла дверцу, надеясь на чудо. И чудо свершилось. Холодильник был полон. Салаты, запечённое мясо, жареная картошка, торт – еда, как из ресторана. Тётка уже совсем забыла, что вчера племянницы устроили ей праздник, а после праздников холодильник не бывает пустым.

Тётка достала один из салатов, хлеб, села за стол и с жадностью стала кушать.

– Кушать изволите? – раздался быстрый ехидный голос Афанасия Чеботарёва. – А семье вашей не кушается!

Тётка поперхнулась. Пища изо рта полетела по всему столу. Но, прокашлявшись и утерев глаза от слёз, она восстановила контроль. На этот раз она даже не поднялась со стула. Она молча встала, подошла к холодильнику, взяла пачку сока и выпила из горла. Затем снова вернулась и продолжила кушать.

– Прошу прощения, что отвлекаю… – снова зазвенел голос Чеботарёва, – Вы не могли бы закрыть шторы?

– Да что за хрень? – подскочила Тётка с места, швырнув вилку в сторону звучания голоса. Металл зазвенел по бетонному полу.

– Ну для чего же так волноваться? Закройте штору, пожалуйста.

– Зачем? – нервно отозвалась Тётка.

– Свет мне мешает. Не могу сосредоточиться. А разговор к Вам важный.

Старая цыганка молча подошла к окну и, несмотря на внутренний страх, задернула шторы. Конечно, свет всё равно проникал в кухню, но особенно в дальнем углу образовался полумрак. Там и вычертились контуры Чеботарёва.

– Спасибо! Так лучше!

– Ну и кто ты такой?

– Я же Афанасий! – с абсолютным недоумением ответила тень. – Чеботарёв!

– Это я поняла…

– А-а, хм… – спохватился он, – Простите! Я– язык, связной!

– В смысле «язык»? Разве у теней бывают языки?

– Нет! Вы не поняли. Я не просто тень! Я – дух, – с некоторой наивностью ответил Афанасий. – Я умер в 1874 году. Здесь, не далеко от вашего дома. Я, как и вы некогда, должен был бы слиться с Тьмой, но лишь окунулся в неё и вернулся назад. Думал, что ошибка какая-то, а, оказалось, на меня были возложены особенные обязанности. Начальство же… оно такое, лишнее не поясняет: направили – значит так надо. Назначили «Посредником» – значит, так надо!

– То есть, ты «Посредник»?

– Да… «По средине»…

– А от меня чего надо?

– Буду стараться помочь Вам понять…

– Что именно?

– Цель, видимо…

– Что значит «видимо»? Ты что, сам не знаешь, зачем тебя послали?

– Нет, конечно! Я же дух! Тень! Я сейчас есть, через секунду меня нет таким, какой я есть сейчас. Снова – есть, и за то время, что есть, нужно самому понять, что нужно понять вам… Сумбурно, конечно… Проще говоря, я не всё понимаю оттуда, ибо я наполовину тут и не всё понимаю отсюда, ибо я наполовину там, и всё это одномоментно. Да! Сложно и запутано, но в итоге я исключительный агент на службе Великого Рационализатора!

– Хм… А по-моему, ты, рупуч, меня просто с ума свести хочешь.

– Нет, что Вы! Должен привести Вас к семье!

– То есть довести до крышки?

– Да нет… Ну нет… Ну что Вы? А, впрочем, всё может быть – это не моё дело! Моё дело сказать Вам, чтобы вы от них не отрекались, ибо они не желают вам зла! Вот и всё! Прощайте! – поспешив, завершил свою речь Чеботарёв и растворился на стене.

Тётка прислонилась спиной к стене и сползла по ней вниз:

– Боже, как я устала! Не желают мне зла. Зачем тогда являться? Зачем было меня пугать всё это время? Что они могут от меня хотеть, кроме моей смерти? Я – одна здесь! Они – все там! Ну всё же понятно!

Конец ознакомительного фрагмента.