Цыганка

Мир Бет в очередной раз встал с ног на голову. Сначала она узнала, что ее лучшая подруга шлюха, а теперь Сэм говорит об азартных играх.

Она могла простить такое Тео: для джентльмена азартные игры были в порядке вещей. Но Сэма воспитали, предупредив о пагубности этого занятия. Их отец за всю свою жизнь не поставил и шиллинга на лошадь и всегда говорил, что это скользкая дорожка.

— Я хочу работать в игорных заведениях, а не спускать в них деньги, — сказал Сэм, строго глядя на сестру, словно ожидал неодобрения. — Там можно заработать хорошие деньги. Казино всегда остается в выигрыше.

— Хини имеет к этому какое-то отношение? — спросила Бет.

— Только проверяет, сколько денег ему приносят игры, которые проходят в его баре, — ответил Сэм. — Вот почему мне приходится задерживаться допоздна: я разношу напитки игрокам. И наблюдаю за ними.

Бет опустилась на свою кровать. Она запаниковала, потому что все вокруг неожиданно показалось ей угрожающим.

— Что случилось? — спросил ее брат. — Ох, только, ради бога, не начинай читать мне проповеди! Здесь азартные игры — самое обычное дело, люди не считают их чем-то постыдным. Так почему мы должны быть исключением?

— Ты никогда не боялся утратить духовные ценности, которые были у нас раньше? — спросила она.

— Ты имеешь в виду, что мы должны знать свое место? Прислуживать господам? Быть бедными, но честными? Бет, скажи мне, почему мы не можем стать богатыми? Это что, наша судьба, рок, преследующий нас лишь потому, что наш отец был сапожником? И мы не имеем права рассчитывать на большее?

— Думаю, я боюсь, что мы с тобой становимся испорченными, — тихо сказала Бет. — Даже если ты и боишься в этом признаться, тебе прекрасно известно, что мы многим обязаны Хини. А он плохой человек.

— Я знаю, что он нас использует, но мы тоже можем его использовать, Бет. Ты набираешься опыта, пока играешь в его баре, а я наблюдаю за игроками. Когда наступит подходящий момент, мы уедем из Нью-Йорка в Филадельфию, Чикаго или даже в Сан-Франциско. Мы здесь ради приключений и возможности заработать состояние. Именно этим мы и займемся.

— Ты же не сбежишь без меня? — в страхе спросила Бет.

Сэм придвинулся к ней и крепко обнял.

— Бет, ты единственный человек в мире, который мне небезразличен. Ты не просто моя сестра, ты мой самый лучший друг. И я никуда без тебя не уеду.

Сэм не любил красивых слов, Бет знала, что он говорит то, что думает. И это заставило ее расплакаться.

— Не плачь, сестренка, — прошептал он, гладя ее по волосам. — До сих пор у нас все было хорошо, и мы постараемся, чтобы стало еще лучше.

Глава 15

После того как Сэм рассказал ей о своих намерениях работать в игорном доме, Бет села у окна и стала смотреть на крыши и серое небо, вспоминая тех, кого она знала в Ливерпуле. Интересно, что бы они подумали, если бы узнали, как они с Сэмом живут.

Со дня прибытия Бет раз в две недели отправляла письма Лэнгворси и чувствовала себя виноватой за то, что все немного приукрашивала. Вместо «меблированные комнаты» она использовала слово «отель». Предпочитала описывать Центральный парк и Пятую авеню, а не нижний Ист-Сайд. Хотя она не врала, но в ее описании бар Хини выглядел приличным заведением, а Ира просто торговала одеждой (Бет не уточняла, что одежда подержанная). Девушка радостно сообщила об их переезде, но умолчала о том, что они поселились в одной комнате.

В свое оправдание Бет могла бы сказать, что все, кого она знала в Англии, пришли бы в ужас, узнав о бедности, в которой они жили. И стали бы беспокоиться за ее безопасность, если бы Бет была более откровенной, описывая бар Хини. Но сейчас, представляя себе обитателей Фолкнер-сквер, девушка понимала, что их еще сильнее ужаснули бы перемены, происшедшие с ней и Сэмом.

Они наверняка не одобрили бы того, что она расхаживает в красном шелковом платье и почти каждый вечер, выступая у Хини, делает несколько глотков рома. Они бы возмутились, узнав о ее дружбе со шлюхой или о том, что предмет ее желаний — игрок.

Что касается Сэма, их бы потрясло то, что он не ночует дома и собирается открыть собственный игорный дом. Мисс Брюс пришлось бы откупоривать бутылочку с нюхательными солями!

Бет горько было думать о том, что ее старые друзья никогда не одобрят жизнь, которую она вела, но она не собиралась снова становиться честной, но измученной тяжелым трудом прачкой. Каждый раз, поднимаясь на сцену, девушка чувствовала себя птицей, которую выпускают на свободу из клетки. Ей нравились аплодисменты и всеобщее восхищение.

Молли оставалась единственной частью прошлой жизни, которой Бет не хватало. Внутри у нее поселилась тупая боль, которая никогда не проходила. И в то же время девушка была очень рада тому, что ее маленькая сестра находится в безопасности в Англии, потому что Америка была неподходящим местом для ребенка.

Бет отвернулась от окна и внимательно осмотрела комнату. Ее поразила мысль о том, что все украшающие их комнату детали прекрасно отражают общее положение вещей. Синее покрывало, служившее занавесом, отгораживающим ее кровать от кровати Сэма, теперь на день подвязывалось красной атласной лентой, которая должна была придавать ему элегантность. Театральные афиши скрывали пятна на стенах, яркие разноцветные платья, которые Бет носила в баре Хини, тоже были своего рода декорацией. А еще она каждую неделю покупала букет цветов, чтобы придать комнате более уютный вид.

Но от всего этого толку было не больше, чем от писем, которые она отправляла в Англию. Они просто скрывали тот факт, что их жилье было убогим.

Бет поразило то, что Сэм с его чувствительной натурой, вероятно, видел все это с того самого дня, как они сюда переехали, Может, именно поэтому он так мечтал разбогатеть — чтобы больше не пришлось притворяться или стыдиться.

Бет желала не так уж много. Ей хотелось, чтобы у них было более уютное жилье, у каждого своя комната и настоящая ванна. Но тем не менее девушка мечтала однажды отправиться домой и увидеть Молли, и она совершенно не собиралась возвращаться как бедная родственница. Так, может, ей тоже стоит начать думать о будущем и строить планы?

Этой ночью она играла лучше, чем когда бы то ни было. Музыка переполняла все ее естество, и Бет танцевала на сцене, доводя публику до сумасшествия. Аплодисменты были оглушительными, никто не хотел, чтобы она уходила, и Пату Хини пришлось подняться на сцену, чтобы положить этому конец.

— Ну разве наша цыганочка не прелесть? — выкрикнул он вшу. — Она снова вернется к вам в понедельник вечером, так что не пропустите.

Он пошел в заднюю комнату за деньгами, пока Бет утирала струившийся по лицу и шее пот.