D.R.E.A.M.E.R. Гепталогия
Шрифт:
Мы выехали на проспект, и я увидел полицейский «Бобик» с мигалками. Он проскочил мимо нас, но у меня даже сердце не екнуло. Неужели кто-то из соседей видел драку и вызвал полицию? Вряд ли.
— Так куда едем, шеф? — усмехнулся Вадим.
— На дачу к Еххи, — ответил я, — у нее там есть все нужные инструменты.
— Не в коттедж?
— Нет, — ответил я, — ты там не был, что ли? Тебя или Весту не возили на тестирование иссушения?
— Нет. — Вадим недоуменно заморгал глазами. — но я слышал об этом ритуале. Ты его прошел?
— Кто знает, — уклончиво ответил я.
Да, формально я его прошел. Кролик умер, но не сразу, а это для меня не показатель. Дача родителей Еххи находилась достаточно далеко, но часа за два, даже с учетом пробок, мы доберемся. Это небольшой двухэтажный
— Скорее всего, — предположил Рагни.
— Проснулся? — мысленно спросил я, — еще скажи, что ты не видел, какую бучу мы устроили возле подъезда Руты.
— Видел и молчал. Не хотел тебя дергать. Юноша должен сам убить своего первого врага.
— Твою мать! — выругался я, а сам натужно улыбнулся.
— Только после этого он имеет право называться мужчиной. Считай, что ты прошел свое посвящение! Поздравляю, — добавил волк.
— У вас там такие обычаи были, да? Ну в вашем мире?
— Да. Ведь не познав чужой смерти — ты не прикоснешься к собственной. Я вижу, что ты ничего не чувствуешь по этому поводу, и это похвально. Теперь я могу называть тебя воином.
— Как же у вас все просто было, а, — поразился я, — у нас вот гении литературы целую кучу книг понаписали о рефлексии главного героя по поводу убийства. «Тварь я дрожащая, иль право имею?» И так далее по тексту, а у вас — взял топор и пошел на войну. Убил врага — стал мужчиной. Другой социум. Дикий.
— Но справедливый. У нас юноши не имели права вступать в брак и иметь женщин. Зачем тому, кто не может убить врага, растить и воспитывать детей? Чему он их научит? Ведь когда враги придут — он даже не сможет поднять на них руку и погибнет. Приведет свой народ к гибели. У нас социум зависел от каждого его члена.
— Да, у нас в каком-то смысле социум тоже зависит от каждого члена, — пошутил я, но Рагни не понял моей шутки.
Я бы ему еще многое мог рассказать, но перед нами телился какой-то чудик на «матизе», а я не хотел в него впилиться, поэтому свернул общение и до самой дачи с волком не разговаривал. Мы просто слушали музыку. Вадим помог Изольде перебинтовать руку и теперь лениво смотрел в окно. Девушка попыталась свернуться калачиком, но она высокая, а места там сзади — кот наплакал, только детей да карликов катать. Неудобно ей, но ничего, потерпит. Главное, что кровотечение остановили. Какой насыщенный день у меня вышел, аж самому не верится. Дальше что? Погоня с перестрелкой по шоссе?
К счастью, ничего такого не произошло. До домика в деревне мы добрались сравнительно быстро и без всяких приключений.
Данила любил эту дачу. Здесь у него целая куча деревьев и кустарников — в основном это яблони, вишни, черемуха, смородина, крыжовник. В этом месте учитель отдыхал и созерцал все, что создал своими руками. Сам посадил этот сад, сам вырастил. И все было хорошо, пока он не умер. Еххи это место недолюбливала, поэтому появлялась здесь только с одной целью — пробовать иссушать кроликов, но и это у нее толком не получалось. Ведьма каждый раз приходила в ярость, но с завидным упорством пробовала снова, мазохистка такая. Когда мы здесь были в последний раз, и я убил кролика, — она его тщательно вскрыла и убедилась, что он погиб от внутреннего кровотечения. Вот откуда я знал, что у нее есть полный набор инструментов. Больше мы сюда не ездили, но дорогу я помнил хорошо. И передохли бы все кролики от голода, но Данила еще при жизни хорошо заплатил бабке-соседке, которая, в итоге, ухаживает за ними до сих пор. Как же ее звали? Маша? Наверное. Хорошо, что она нас хотя бы не встречает.
Ключи от ворот у меня были, поэтому я оставил Вадима загонять машину, а сам проводил Изольду внутрь дома.— Садись, — я указал ей на небольшой диванчик и отправился на кухню. В доме стоит газовый баллон, так что тут надо бы все проверить. Кран открыть. Ну вот, плита и зажглась. Вода здесь только бутилированная. Летом, конечно, работает полив, и скважина у соседа имеется, но сейчас зима, да и соседа нет дома, а пользоваться его насосом я не умею. Я достал чистую кастрюлю, налил в нее воды и порылся в одном из шкафчиков — вот и всякие пинцеты, скальпель, какие-то спицы, иголки нашлись. Полный набор, а главное, что лежит он в компактном советском стерилизаторе из нержавейки. Так, что дальше? Вот же память, а. Сам никогда этой штукой не пользовался, но знаю, что надо прокипятить всю эту ерунду. Мама так иголки для многоразовых шприцов стерилизовала в моем далеком детстве. Одноразовых тогда не было. Однако мне на выручку пришла Изольда.
— Воду надо вскипятить. Потом на дно стерилизатора уложишь несколько слоев марли, потом уже инструменты. Залей все это кипятком и поставь на несильный огонь на сорок минут.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Забыл? Я татуировщица. У нас в салоне, конечно, более серьезное оборудование, но на курсах нам приходилось видеть и такие древние стерилизаторы, — напомнила девушка.
— Ладно. Иди садись. Я сам прослежу, — пообещал я.
Скоро вернулся Вадим, и мы с ним вышли покурить.
— Понимаешь, — начал было я, но фамильяр положил мне руку на плечо.
— Я — могила, — сказал он, — я сразу понял, кто это такие. И Изольда одна из них. Обычно мы не помогаем врагам, но раз ты так делаешь, значит, задумал что-то интересное. Я тебя не выдам. Достану пулю, зашью рану и уеду.
— Так у тебя тачки нет.
— И что? Такси-то никто не отменял. Вы тут на ночевку останетесь?
— Не знаю, — признался я, — но, наверное, да.
— Давай прогуляемся, что ли? — предложил Вадим, и мы двинулись по заснеженному двору. Да, здесь никто не чистит снег. Вот баня, а вот и сарай с кроликами. Живые. Сидят, бедолаги, ждут своего смертного часа. Я вспомнил наставления учителя и вздохнул. Почему-то убийство кроликов казалось мне куда более жестоким, чем убийство Романа и тем более Вовы. Животное — оно же не виновато, в принципе, а вот сталкеры сами нарывались. Кролики мне ничего плохого не сделали. Но они вкусные, а дома как раз жрать нечего. «Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать», так что будем сегодня готовить крольчатину. Мы набрали полные ботинки снега и вернулись в домик. Я нашел топор, и мы отправились рубить дрова, чтобы растопить камин и печку, так как парового отопления в доме не было, хотя находчивая Изольда и нашла тепловентилятор. Через полчаса мы нарубили кучу дров и затащили их домой. Стерилизатор уже вовсю кипятился. Я принялся разжигать камин и печь, а Вадим занялся раной Изольды. Да уж, автомобильная аптечка — то еще дерьмо. По-хорошему, надо будет мне ее пересобрать. Выручало то, что в холодильнике была водка, а на одной из полок нашлись медикаменты, даже какие-то антибиотики.
— Дать ремешок закусить? — подмигнул Вадим девушке, надевая медицинские перчатки, — или так потерпишь?
— Забей, я привыкла к боли. У меня вон процентов восемьдесят тела забито татуировками. Поверь, уж я-то я знаю, что такое боль, — усмехнулась Изольда, ложась на бок.
— И между ног тату есть? — не удержался от пошлости фамильяр.
— Есть, представь себе.
— Круто. Мне, если честно, расписные девки не очень, но если бы Веста сделала парочку, я бы не был против…
— На вкус и цвет — товарищей нет, — заметил я, орудуя кочергой в печке.
Сама операция заняла минут десять, дольше зашивали рану и перевязывали руку.
— Ей повезло — никакие артерии не задеты. Кость цела. Рикошет все-таки. Пуля уже потеряла часть скорости, — авторитетно вынес вердикт Вадим.
— А где ты этому научился? — поинтересовался я.
— Первая чеченская. Но это дерьмовая история. Тогда все не так хорошо закончилось. Пулю-то я достал, но у парня все равно заражение случилось. Вернулся домой без руки. Даже звезду героя не дали.
— Хорошо, что хоть не в цинковом гробу.