Да, Босс!
Шрифт:
О том, чтобы перекусить хотя бы чашечкой кофе, не могло быть и речи. Во-первых, поначалу ей кусок в горло не лез, как только она вспоминала о прикосновениях горячих рук Левандовского. Во-вторых, времени у неё не было от слова «совсем». Потому, когда пришло время обедать, Ева с тоской смотрела то на часы, то на кубики сахара, которые регулярно клала в чёртов Адамов кофе.
И вот теперь Левандовский вполне себе мирно и спокойно сообщает ей, что они идут в ресторан за его счёт. Ну, не совсем за его, но очень на то похоже. В голове Евы замелькали мысли, направленные преимущественно на то, что стоит поставить во главу угла – свой голод или страх выглядеть на фоне Адама ещё большим чучелом. Она могла побиться о заклад – там будут его
Вопрос был решён, когда живот снова свело от голода. Уж лучше быть сытым посмешищем, чем уехать из офиса не на трамвае, а на карете скорой помощи, упав в обморок в конце рабочего дня. Это решение показалось Еве наиболее здравым, она царственно кивнула Левандовскому, вскинула подбородок и гордо прошествовала в сторону выхода, всем видом показывая, что она согласна.
Ресторанчик действительно был весьма неплохим – Ева посудила об этом, исходя из своего весьма небогатого опыта хождения по подобным местам. Добирались до него они молча, только Еве всё казалось, что взгляд Адама Даниловича то и дело опаляет её своей притягательной темнотой. Впрочем, когда они устроились за столиком, она успела заверить себя, что всё это лишь плод её воображения.
Неловко стянув берет, залившись при этом краской с ног до головы, она пригладила всё ещё влажные волосы, старательно делая при этом покер-фейс. Он ей удавался редко, но Ева надеялась, что сейчас Левандовский по её виду не поймёт, что именно она испытывает.
– Скажите, босс, – впервые обращаясь к Адаму именно так, попыталась она начать непринуждённую беседу. – Вы всех своих секретарш заставляли скакать козами по вашему офису с пятьюстами чашками кофе или только мне так повезло? И если только мне, то в чём причина таких, не побоюсь этого слова, спортивных упражнений, устроенных в мою честь?
Адам только брови приподнял, когда Ева проплыла мимо него к лифту с царственным видом – так, словно оказывала огромную честь тем, что идёт с ним обедать за его же счёт. Возможно, будь на ее месте какая-то другая – и он вместо обеда уже выставил бы ее на мороз, но подобные трюки в исполнении его неотесанного бриллианта наблюдать было любопытно.
Особенно любопытно Адаму стало, когда новоявленная секретарша, садясь за стол, сняла наконец с головы свой винтажный берет из раздела «столько не живут». Он гадал, что такого может под ним таиться, если она столь старательно прятала это весь день? Но сбыться его ожиданиям было не суждено – под головным убором не оказалось ничего неординарного – ни старушечьего пучка, ни неудачной завивки а-ля восьмидесятые. Всего лишь непросохшие волосы. Красивые, длинные, чуть влажные как после душа или хорошего секса… черт! Надо попросить ее впредь не снимать свой старинный берет. И не краснеть. Потому что заливший щеки Евы румянец снова сделал ее лицо более живым и привлекательным, чем было до того, когда она больше походила на мумию, чем на живого человека.
Пока они ждали, когда их обслужат, Ева начала с ним разговор. Выслушав ее вопрос, он хмыкнул, и, усмехнувшись, невозмутимо заявил:
– Нет, по офису я заставлял скакать не всех. Некоторых я заставлял скакать прямо на мне. Но, уверяю вас, им нравилось. – Он с интересом следил за тем, как она среагирует на сей раз на затронутую им тему секса, от которой вчера так краснела. – Что же касается вас… считайте, что это была проверка на прочность, которую вы достойно выдержали. Так что до конца дня я больше не буду вас… трогать. – Адам посмотрел на нее насмешливо и тут же добавил, уже более серьезно:
– Разберите, пожалуйста, бумаги на столе. Там полнейший бардак. Сидевший на вашем месте Коля – это мой охранник – умеет читать разве что содержимое баллончика с освежителем воздуха в туалете, и то с переменным
успехом. – Пока он говорил все это, к ним наконец подошла официантка. Она работала здесь, кажется, уже тогда, когда он только ещё начал снимать в Высоцком свой офис, а потому на правах старой знакомой Арина часто позволяла себе с ним некоторую фамильярность.– Добрый день, Адам… Данилович, – промурлыкала она, – у вас новая сотрудница?
– А почему ты не думаешь, что это моя новая подружка? – поинтересовался он.
– А вы шутник! Думаю, она могла бы работать у вас разве что уборщицей, – фыркнула официантка, говоря так, словно Евы здесь вообще не было.
Адам не стал уточнять, с чего она взяла, что он стал бы водить в недешевый ресторан своих уборщиц – это было дело пятое, гораздо сильнее его разозлило совсем иное.
– Извинись, – приказал он не терпящим возражений тоном. – Эту девушку зовут Ева, и она моя личная помощница.
– Смешно, – снова фыркнула девица.
Адам встал, схватил ее за локоть и повернул лицом к Еве.
– Извинись немедленно или вылетишь отсюда в два счета, – предупредил он, угрожающе сузив глаза.
– Извините, – пробормотала официантка. – Что будете заказывать?
– Свободна, – спокойно сказал Адам, снова садясь за стол, – и пусть нас обслужит кто-нибудь другой.
Когда она отошла, он посмотрел на Еву, как бы извиняясь за произошедшее:
– Мне очень жаль. Она просто ненормальная. Дело не в вас, – чуть помолчав, Левандовский решил вернуться к прежней теме:
– Раз уж мы с вами сейчас откровенничаем – а вопрос о том, кто и как скакал по моему офису я расцениваю именно так – то, может быть, расскажете мне, для чего вы вчера строили из себя идиотку, которой, несомненно, не являетесь?
То, что Левандовский воспринял пассаж официантки едва ли не ближе к сердцу, чем она, ошарашило Еву настолько, что некоторое время она только растерянно хлопала глазами, не зная, чего ждать от босса дальше. Но до чего он был хорош в гневе! Даже предположить нельзя было, что при виде того, как другая женщина рассердила Адама, внутри Евы вспыхнет такой пожар самых противоречивых эмоций. И тем не менее, именно это и произошло.
Поначалу ей хотелось сказать ему, что ничего страшного в случившемся она не видит, но она лишь прикусила язык и промолчала. Потому что впервые чувствовала себя настолько женщиной рядом с мужчиной, который ей не принадлежал и никогда принадлежать не будет. И снова так сладко было самообмануться на эти несколько минут. Представить, что Левандовский – её кавалер, который привёл её в ресторан не потому, что проявил наконец вежливость, а потому что она ему нравится.
Как всё это глупо.
С кавалерами у Евы вообще было довольно туго. Последний парень, с которым она встречалась и за которого даже сдуру собиралась замуж, надоел ей хуже горькой редьки довольно быстро. И хоть Галка перманентно закатывала глаза при упоминании его имени и ворчала, что с таким занудой она бы не продержалась и часа, Ева считала, что год, проведённый вместе с Вадимом – это не такой уж и большой срок.
Стоило признаться самой себе окончательно и бесповоротно – подобной реакции, которую вызывал у неё Левандовский, она не испытывала по отношению ни к одному мужчине. Может, в его парфюм добавлены нотки дурмана? Иначе как объяснить себе тот факт, что Ева-самая-обычная-и-унылая-девушка-из-всех-возможных возбуждается от одного аромата, который даже сейчас опутал её, лишая здравого смысла?
В ней будто рождалась какая-то совсем другая женщина, закованная в броню непрезентабельного вида, мешковатых вещей и скучного образа жизни. И вот он – вопрос, произнести ответ на который равносильно попросить Левандовского трахнуть её прямо на столике, за которым они сидели. Ведь не скажешь же ему, что она хотела провалить собеседование потому, что отчаянно боялась в него влюбиться. Впрочем, сейчас бояться было уже совсем не актуально.