Да, Босс!

— Как я уже говорил, Ева, я человек щедрый, но с крайне дурным характером, но вы этого, кажется, так и не поняли. Что ж, я продемонстрирую вам наглядно и то, и другое. — Адам сделал ещё один шаг вперёд, впечатывая ее своим телом в стену. — Итак, правило потребителя номер один — не стоит брать товар, не попробовав его, если имеется такая возможность. Думаю, и для вас, и для меня, весьма актуальна в нашей ситуации предварительная дегустация, как вы считаете? — Он молниеносно поднял руку и, схватив волосы Евы в горсть, дернул, заставляя ее запрокинуть голову. — Вы говорили, что вам так нравится. Чтобы волосы — на кулак и… — Адам отступил, резко потянул ее на себя, и, развернув спиной, толкнул на подлокотник дивана, заставляя упереться руками в подушки. — Любите позу сзади, Ева? — вкрадчивым тоном спросил он, одним быстрым движением задирая на ней юбку. — А как вам нравится, чтобы вас брали? Быстро? Медленно? Грубо? Ласково? — Его рука пробралась ей между бедер, понуждая широко раздвинуть ноги. Он рванул вниз тонкие колготки и бельё, и без лишних предисловий стиснул обнажившийся лобок. — Как вы любите, чтобы вас ласкали, Ева? — Адам нарочито-медленно провел указательным пальцем по всей промежности, и мягко, неторопливо обвел подушечкой клитор. — Так? — хрипло спросил он. — Или так? — добавил, грубо нажимая на чувствительное место и начиная интенсивно его тереть. — Что вас возбуждает больше? — Он ласкал ее, попеременно меняя темп, пока не ощутил, что Ева стала мокрой. Его средний палец скользнул к влагалищу, медленно вошел и вышел. Член стоял, дойдя до возбуждения на грани боли. Адаму мучительно хотелось потереться им о ягодицы Евы, а ещё лучше — развернуть ее к себе лицом и трахнуть в рот. В тот самый рот, который говорил, что ему нужен для этого контракт. Черта с два!

Он добавил к первому пальцу второй, сменив дразнящие, неторопливые движения на резкие и порывистые. Входил в нее до упора раз за разом и все сильнее чувствовал, как внутри разгорается пожар от обжигающего ощущения влаги, текущей по его руке.

Он мог бы взять ее прямо сейчас. Для этого достаточно было просто расстегнуть брюки и вставить член на всю глубину туда, где сейчас были его пальцы. Но Адам не собирался терять контроль над собой до такой степени, что у его чертовой секретарши появился бы повод воображать, будто она имеет над ним власть. Достаточно и того, что он трахает ее сейчас рукой в нелепом порыве доказать, что может сделать это и бесплатно. И все это из-за того, что буквально зверел от мысли, что кто-то — нет, не кто-то, а именно Ева — готов отдаваться ему только за деньги, по заранее и подробно оговорённым условиям. Ощущая, как закипает от этих мыслей кровь в венах, он ускорил свои движения, вбиваясь на всю длину. Его губы дрогнули, расползаясь в кривой усмешке, когда Ева, не сдержавшись, начала стонать. Он потер большим пальцем ее клитор и прерывисто выдохнул, когда она напряглась и кончила.

Адам перевел дыхание и, намотав светлые пряди на кулак, притянул лицо Евы к своему.

— Вы правда считаете, что я стану вносить в контракт пункт о сексе ради того, чтобы вас трахнуть? — спросил он, но прежде, чем она смогла бы что-то ответить, захватил зубами ее нижнюю губу, прикусил и медленно потянул. Отпустив, поласкал языком место укуса и жадно впился в губы долгим влажным поцелуем. А затем, сделав над собой нечеловеческое усилие, отстранился. Член бешено пульсировал, и Адам едва сдерживался, чтобы не кончить в штаны, как какой-нибудь неопытный мальчишка, от одной только близости женщины. Он нашел в себе силы дойти до выхода в зал и перед тем, как покинуть нишу, обернулся к Еве.

— Вы можете вписать в контракт все, что хотите. И трахаться с кем угодно — тоже. Если пожелаете после того, что сейчас было, — кинул Адам напоследок и вышел. В висках при этом билась только одна потребность: скрыться. Незаметно ускользнуть от любопытных глаз, чтобы никто не видел, до какого состояния довела Адама Левандовского его так называемая «невеста».

Глава 10

— Ева! Е-ва-а-а! Да просыпайся ты уже, на часах скоро три!

Я буркнула что-то нечленораздельное, перевернулась на другой бок и на всякий случай накрылась одеялом с головой. Это не может быть Галка. Это не её голос взывает к моей совести, пока я болтаюсь где-то между сном и явью. И вообще, какие три часа дня? В это время я должна быть на работе. Должна говорить раз за разом: «Да, босс!», и получать от этого удовольствие.

О, Господи… удовольствие… То самое, которое снилось мне во всех подробностях и казалось настолько реальным, будто настигло меня взаправду. В моей фантазии мы с Левандовским занимались сексом у всех на виду, пока сонм женщин, мечтающих быть на моём месте, кривил свои накаченные губы и пил мартини. А Адам творил со мной такое, будто и не было рядом всех этих зрителей, готовых растерзать любого, кто не вписывался в их представление о богемной жизни.

— Галка, исчезни… я хочу спать.

— Не, нормально вообще. Я к тебе сорвалась посреди выходных, чтобы ты меня за порог выставила? Просыпайся давай и рассказывай, что у тебя стряслось.

Точно, выходные. Вероятнее всего, воскресенье, раз в субботу мы с Левандовским были на том самом приёме. А это значит — у меня есть несколько часов до момента, когда придётся решить, какими огородами возвращаться на работу, если вдруг окажется, что всё, случившееся на фуршете, мне не привиделось.

Я села на постели, щурясь от яркого света, льющегося в окна. Убрала от лица прилипшие прядки волос и, приоткрыв один глаз шире, воззрилась на подругу, наблюдающую за мной с интересом, который больше бы подошёл Дроздову, увидевшему спаривающихся самцов богомола.

— А что у меня стряслось? — уточнила я хрипловатым со сна голосом, пытаясь восстановить в памяти события минувшего вечера.

— Ну ты звонила мне вчера… То рыдала, то смеялась. Я так поняла, что ты напилась. Остальное не уловила. — Галя тяжело вздохнула и припечатала: — Знаешь, когда в одном предложении смешиваются «свадьба, контракт, минет и сволочь», тут даже моя обширная фантазия пускается в такие дали, что толком понять хоть что-то невозможно.

— Я так сказала? Контракт, минет и свадьба?

— Ещё сволочь. И гад. И люблю. Ты это о своём красавчике, да?

— Галка-а-а…

Упав обратно на подушку, я с шумом втянула в лёгкие воздух. И дёрнул же меня чёрт выпить сразу две порции совсем не лёгкого алкоголя. Теперь всё, что я помню, мне решительно не нравится, но при этом я совсем не уверена, что запомнила события, реально случившиеся вчера вечером.

— Ну что — Галка? Я к тебе как Чип и Дейл примчалась на помощь.

Подруга подхватила с пола пакет, в котором звякнули бутылки.

— Только не это! Я отказываюсь снова пить, — простонала я.

— Не парься. Вино только для меня, тебе я захватила Боржоми. Вставай и дуй в душ. Я жажду подробностей относительно свадьбы со сволочью, которой ты вчера делала минет. И я не шучу.

— Я почти ничего не помню.

— Не ври.

— Ну, хорошо, я помню только половину.

— Рассказывай.

Я отпила ещё глоток минералки и мрачно посмотрела на Галку. Мне никогда не нравилось подобное выражение её лица, как будто она знала что-то такое, до чего я сама не дошла бы собственным мозгом, сколько бы ни старалась.

— Ну, сначала всё было нормально. Мы с Адамом… Даниловичем приехали на этот фуршет, к которому я должна была быть готова. Он, кстати, заранее сказал, что я должна понравиться каким-то его партнёрам.

— Так. Ну это нормально. Секретарь такого влиятельного человека тоже должна уметь производить впечатление. И?

— И я видимо, настолько всем понравилась, что Левандовский сделал мне предложение.

Зря я не дождалась, пока Галя проглотит вино. Не прошло и доли секунды с того момента, как я произнесла последнюю фразу, как светлая скатерть стола окрасилась веером вишнёвых брызг.

— Ты это… серьёзно? — откашлявшись, уточнила Галка, глядя на меня с восторгом и ужасом одновременно.

— Совершенно серьёзно. Он сказал, что мы поженимся. Но не взаправду.

— Это как?

— Фиктивно.

Я пожала плечами, как будто говорила о каких-то прозаических вещах, которые хоть раз, но происходили в жизни любой уважающей себя женщины.

— Да пофиг, как! Ты станешь женой Левандовского!

— Может, и не стану.

— Почему это?

Я замялась, не зная, стоит ли озвучивать то, что меня тревожило. Одна фраза Адама: «Я думал, что вы другая», чего стоила! Интересно, если он думал, что я другая, чего ожидал не просто предлагая мне фиктивный брак, но поставив меня перед фактом? Что я откажусь и устрою истерику прямо на фуршете? Или вытворю что-нибудь ещё? Какая моя реакция была нужна этому чёртову Левандовскому? И почему он до сих пор не понял, что в мире существуют ещё и те люди, которые не просто не умеют просчитывать все его шаги наперёд, но даже не желают этому учиться?